Из-под снега (СИ)

Девчонка мотала головой, как полоумная, разбрызгивая слёзы пополам с кровью колдуна, сплошь залившей лицо. Потом попыталась вцепиться ногтями себе в щёки -- Ромига перехватил её за запястья, сильно встряхнул, рявкнул:

-- Имя! Как твоё имя?

-- Му... Му... Мули! О... О... Оборотень, убей, убей, убей, съешь меня поскорее, я не хочу видеть, как небо падёт на голкья, -- паника, паника, паника.

Слова девчонки могли быть бредом, а могли и не быть. Но прежде, чем разбираться с этим, нав решил проверить вменяемость собеседницы:

-- Сколько тебе полных лун, Мули?

Девушка сперва опешила от неожиданного вопроса, потом в глазах появился проблеск разума. Она загнула и сложила пальцы на руках, показывая число, так называемым, купеческим счётом. Ромига, конечно, знал, как здесь считают: на левой руке -- до двадцати, на обеих -- до четырёхсот. На всякий случай, он запомнил комбинацию пальцев, может, потом пригодится. Но сейчас ему не важно было, сколько Мули лун, важно, чтобы она слушала, говорила и чуть-чуть думала.

-- Чья ты, Мули?

-- Я из великого клана Наритья, из дома Вильгрина, -- охотница даже чуть приосанилась. -- Отец мой -- Вильгрин купец, сын Поджи, а мамино имя я храню в памяти. Она была из дома, из дома Ксавирны, дочь Ванслу и Натти... Зачем, зачем тебе моя родословная, оборотень? Я же заговорила с тобой, значит, значит, с... с... сейчас ты меня съешь. Ешь, ешь, ешь поскорее, а то мне очень страшно!

-- Знаешь, Мули, я неправильный оборотень, у меня всё наоборот, -- Ромига улыбнулся осторожно, не показывая зубов. -- Обычно я не ем тех, кто со мной говорит. Тебя я точно не стану есть, а то твоя мудрая тётка на меня обидится.

Он ждал вопроса про тётку, но едва вынырнув из истерики, девушка стремительно погружалась обратно, только бормотала теперь всё тише и неразборчивее. Пошатнулась, закатила глаза и начала заваливаться. Нав подхватил её на руки: не пушинка, но гораздо легче Вильяры. Очевидно, нужно было поскорее тащить её в дом, в тепло, да и самому хотелось поскорее убраться с ветродуя, а то даже на лёгкий щит не напасёшься энергии. Сколько ещё отнимет обратный портал к двери -- или экономнее материализовать лыжи?

Прежде, чем уходить, Ромига придирчиво отсмотрел место схватки... То есть, расправы, но кто ж знал, что убить мудрого окажется настолько легко? Ой, нет, какая-то жизнь ещё теплится в останках Наритьяры, и хуже того, от недалёких Зачарованных Камней тянется к ним ощутимый поток силы! Вряд ли возможно собрать себя из такого шуркь'а, но наву картина не понравилось. Пинками, чтобы не выпускать из рук Мули, Ромига подкатил голову колдуна к обрубкам тела, отошёл на несколько шагов и выжег всё "дыханием дракона"... Не дотла! Снежные вихри, пар и дым над обугленными костями сплелись в подобие рослого, плечистого охотника -- "эльфийская стрела" пронзила его насквозь, и порыв ветра развеял. Вот теперь живая аура несостоявшегося Голкиры окончательно поблекла, дело можно считать сделанным. А чего там беззаконник успел накрутить, что не исчезнет с его смертью, с этим пусть разбираются остальные мудрые. Жаль, Ромига не освоил мысленную речь: очень хотел обсудить ситуацию с Вильярой, но увы.

Он поудобнее перехватил свою ношу:

-- А теперь мы, Мули, быстро-быстро бежим домой. Греться!

Нав с девчонкой на руках длинными прыжками заскакал вниз по горе, засаживая пятки в фирн, чтобы не оскользнуться на всё более крутом склоне.

-- Не ходи, не ходи прямо, оборотень, это тропа Великого Безымянного. Иди левее, там наша, наша тропа смертных.

Подсказка оказалась кстати. Утоптанную и расчищенную тропинку, местами, сильно перемело, но бежать по ней было гораздо удобнее, чем по целине. Только вела тропа не к знакомой певучей двери, а куда-то в сторону и гораздо ниже по склону.

-- Мули, что там, дальше?

-- Ворота, ворота охотников. Все одарённые дома Вильгрина ходят к Зачарованному Камню по этой тропе, по тропе смертных.

-- А ты одарённая, Мули?

-- Да, я сильная, очень сильная колдунья. Только со мною что-то случилось, когда ты напал на Великого, оборотень. Вся сила вдруг ушла, будто не было.

Естественно! "Навский аркан" с ней случился, но Ромига не собирался объяснять охотнице, что это такое.

-- Отдохнёшь и сходишь завтра к Камню. Может, он вернёт тебе силу, Мули.

-- Завтра, завтра...

Кажется, Ромига зря сказал про завтра: сейчас девчонка опять затараторит, мол, все-все-все умрём. Чтобы перебить её панические мысли, он поспешно переспросил:

-- Мули, скажи, а ворота у вас кто-нибудь сторожит?

-- Стражи, стражи стоят у ворот, оборотень. День и ночь стерегут наши ворота стражи из одарённых...

Понятно, значит, туда ему не надо. Сделал портал до скрипучей двери, благо, с тропы близко. Мули взвизгнула и вцепилась в Ромигу, когда он шагнул в тёмный вихрь, а оттуда -- на каменную площадку.

Огни не горели. То ли угасли сами собой, то ли их не питала больше ворожба убитого колдуна.

-- Вот и всё, мы дома, -- сказал нав, придерживая девушку одной рукой, второй перетряхивая камушки-ключи в поисках нужного.

Ощущение: что-то не так. А, ясно: половина снизки -- уже не ключи, простые бусины. Оба ключика, которыми Ромига пользовался по пути наружу, не уцелели... Интересно, много ли Наритьяра наколдовал в доме у фиорда? Если разом перестала действовать куча заклятий, вряд ли это прошло незамеченным. Светает уже, дом просыпается. Если охотникам было, что замечать, непременно заметили.

Нав толкнул створку -- она отворилась тихо, без скрипучего "добро пожаловать", и это хорошо, лишний шум ни к чему. Мули перестала отчаянно цепляться за Ромигину шею.

-- Тебе нельзя, нельзя сюда, оборотень! Это вход в покои Великого Безымянного!

-- А тебе, Мули, тебе можно в его покои?

-- Великий разрешал мне приходить к нему, велел приходить.

-- Отлично! Тебе можно, значит, и мне тоже можно, ведь я тебя несу.

-- Пусти, пусти меня! Поставь меня на пол, оборотень!

-- Ну уж, нет!

Ромига с Мули в охапке шагнул под своды дома у фиорда, рассудив, что шансы пережить общение с беззаконниками, пожалуй, всё-таки выше шансов пережить долгую пургу в снегах Голкья. Скверно, что он опять практически на нуле, но ничего не поделаешь: ни один аркан сегодня не был лишним. "Вильяра, где ты, зараза пушистая? Эсть'ейпнхар, где тебя твои щуры носят?"

Отчаяние спеклось на сердце Вильяры ледяной корой, но слёзы иссякли, и сходить с ума знахаркина дочь больше не желала. Спасибо стихиям посвящения, подарившим ей силу. Спасибо тому, кто был рядом и пел. Вильяра села на пятки, встряхнулась -- и тут же получила кружку тёплого пряного питья. Отхлебнула, глянула поверх кружки на того, кто подал. Мудрый Латира смотрел на сестру по служению тяжело, устало, однако был спокоен и собран, как надлежит мудрому. Вильяра залпом осушила кружку. Достала гребень и маленькое серебряное зеркальце, быстро привела себя в порядок внешне. Латира наблюдал и ждал, когда она заговорит.

-- Судя по твоему спокойствию, старый, ты уже знаешь, что делать?

-- У меня есть мысли. Но я слишком крепко связан, чтобы действовать, и даже рассказать тебе толком не могу. Удивительно ещё, что он дал тебе время подумать.

-- Он попытался подчинить меня, но не смог. Мы с ним сейчас примерно равны по силе. А потом... Мне показалось, он уверен, что я уже никуда не денусь. Мы все никуда не денемся? Мы же не хотим, чтобы он убил Голкья, значит, должны покориться? Старый, скажи, каково это -- быть под его присягой?

-- Тебе не понравится, малая. Как ни беззаконна такая мысль, но я думаю, не лучше ли охотникам Голкья погибнуть от гнева стихий, чем стать игрушками в руках безумца?

-- Всё настолько страшно? Средний Наритьяра не выглядит сумасшедшим. Я вижу: у него есть мечта и есть план.

-- Да, он не безумен в полном смысле слова. Но его мечта и его план отрицают сами себя. Вспомни, что он тебе говорил: "Я желаю освободить Голкья --для этого мне нужно всеобщее повиновение". А что он творит, добившись повиновения... В общем, я говорю, тебе не понравится.