Шаг к удаче

— Да, как-то так, — улыбнулся Санджиф. — В общении он сложный человек, но в бою всегда поддержит и поможет, если будет такая возможность. На него можно положиться. Знаешь, если мой отец так говорит о каком-то человеке…

— Только как-то не хочется полагаться!

— Я отцу то же самое сказал, когда первый раз познакомился с господином Мирдамаром.

— А тот что?

— Он улыбнулся и сказал, что в бою не приходится привередничать.

— Хм… Ну, может, в бою и не приходится. Но сейчас же не война. Смысл общаться с неприятным человеком сейчас?

— Когда узнаёшь его поближе, понимаешь, что на самом деле это очень хороший, очень достойный человек.

— Ты что, начал общаться с ним потому, что отец так захотел?

— Нет. Он однажды спас мне жизнь.

— Ого…

— Может, конечно, и не жизнь, а всего лишь здоровье, но, по сути, какая разница… Был в гостях у отца, когда я полез на башню за Аддиг — она была тогда ещё совсем юная, испугалась в воздухе, уцепилась за черепицу и ни туда ни сюда. Я решил, что если буду рядом с ней, смогу её подбодрить, ну в общем, полез. Сорвался, конечно, зацепился за край, но сколько так можно продержаться… Господин Мирдамар успел до меня добраться раньше, чем не выдержали руки.

— А что же отец за тобой не полез? — с недоумением спросил Санджиф.

— Какой смысл? У отца кисть правой руки повреждена. В магическом бою. Магическое оружие он держать может, а обычным сражаться — уже нет. И что логично, не смог бы карабкаться по стене. Сорвался бы сам очень быстро. А слуги полезли, конечно. Но первым до меня добрался гость. Так уж получилось.

— По-моему, проще было бы кому-нибудь на виверне до тебя добраться.

— Не на виверне. На шивеле. Виверне нужно пространство для размаха крыльев, она не способна пролететь впритирку к стене. Шивела — может.

— А что это такое?

— Это летающая змея без крыльев.

— Так как же она летает, если без крыльев?

— Магически, конечно. Как же ещё… Но в тот момент рядом не было никого верхом на шивеле, а за нею надо было бежать в башню, седлать, взнуздывать, выводить — за это время я бы сорвался.

— А какую-нибудь магию на тебя навести? Левитационную, например…

— Чары в замке, защищенном магической системой, весьма затруднены. Это не касается, конечно, чар простеньких, но прицельную левитацию, накладываемую на человека, простенькой не назовешь. Короче, надо было систему отключать или воздействовать её силами. Это — бежать, подключаться, настраивать…

— Я понял, понял, этот Мирдамар — просто герой!

— В том-то и дело, что нет. Он совершает подобные поступки совершенно спокойно, естественно, будто дверь открывает или подаёт даме руку. И это здорово говорит о человеке.

— Понял, он классный мужик. Я тебе верю.

Терминатор дожевал стебли сладкой травы и сунул Илье голову. Юноша погладил его, почесал кожу вокруг глаз — это вивернёнок любил больше всего. В башне виверн было тихо, только где-то в сторонке слышался хруст да легкие вздохи, немного напоминающие собачьи, да легкий шорох крыла о стену. Аддиг, облизав ладонь Санджифа, отвернулась, свернулась красивым клубком, показывая, что хочет вздремнуть.

— Меня ещё впечатлило то, как он обращается со своей виверной, — продолжил сын лорда, подходя к деннику Темы, поближе к другу, и тот догадался, что речь идет всё о том же Мирдамаре. — Если хочешь знать, каков человек, посмотри, как он обращается с животными. Даже если достойный человек почему-то не любит животных, он всё равно не позволит себе обращаться с ними жестоко или обидно. Может, Мирдамар и не самый хороший человек, но он — достойный.

— Мда, — только и нашелся что сказать Илья. Оставил своего виверненка и подошел к окну. Выглянул наружу. — Опа!

— Что? — Санджиф подошел тоже.

— Видишь машину?

— Вижу… Хоть и с трудом…

— Это машина Родерана.

Глава 8

То странное состояние, в котором Илья пребывал в Энглейе, где — можно было так подумать — всё обучение, по сути, состояло из одних сплошных медитаций, превращало категорию времени в понятие отвлечённое, неощутимое, почти призрачное. Краем сознания юноша отмечал, что в окне его комнаты, а также учебных залов, вечер сменяется ночью, а ярый в богатстве своих оттенков рассвет — ясным днём. Но даже следующего шага его мысль почти никогда не делала: «Вот, день прошёл», «Вот, ещё один начинается». Сейчас его это совершенно не интересовало.

Поэтому когда Родеран сообщил ему, что внизу ждёт гость, словно бы издалека, из тумана пришла к Илье догадка, что это может быть кто-то из друзей. Он с трудом выдрался из состояния погружённости в оттенки и переплетения энергий мира и, заново привыкая к своему телу, поковылял вниз по лестнице, в общий холл — в учебные помещения школы никого из посторонних не допускали.

У одного из диванчиков, поставленных здесь специально для посетителей, которых почти не бывало, ждал Аглае. Его появления юноша никак не ожидал, даже помедлил на пороге, неуверенный, что хочет общаться с куратором. Из-за чего тот мог явиться сюда? Уж не добрались ли до него слухи про поход за артефактом? Илья машинально коснулся рукой вещицы на цепочке под рубашкой. Он старался не снимать её, и — странное дело — Родеран, отлично чувствовавший любой магический предмет и налагавший безусловное вето на любой артефакт во время занятий, добычу из дереликта почему-то не ощутил ни разу.

— Привет, — сказал куратор. — Как у тебя дела? Как идут занятия?

— Потихоньку, — пробормотал юноша.

— Извини, что отрываю. Но был слишком занят, уезжал, поэтому не смог поздравить тебя с благополучным окончанием второй ступени и с распределением.

— Да ладно…

— Ну почему же. Ты выбрал отличное направление, лучше всего подходящее тебе, и попал в число лучших учеников. Это замечательно. Присядем?

— Ну можно…

— Присаживайся. — Аглае устроился на одном из диванов. Испытующе посмотрел на своего юного собеседника. — И на этот раз ни во что не ввязывался.

— А?

— Я знаю про ваш поход, но это ж ерунда. Парням надо иногда повеселиться. Я про поход вроде того, давешнего, годовой давности. Да, я знаю, что на этот раз ты ни во что не ввязывался. — «Не знает», — с облегчением подумал Илья. Аглае смотрел оценивающе. — И хотел бы убедиться, что ты не собираешься в ближайшее время кидаться кого-нибудь спасать.

— Да некого, — ляпнул Илья.

Куратор улыбнулся.

— А было б кого — отправился бы?

— Ну наверное…

— Обожаю тинэйджеров. С вами куча мороки, но скучать вы не даёте. Давай договоримся так — ты ни во что не ввязываешься и впредь, а я обещаю провести тебя на гонки виверн, которые будут происходить в Уинхалле в день Освобождения. Формально школьникам не запрещено появляться на подобных состязаниях, но по факту это не одобряется, к тому же, как правило, школьники не в состоянии купить билеты. Даже не из-за дороговизны, а из-за их дефицита. Ну и вообще на арену неохотно пропускают ребят младше восемнадцати. Всё-таки гонки — в том числе и азартная игра, ведь там делают ставки. Но со мной можно.

— А что за день Освобождения?

— Годовщина свержения императора. Национальный праздник, но празднуется только раз в четыре года.

— В високосный год, что ли?

— Именно так. Ты догадлив. Поэтому и празднества будут яркие. Они всегда яркие — четыре года на подготовку — это не шутки. Если хочешь, можем прихватить с собой и твою девушку. Предложил бы и друга твоего с собой взять, но думаю, он предпочтёт праздновать этот день вместе со своим отцом, а вся знать будет присутствовать на торжествах в столице. Боюсь, туда нам с тобой даже при желании не попасть. — Аглае развёл руками. — Слишком много желающих быть там. Так что задача даже при всех моих связях почти невыполнимая.

— Да я и не рвусь, — заинтересовался Илья. — А что за гонки? Профессиональные?

— И профессиональные, и любительские.

— Ого! И можно поучаствовать?

В глазах Агласа появилась напряжённая задумчивость.