Жлобские хроники (СИ)

— Я Мортал, а он Комбат. Внемлите воле нашей.

Бесполезно. Тролли явно не видели и не слышали нас. Они по-прежнему были поглощены исключительно друг другом.

— Говорил же, что нет никаких богов, — огорченно заявил Одноглазый, — а есть одни лишь тролли. Чего они не видят нас, если постоянно общаются с Властителями, а?

— Быть может, боги передают им свою волю напрямую, прямо в голову? — предположил я после кратковременных раздумий.

Одноглазый медленно облетел вокруг троллиных голов, молча повисел рядом со мной и согласился:

— Другого ничего не остается. Давай залезем в голову самки через уши, с двух сторон, и двинемся навстречу друг другу. Внутри ухов, — “ушев” — поправил я Одноглазого, — головы, — извернулся он, — будем напряженно думать о крысах, понятно?

— Нет, не понятно, — не согласился я. — во-первых, почему самка? Во-вторых, кто из них самка? А в-третьих, где у них уши?

— Самка вот эта, поросшая желтой травой, — Одноглазый уверенно указал на одного из троллей. — Самки обычно более впечатлительные, чем самцы, а ухо вон оно, видишь, среди травы. — он кивнул на видневшуюся в желтых зарослях темную пещеру.

Я внимательно посмотрел на троллиху.

— Помилуй, Одноглазый, — возмутился я, — у нее же глаза закрыты.

— Ну и что? — не понял моей озабоченности учитель.

— А то, что раз у нее глаза закрыты, то значит в голове темно. Я боюсь.

Одноглазый лишь фыркнул в ответ и, пробормотав что-то типа “не заблудишься”, отправился в левое ухо великанши. Мне оставалось проследовать в правое или наоборот, смотря с какой стороны на самку смотреть.

Я не люблю вспоминать свое путешествие через троллиную голову. Она постоянно рычала и стонала. Я имею ввиду великаншу. В ней было очень страшно и при каждом резком звуке я пугался, что это горные духи выследили меня. Слава богам, что я был бесплотен, нигде не блуждал и не за что не цеплялся. Одноглазый, зараза, тоже здорово напугал меня, когда тихо бормоча, медленно появился из темноты и проплыл мимо. Только тогда я вспомнил, зачем я здесь и визгливо подвывая: “Мортал Комбат, крысы, убей их, я Мортал Комбат, крысы, крысы…” и начал представлять себе точное расположение крысятника в Долине.

Одноглазый ждал меня у левого уха, но я сбился с дороги и выбрался наружу где-то в районе затылка. Учитель неодобрительно покачал головой и предложил:

— А теперь самец.

— Да ты что? — ахнул я, — я и так страху натерпелся. Да и самцы не впечатлительные. Сам говорил.

— Я сказал “самец”, - твердо повторил Одноглазый.

— Ну, самец так самец, — обречено согласился я и поплыл к правому уху великана.

— СТОЙ! — вдруг прокричала самка и тролли замерли, — ТАРАКАНЫ ЭТИ УЖЕ ДОСТАЛИ, А ТЕПЕРЬ И МУРАВЬИ ПОЯВИЛИСЬ. НА КУХНЕ РЯДОМ С РОЗЕТКОЙ ВИДЕЛА. А В КОРИДОРЕ ДАЖЕ ПРИДАВИЛА ДВУХ. КУПИ ЗАВТРА МОРИЛКУ КАКУЮ-НИБУДЬ. “КОМБАТА”, НАВЕРНОЕ. ГОВОРЯТ ХОРОШО ПОМОГАЕТ.

— НУ ТЫ НАШЛА ВРЕМЯ, — прогремел самец.

— НЕ ЗНАЮ, НАКАТИЛО ЧТО-ТО, — ответила великанша и упала на плато, увлекая за собой кавалера.

Одноглазый приблизился ко мне вплотную и грозно прошипел:

— Опять тараканы? Ты о чём думал, когда лазил у нее в голове, я тебя спрашиваю.

— Что ты, что ты! — я в ужасе отпрянул от учителя. — О крысах и о духе смерти, больше ни о ком.

— Значит у тебя всё-таки сущность такая, что тебя все за таракана принимают, — постановил Одноглазый.

— Обнаглел ты уже совсем, — оправившись от первоначального шока, я перешёл в атаку. — Какой я тебе, мать твою, таракан. Я же прямоходящий!

— Единственное, что ты прямо, так это стоячий, а все остальное криво, косо и сикось-накось!

— Накось выкуси, — взорвался я, — Хочешь сказать, что понял хоть что-то из бормотания троллихи, да? Это был совершенно бессмысленный набор из более менее знакомых слов, а ты на меня кидаешься. Спроси любого и тебе ответят, что тролли не разумны, а лишь подражают нам.

— Она приказала своему мужику призвать духа смерти Мортала Комбата на головы безвинных тараканов. Вот, что она сказала, — проорал мне Одноглазый.

— Не смеши меня, умник. Тоже мне толкователь нашелся, — парировал я. — Какого размера тролль, а какого таракан. Они даже и не подозревают о существовании друг друга.

Одноглазый сделал страшные глаза и исчез — вернулся в свое тело, наверное. Я же еще некоторое время полетал вокруг троллей, а затем медленно поплыл вдоль ущелий к Водопаду. Мне совсем не хотелось возвращаться домой одновременно с Одноглазым. Из горестных размышлений о своей тяжелой судьбе и неблагодарной роли спасителя человечества меня вырвало приближающееся мелодичное позвякивание. Оглядевшись, я обнаружил светящегося старичка с большой сетью, плывшей рядом с ним. Сеть была заполнена продолговатыми беспрестанно шевелящимися сосудами, которые сталкиваясь друг с другом и издавали ту самую мелодию, что привлекла меня.

— Скок? — спросил приблизившись старичок.

— Скок, дедушка Авоська, — подтвердил я.

— А где же Одноглазый?

— Мой ученик? Не выдержал нагрузки и сбежал, — я грустно вздохнул, — Совсем ни на что не годным оказался.

Авоська хитро прищурился, порылся в своей сетке, достал оттуда круглый прозрачный горшочек, темную непрозрачную кружку с каляками на боку, насыпал из горшочка в кружку немного чёрной трухи и кружка сама собой заполнилась горячей водой. Бог сунул в нее свой палец и размешал — вода почернела и на ее поверхности появилась светлая пена. Авоська понюхал получившуюся жидкость, скривился и протянул кружку мне. Оставалось надеяться, что его перекосило от удовольствия.

— Все у тебя получится, — нараспев сказал он и я бесстрашно выпил горькую гадость, приготовленную богом.

Когда через мгновение я очнулся в собственной норе, то чувствовал себя великолепно. Мне было легко и хорошо. Рядом со мной стонал Одноглазый, но к сожалению, не так громко, как мне хотелось бы.

— А знаешь, — обратился я к учителю, — я только, что разговаривал с самим Авоськой.

— Ну и? — прокряхтел Одноглазый.

— Он предлагал мне место Старика, но я отказался.

— Тьфу ты, — сплюнул учитель, — я думал ты серьезно, а ты…

— А что я? Правду реку. Одноглазому своему, говорит, передай, чтобы не трогал тебя, а то приду, говорит, и в авоську свою засуну.

Одноглазый даже перестал стонать от такой наглости.

— Если бы ты и вправду встретился с Авоськой, он бы тебя сразу же схватил и к телу обратно пришил. Ты сам такой вариант предполагал, — вот Одноглазый зануда! В самом деле, почему это Авоська меня отпустил?

— Да говорит, шустрый ты больно, Скок, — быстро нашелся я. — Нам, говорит, всё равно тебя не удержать. Рожденный летать ползать не должен. А о крысах, говорит, и не думай. Справимся с вашей бедой в два счета. Только на плоскогорье семь дней не ходи… и… ни… кого… не пускай, — обомлев, я прекратил врать и прислушался к шорохам в своей голове.

Все как обычно — равномерный тихий гул, вызываемый мерным перетеканием мыслей по трубкам. Откуда же тогда появилась эта уверенность, что нельзя в течение недели соваться на плоскогорье, что там будет свирепствовать Мортал Комбат, а может кто и похуже? Вот так жижи дал мне Авоська напиться!

— Ну, чего замолчал? — Одноглазый приподнялся с лежанки и уставился мне в глаза. Увиденное там ему чем-то очень не понравилось и он тихо спросил:

— Так ты что, не врешь?

— Вот теперь не вру, — согласился я. — Крысам — хана, но и нам за сладким стеклом нельзя. Надо всех предупредить.

— Ну а еще, что он тебе говорил? — оживился Одноглазый.

— Сказал, что глаз твой новый отберет, как незаконно присвоенный.

Одноглазый громко застонал и уткнулся носом в лежанку, а мне сразу же стало легко-легко. “О боги! Хорошо-то как!” — закричал я про себя. Можно было вернуться к обычным мелким житейским делам, а можно было и большие планы построить. Марицу, например, к себе пригласить и танцевать научить. Старику опять же на покой пора, хотя зачем мне, человеку, говорившему с богом и принимавшему нектар с длани его, власть Старика? Ведь я уже совсем не тот я, которым был недавно. Простой, как все тут думали, парень встречался с призраком, катался на грохе, помог палачу, изгнал крыс, пугал троллей, а главное был обласкан Богом. И имя отныне мне — Крысогуб! Скок-Крысогуб. Не больше, но и не меньше. Вот так.