Свет во мраке

— Сжалься! — крик души принадлежал одному из самых молодых. Красивое лицо, широкоплечая фигура. Бриться начал лишь недавно. Мог бы жить и жить…

— Зря вы встретили меня в лесу — качнул я головой, забыв, что никто не может увидеть этого из-за глухого шлема.

— Это не ниргал — пробормотал другой, наконец-то поняв случившееся — Чужак! И мы сами провели его сюда…

— Верно — ответил я, перехватывая чужой топор и вырывая его из руки противника — Верно. Примите свою смерть. Она неизбежна…

— Это ты сдохнешь! Ты! Братья! В атаку! — и вот среди оставшейся пятерки один враг полностью пришел в себя и вспомнил не только о себе, но и о тех, кому он давал клятву верности — Один из нас должен прорваться и отнести весть! Бе-е-еей!

— Бей — согласился я, делая шаг навстречу рванувшейся ко мне пятерке — Бей…

Вскоре битва была закончена.

С лязгом шагая по лужам крови, я медленно обошел комнату сторожевого поста, сдирая с лавок одеяла и заглядывая за каждый прислоненный к стене щит. Не хотелось неожиданности. Вдруг кто-то притаился и лишь ждет удобного мига, чтобы рвануться в коридор и быстроногим оленем помчаться по подземным проходом с истошными воплями «Трево-о-ога!». Живых я не обнаружил. Лишь мертвые изрубленные тела лежат вповалку. Я мог бы все сделать с меньшей кровью, но не захотел рисковать — ведь если кто-то не спал, он мог бы увидеть, как ниргал снял с руки перчатку и прикасается голой ладонью к головам спящих… И тогда этот невольный свидетель мог понять насколько велика моя сила — и он стрелой полетел бы поднимать тревогу.

Саднила ладонь — последний боец показал себя храбрецом. Испуская дух, с моим мечом, глубоко засевшим в его левом боку, он с последним хрипом вонзил кинжал в мою неприкрытую ладонь.

Что ж… времени терять нельзя. Я повернулся к двери и задумчиво ее осмотрел. Уверен в бессмысленности поисков ключей. У стражей их быть не могло. Они не привратники, они цепные сторожевые псы. Учитывая всю серьезность охраны, можно смело предположить, что ключ от замков есть только у Истогвия.

Если я хочу пройти внутрь, мне потребуется грубая сила. И Создатель свидетель — в последнее время я считай только ей и пользуюсь. Подняв с пола длинный двуручный топор — пришлось наступить на стиснутую руку мертвеца, чтобы разжать хватку — я ступил к двери и с размаху нанес мощный удар. Топор высек сноп искр, зазвенели цепи, жестокая отдача ударила в плечи. Но поморщился я не от боли в плечах, а от чересчур громкого и звонкого эха. Даже умирающие воины не производили столько шума. Но поделать нечего… нет, можно попытаться поставить временную стену из лавок и одеял дальше по коридору, чтобы приглушить звук ударов. Но это потребует немало времени, а именно его у меня и нет — в любой миг сюда может заглянуть командир стражников, просто друзья или кто-нибудь еще. Кто знает их порядки…

Мне потребовалось нанести немало ударов, прежде чем последняя цепь была разбита. Отставив топор, я вытащил цепи и бросил их наземь вместе с замками. Затем настала очередь железных засовов. И наконец, я взялся за дверь. Здесь ждала неожиданность — тяжело! Эта дверь просто плита! Здоровенная каменная плита стоящая на полу. Да, она открывалась как дверь — вернее отодвигалась! Для прохода здесь нужна огромная сила. Два ниргала, поднатужившись, смогут отодвинуть плиту. Так, наверное, Истогвий и поступал — не сам же местный владыка упирался плечом в камень и натужно пыхтел. Хорошо придумано. Дверь сама по себе настоящий засов — попробуй отодвинь! Последняя препона.

Я справился и здесь. Напрягшись до хруста костей, до радужных кругов перед глазами, я сумел вдвинуть край плиты внутрь. Образовалась щель шириною достаточная для того, чтобы мог пройти воин в массивных доспехах. Пахнуло холодом. Пахнуло зимой.

Под плиту я вбил два кинжала и рывком сломал лезвия. Клин. Чтобы никто не мог меня там запереть. Я готов тепло принять нежданных гостей, но я не совершенно не желаю, чтобы меня там заперли как крысу в клетке. Затем взял со стола канделябр с пылающими свечами и вошел в узкий проем. Некогда раздумывать. Тревога может подняться в любой миг.

Трепещущее пламя поднятых к потолку свечей осветило снег и лед. Тут повсюду плотно утрамбованный снег. Часть его настолько стара, особенно слой идущий у самого пола, что снег посерел от пыли. Остался лишь узкий проход между рукотворными сугробами. Через пять шагов я оказался в тупике. Большая каменная комната сплошь заваленная ледяным крошевом и снегом. От холода спирает дыхание, леденеют губы. Если снаружи весна, то тут никогда не прекращающаяся зима.

Застыв в проходе, я медленно веду взглядом из стороны в сторону. Какого… Тела. Человеческие нагие тела целомудренно прикрытые закостеневшими от мороза полотнами холста. Все они лежат на льду в одном и том же положении — руки и ноги вытянуты по швам, лица обращены к заиндевелому потолку. Глаза закрыты, лица спокойны, щеки и губы скрыты белым пухом инея, он же серебрится и на лбах. Здесь только мужчины. Но поражает меня не это, мой взор неверующе ползет по змеящимся на снегу серым длинным щупальцам, что едва заметно шевелятся. Веер столь знакомых мне смертоносных щупалец у каждого из лежащего здесь мужчины! Пучки щупалец выходят из их шей и стелятся по снегу. Каждый из лежащих здесь является моим точным подобием — ведь именно таким ледяным ужасом я был совсем недавно. Я наивно считал себя уникальным. А здесь целая комната моих замороженных копий.

Почти бездумно я перешел на и н о й взор и разом убедился, что как таковых трупов здесь и нет — в каждом теле ярко горели мощнейшие искры жизненной энергии. Эти мужчины не мертвы. Они просто спят. Холод для них точно не страшен — уж в этом у меня было время убедиться, когда всю зиму пришлось жить на лютом морозе.

Сколько их? Дюжина. Я насчитал двенадцать мужчин почивающих на снегу беспробудным сном.

Я хотел узнать, что же там за каменной дверью. И вот я узнал. И что же мне делать теперь с этим знанием?

Видит бог — я не ожидал подобного открытия. Мыслил, что здесь что-то важное, особенное, дорогое мерзкому сердцу клятого Истогвия. Но чтобы найти кладовку полную подобий себя прежнего… этого я не ожидал. Нет, этого я не предвидел.

Ворвавшийся вместе со мной поток теплого воздуха заставил одного из спящих здесь мужчин тяжело застонать, его щупальца задергались, попытались — вполне осознанно — сгрести снега ближе к телу на котором они жили. Выглядит жутко и мерзко. Неужто и я был вот таким?

Собравшись, я откинул ненужные сейчас размышления о себе прошлом и настоящем. Не стал я более и размышлять о том, что мне делать с найденными живыми мертвецами. К чему? Тут и так все ясно.

Я могу попытаться пробудить их от тяжелого сна. Могу показать им засовы, надежную каменную дверь, груды снега.

Но станут ли меня слушать?

А если это их собственное желание?

А если они надежные союзники Истогвия, а не его пленники?

И тогда они нападут на меня. Или он — если я начну будить их поодиночке. Да и получится ли у меня это? Тут какая-то особая волшба, раз они спят так крепко.

Даже если посчитать их ни в чем неповинными жертвами измененными против их воли — это ничего не меняет.

Тут все очень просто — раз они нужны Истогвию или его Хозяину для какой-то цели, значит, мне нужно сделать все возможное, чтобы помешать им этой цели достичь. Я перебил охрану и вскрыл запоры каменного ларчика. Осталось сделать последний шаг — я должен убить их всех.

Но в этом случае я должен действовать осмотрительно. Это не обычные воины. И не ниргалы. Здесь почивают ледяные умертвия могущие убить врага одним ударом серого инистого щупальца или же выпить его жизненную силу. Чего точно не стоит делать, так это шуметь. И следует внимательнейшим образом приглядывать за смертоносными щупальцами обладающими если не собственной волей, то уж точно чувством неутолимого голода. А заодно посматривать на приоткрытую дверь. За ней лежит коридор — пока что он пуст, если не считать несколько трупов лежащих в лужах собственной крови. Но все может измениться. Поэтому надо быть настороже.