Моя Святая Земля (СИ)

Для визита к канцлеру выкраивалось предостаточно времени: мутный зимний рассвет ещё и не занимался - часы на ратуше только что пробили восемь.

Марбелл был настолько уверен в себе, что потратил четверть часа на придание внешности светского лоска: заплёл в косу бесцветные волосы и напудрил лицо, сделав довольно-таки тщетную попытку скрыть адское клеймо. Украшать себя - бессмысленное занятие для некроманта, но Марбелл желал, чтобы Дамьен проникся его полной и абсолютной неуязвимостью и силой.

И этой цели он достиг. Дамьен, сам лощёный до предела, в тяжёлом бархате с золотым шитьём, в плаще, подбитом собольим мехом, с кудрями в алмазной пыли, поздоровался первым, обратившись к Марбеллу "мессир".

Марбелл отвесил церемониальный поклон.

- Как себя чувствует мой несчастный сюзерен, мессир лейб-медик? - спросил Дамьен, указывая некроманту на резное кресло.

Марбелл скрыл улыбку. Дамьен был последним уцелевшим соратником бедолаги-регента - и уцелел исключительно потому, что в нужный момент предпочёл сына отцу. Но трогательно пытался продемонстрировать преданность своему сюзерену, каждый раз справляясь о его здоровье - безусловно, не сомневаясь в причинах болезни Бриана ни секунды.

- Увы, очень плохо, - с должной скорбью ответил Марбелл, помогая канцлеру играть в сострадание. - Ему едва полегчало позавчера, но вчера снова стало хуже - и ближе к ночи его высочество впал в беспамятство. Болезнь так тяжела, что никакое лекарское искусство не может принести его высочеству настоящего облегчения. Мне страшно это произнести, но упокоение на лоне Господнем избавило бы его от страданий.

- Господь милосерд, - покивал Дамьен с тяжёлым вздохом. - Это прискорбно, но нам необходимо печься о делах живых.

А Бриана уже считает мёртвым, брезгливо подумал Марбелл, и молча поклонился в знак согласия.

- Я ведь могу быть с вами совершенно откровенным, мессир? - сказал Дамьен и поразил Марбелла до глубины души. Слишком уж ново.

- Разумеется, - раскланялся Марбелл, думая, что кланяется уж слишком часто.

Тут же лицо Дамьена словно льдом подёрнулось, а в голосе появились ледяные нотки:

- Мой человек слышал, как барон Кайл болтал о юродивом, что-то такое оравшем на рынке.

- Да, было дело, - согласился Марбелл. - Безумец, что возьмёшь.

Дамьен невольно улыбнулся.

- Может, и не безумец, но законченный дуралей, - сказал он. - Если вы о камергере. Болтун, волокита, пьяница. Пустышка. Впрочем, камергеру государственный ум и не нужен, верно? Его должность - следить, чтобы на наборных полах дворца не было пятен.

Марбелл оценил и улыбнулся в ответ.

- Так вот, - продолжал Дамьен, - Кайл может болтать любой вздор - грош ему цена. Но вы, - и поднял на некроманта холодные глаза, - вы должны обдумывать каждое слово. Вы, мессир, обличены особым доверием его величества.

- Хм... - Марбелл поднял брови. - Я сказал что-то не то?

Дамьен подошёл к двери, приоткрыл её и что-то шепнул невидимому слуге, который, очевидно, шпионил, записывал или охранял беседующих. Потом затворил дверь снова и отошёл к окну, сделав Марбеллу жест следовать за ним.

Некромант повиновался. Он был изрядно заинтригован.

- Благой король и впрямь находится на Святой Земле, - сказал Дамьен еле слышно. Вчера вечером он посетил монастырь Святого Луцилия. Мой человек загнал коня, но сообщил мне об этом сегодня затемно.

Марбелл присвистнул.

- Однако... Но вы уверены, что он - истинный король, не самозванец?

- Уверен отец Хуг, - сказал Дамьен. - Ему было видение. Да и вообще, благой - крайне необычный юноша, не перепутаешь. Особенно если принять во внимание возраст моего посланца. Он знал в лицо покойного государя Эральда.

Марбелл усмехнулся.

- И что же, - спросил он, - несчастный парень ещё жив? Я имею в виду этого... благого.

- Вот мы и подошли к главному, - сказал Дамьен. - Мессир некромант, я убедительно вас... прошу. Прошу, слышите, потому что мы все сейчас служим одному делу, и вы крайне необходимы двору Святой Земли. Так вот, я прошу: примените всё своё искусство, чары, магию, сны, зелья - всё, что потребуется - чтобы ни один волос не упал с головы этого юноши. Ни один. Это понятно?

Марбелл был потрясён.

- Я не ослышался? - пробормотал он. - Вы говорите о благом короле, мессир канцлер? Его жизнь называете драгоценной? Просите меня сохранить именно её? Это шутка?

На лице Дамьена наконец мелькнула тень ожидаемого презрения.

- Простите, мэтр лейб-медик, - сказал он сплошным льдом, - вы - человек, далёкий от некоторых тайн света, к тому же чужестранец. Вы даже не представляете, что такое Истинный Государь, благой король Святой Земли. Именно он всегда был главным сокровищем короны, страны и народа.

- Но мой государь - Алвин! - воскликнул Марбелл, не удержавшись.

- Надеюсь, я не дал повода обвинить меня в государственной измене? - бросил Дамьен, как плеснул воды в лицо. - О нашем государе Алвине, его благополучии, богатстве и долгих летах я и пекусь. О богатстве короны, вы понимаете? Я изыскиваю способы пополнения казны, мне не выгодны засухи, падежи и прочие неурожаи. И его величеству не выгодны. Не так ли?

- Бесспорно, - кивнул Марбелл, так и не понимая, куда канцлер клонит.

- Жизнь благого короля - залог благосостояния, - сказал Дамьен. - Это не пустые слова. Поэтому юноша ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах не должен погибнуть. Он - слишком ценный актив. Найдись он раньше - не пришлось бы брать в королевский дом рыжую худышку из Златолесья ради оловянных рудников.

- Объясните, наконец, мессир Дамьен! - воскликнул Марбелл, не выдержав. - Зачем вам живой истинный король при другом короле на троне?!

Дамьен вдруг искренне улыбнулся. Открыто.

- Бог мой Творец, - сказал он весело, - как милы ваша преданность и ваша наивность, Марбелл! Да упаси нас всех небеса от благого короля на троне! Он же будет страшно всем мешать, как мешал его отец, он ведь будет лезть в дела, где всё это благорастворение и благородство - зло и беда. Будет мозолить всем глаза, как фреска с душами, терзаемыми в аду - это же не человек, это ходячая совесть, как вы не понимаете? Усомнюсь, что вы надолго останетесь при дворе, если вдруг, Боже сохрани, благой и впрямь... Но, надеюсь, до этого не дойдёт. Мои люди отыщут этого юношу, и я придумаю, где он будет жить. В сытости, конечно, тепле, всеобщей любви - и во всём прочем, что ему понадобится. Так хорошая хозяйка устраивает дойную корову. Теперь вам ясно, некромант?

- Совершенно ясно, мессир. План прекрасен. Есть лишь одно "но", - сказал Марбелл, щурясь. - Этот юноша, благой король - вдруг не захочет жить так, как вы решили?

- А разве корову кто-нибудь спрашивает?

- Но мальчик королевского рода - не корова. В особенности - такой мальчик. Ведь вы же не собираетесь приковать его цепью в подземелье, верно? Значит, никаких гарантий.

- Вы плохо меня знаете, некромант, - хмыкнул Дамьен. - Впрочем, всё это неважно. Важно одно: поняли ли вы то, о чём я... просил?

- Безусловно, - лицо Марбелла сделалось безмятежным. - Ни один волос. И все мои возможности, как лекаря - в вашем распоряжении, драгоценный мессир. Вы позволите мне удалиться?

- Ещё одно обстоятельство. Вы ведь сделаете всё, что в ваших силах, и для того, чтобы свадьба его величества с принцессой Джинерой состоялась? Крайне полезна была бы и её беременность.

Он тоже боится, что демон воспримет златолесскую принцессу так же, как прочих девиц, подумал Марбелл. Чтобы выдержала общество демона, выжила да ещё и забеременела... Однако, канцлер ставит почти не решаемые задачи...

- Разумеется, - сказал он вслух. - Но мне надо идти, мессир канцлер. Я хочу быть при его величестве, когда он проснётся - он засыпал в дурном расположении духа.

- Конечно, идите, - позволил канцлер. - И помните, что двор Святой Земли возлагает на вас огромные надежды.