Проклятие Вальгелля. Хроники времен Основания (СИ)

— Ну хватит виснуть, вытряхивайтесь быстрее. У меня бурдюк давно пустой. А то я кого-нибудь из вас разжую.

Разумеется, никто его слов не понял, но интонация была сама по себе достаточно убедительна, поэтому на торопливо расстеленную на земле циновку быстро посыпались деньги и детали одежды.

Дагадд с легкой тоской оглядел открытые тюки с рыбой и лепешками.

— Захлебнуть бы это все чем-нибудь, — он с намеком посмотрел на Логана.

— Дагди, у них нельзя, — зашипел тот. — Хочешь, чтобы нас побили камнями? Ничего, справишься. Вспомни, в Айне было еды в два раза больше.

— Звяков тоже, — Дагадд капризно потыкал ногой разложенные перед ним предметы заклада. — Больше я на такое не ляпнусь, в следующий раз сам выныривай.

С этими словами он гордо ухватил за хвост первую рыбину и проглотил ее в две секунды, даже не трудясь разжевать.

Толпа смотрела, вытаращив глаза. Дагадд невозмутимо ел. Логан со спокойным выражением лица то глядел на солнце, то проверял подпруги у мула, то разворачивал очередной мешок. Гвардейцы все до одного покинули наблюдательный пост и столпились вокруг, с подозрением провожая взглядами каждую лепешку. Даже плешивый чтец по линиям рук, дремавший в тени, заинтересованно приоткрыл один глаз и уставился в их сторону.

Гвендолен поняла, что момент настал. Конечно, бросать Дагди и Луйга среди не слишком дружелюбной толпы было нехорошо, но что-то ей подсказывало, будто подобное испытание в их жизни далеко не первое. В отличие от окружаюших, она в способностях Дагадда не сомневалась ни секунды, поэтому слегка потянула Баллантайна за плащ, кивнув в сторону освободившихся ворот.

Они почти прошли мимо, но вовремя заметили, что гадальщик открыл оба глаза и внимательно на них смотрит.

— Позволь нам пройти, трижды почтенный, — Баллантайн склонил голову. — Мы очень торопимся, но не хотим отвлекать достославных стражей. Великого сожаления достойно, что из-за спешки нам не досмотреть, чем все закончится.

— Покажи мне свою ладонь, — надтреснутым голосом произнес гадальщик. У него было странное лицо — все в мелких морщинах, словно высыхающий плод.

Должно быть, у Эбера ре Баллантайна было много недостатков, в чем он в свое время пытался убедить Гвендолен. Она, конечно, ни одного не замечала, или принимала их за достоинства. Недоброжелатели упрекали его в несговорчивости и упрямстве, бывшие соратники — в слабоволии. Но все дурные стороны характера можно было ему простить за то, как он протянул эбрийскому предсказателю свою руку, повернув ее ладонью вверх — не изменившись в лице и не колеблясь ни секунды.

Если бы Гвендолен могла пошелиться, она бы от ужаса закрыла глаза, но даже веки словно парализовало, и они не желали опускаться.

Предсказатель прищурил глаза и сморщился еще сильнее, отчего выражение лица стало совсем невозможно определить. Но вслух он не произнес ни слова, и Баллантайн, опустив руку, прошел — ПРОШЕЛ — мимо него за ворота.

Гвендолен показалось, что она взлетает, и она испуганно завела руку за спину, ощупав, плотно ли притянуты крылья. Вторую руку она торжественно продемонстрировала гадальщику.

— Я смотрю только на руки людей, — пробормотал тот с презрением, даже не открыв глаза.

Гвендолен отшатнулась и побежала за Эбером, который размашистым шагом уходил вверх по улице, подтверждая легенду о том, что они очень торопятся. Быстро ходить Гвен никогда не умела, поэтому сразу сбила дыхание, и некоторое время у нее ушло на то, чтобы хоть как-то приспособиться — за один шаг Баллантайна она успевала сделать как минимум два.

— Он догадался, что я не человек, — признесла она наконец, глотая воздух. — Выходит, он действительно что-то умеет. Но все-таки он не понял, что вы… то есть ты…

— Ты его переоцениваешь, Гвендолен. Просто для эбрийцев женщина и человек — разные понятия.

Она настолько растерялась от подобного высказывания, что они довольно долго шли молча. Несомненно, что раньше Баллантайн бывал в Каэре — он шел уверенно, не останавливаясь на поворотах. Опять на какое-то время Гвендолен забыла обо всем — ей было вполне достаточно идти рядом и бросать взгляд на его профиль, который ей казался таким красивым, и эбрийский капюшон ему очень шел. К своему стыду, она была даже рада, что Логан с Дагаддом временно остались в стороне, потому что надеялась, что Эбер снова возьмет ее за руку. Но он шел молча и напряженно, и наконец смутное беспокойство передалось ей и стало быстро расти, заставив оглянуться.

За ними шел гвардейский отряд, и солнце сверкало на шлемах так, что казалось, будто их рогатые головы охвачены огнем.

Сбывался один из кошмаров, который она себе вообразила и с тех пор даже пару раз видела во сне. Наверно, таким же ровным неумолимым шагом гвардейцы шли по гавани, приближаясь к кораблю, где Эбер восемь лет назад прятался в трюме.

— Ох, смотри… — выдохнула она. — Или нет, лучше не смотри. Бежим!

— Бежать еще хуже, — спокойно отозвался Баллантайн, но шаг его сделался еще быстрее. Гвардейцы, впрочем, были людьми тренированными, и расстояние между ними постепенно сокращалось.

Несколько раз они резко свернули в проулок, но это не помогло — за спиной по- прежнему слышался ровный стук подбитых железом каблуков о камни. Их никто не окликал, не приказывал остановиться. Отряд просто неумолимо двигался следом, подходя все ближе, и это было ужаснее всего.

Последний поворот заканчивался тупиком. Баллантайн внезапно остановился и развернулся навстречу преследователям. С одной стороны была городская стена, глухая и не менее непреклонная, чем настигающие гвардейцы, с другой стороны — какой-то полуразрушенный дом. Узкие окна на втором этаже были наискось заколочены досками, а в подвале просто чернели разбитые проемы. Белесый от жары камень вокруг, красная утоптанная земля под ногами, по твердости тоже похожая на камень, отлетевшие от стены осколки, и словно насмешка для Гвендолен — небо настолько яркого цвета, что больно задирать голову.

"И на этой улице мы умрем?" — сказал в ее голове голос холодный, как у Логана, хотя сердце колотилось так, что она невольно прижала рукой плащ с левой стороны.

— Ты сможешь взлететь, Гвендолен?

Она помотала головой.

— Я их отвлеку. Разбегись и взлетай.

— Без тебя?

Она произнесла это так, будто он предложил ей на завтрак живую крысу. Эбер слегка подтолкнул ее в сторону.

— Ты все равно не сможешь сделать то, о чем я тебя просил на корабле, Гвендолен, — вопроса в его голосе не прозвучало. — Я бы попросил у тебя кинжал, но тоже вряд ли смогу. Видишь ли, в той деревне, где я вырос, самоубийство считалось самым страшным из всего, что человек мог сделать… Улетай, быстрее.

Неожиданно внутри у Гвендолен что-то перевернулось, и она увидела все события со стороны. Она стояла на глухой каменной улице под палящими солнечными лучами, смотрела на подходящих к ним шестерых мужчин, чьи лица не оставляли сомнения в их намерениях, и про себя думала, что Эбера можно представить кем угодно, но только не деревенским мальчишкой. Ее Эбера, то отстраненного, то загорающегося от нравящейся ему идеи, то замкнутого, то с восторгом глядящего в ее запрокинутое лицо, то самоуверенного, то мучающегося сомнениями. И они хотят лишить ее всего этого?

Гвендолен швырнула два кинжала быстрее, чем поняла, что именно делает. Два гвардейца почти одновременно упали — один беззвучно, второй рычал и катался по земле, вцепившись в рукоять. Оставшиеся рванулись вперед. Гвендолен бросила вторую пару — но Баллантайн оттолкнул ее в сторону, и поэтому только один кинжал попал в цель. Оставалось трое, и они были совсем близко. Эбер прижался спиной к городской стене, но у него даже оружия не было — в отличие от Гвендолен, он всячески избегал его носить.

Гвендолен уже мало соображала, что делает. Она отлетела в сторону, ударившись плечом о стену дома, но сразу же рванулась обратно. Плащ за ее спиной затрещал, ремни лопнули с треском, и только через несколько мгновений она осознала, что полностю развернула крылья, и, зажав в руке кинжал, пытается подняться в воздух, чтобы наброситься на гвардейцев сверху. Взлететь с земли — очень тяжело, практически невозможно для крылатых, они не могут часто бить крыльями по воздуху, предпочитая планировать в потоках ветра. Но произведенный эффект и так превзошел все ожидания. Один из гвардейцев, которого Гвендолен пихнула ногой в грудь, в ужасе свалился ничком, закрыв голову руками. В проулке сразу стало тесно от двух огромных ярко-рыжих крыльев, концы которых задевали стены. Дополняли картину торчавшие дыбом волосы Гвендолен и оскал на ее лице. Было совершенно ясно, что возникшее ниоткуда чудовище сейчас вцепится в горло, чтобы напиться крови.