Гражданин Империи

К своему удивлению нашел ананас – тот преспокойно рос себе в небольшом ельнике. Умудренный опытом с петухом, положил его в рюкзак не сразу: отрезал кусок, очистил ножом от кожуры и пожевал желтую сочную мякоть. Неа, не ананас это. Дрянь, пахнущая молодыми зелеными шишками. И на зубах вязнет. А вот и клюква. Степан не поленился спуститься с пригорка и шагнуть на поросшую корявыми лиственницами мшистую топь. Под ногами противно захлюпало.

Клюква оказалась самой что ни на есть настоящей. Вот только было ее с краю совсем немного. Разве что дальше пройти по кочкам? А надо ли? Клюквой такую ораву не прокормишь, да и времени жалко терять. Ну и ладно. Черт с ней, с клюквой. Он вновь вскарабкался к ельнику и пошел чуть левее. Там виднелся какой-то просвет между деревьями. Озеро. Небольшое, затянутое водорослями почти полностью. По поверхности кувшинки желтые разбросаны. Но не они привлекли внимание Степана, нет. У самого берега из воды высовывалась приплюснутая морда какого-то животного. Не крокодил, не бегемот. На жабу чем-то смахивает, но габариты явно не те. Обсиданового цвета пупырчатая кожа, глаза навыкате. Сейчас они полузакрыты ярко-желтыми мембранами. Медленно, желая не спугнуть животное, Степан снял с плеча винтовку, прицелился и нажал на спуск. Пуля попала твари прямиком в макушку, начисто снеся верхнюю часть куполообразного черепа. Ладно, поглядим что у нас там. Он со всех ног бросился к добыче и вскоре на берегу лежало нечто такое, что привело в глубокую задумчивость даже видавшего виды Степана. И как это называется, скажите пожалуйста? Морда можно сказать вполне лягушачья, а дальше… Туловище по форме напоминает болгарский перец. Ни лап, ни плавников, ничего, хотя бы отдаленно напоминающего конечности. Щетинка коротких усов у самого низа. Для чего – поди разберись. Откровенно говоря, с гастрономической точки зрения вид имело животное совсем непрезентабельный. И тиной попахивало. Слегка, самую малость.

Степан долго думал, что же с ним делать. Наконец, не имея никакой иной альтернативы, решил-таки взять его с собой в лагерь. По размерам оно было ненамного меньше самого Степана. Тащить его на горбу – удовольствие не из приятных. Да из черепа еще кровь черная хлещет вперемешку с мозгами. И, между прочим, все это добро прямиком на спину капает. Он даже зажмурился, явственно представив себе во что превращается сейчас его камуфляжка. И мухи: табунами вьются. Красные, черные, зеленые, большие и маленькие. Атакуют со всех сторон: лезут в глаза, на спину садятся…

Степан добрался до лагеря злой как черт. Бросил тушу на землю, тотчас же снял камуфляжку и кинул ее куда подальше, избавившись таким образом наконец от мух. Долго споласкивал лицо, руки, шею. Попросил Женю протереть спину, тем самым оторвав ее от созерцания невиданной твари.

– А где Улуша?

– А нет ее. Она сразу за вами ушла.

Степан поморщился словно от зубной боли:

– Я же приказывал Ряднову, чтобы из лагеря никто не отлучался.

– Я в курсе,– Женя в последний раз протерла спину Степана смоченной в воде тряпкой.– Однако все наши приказы для сирти не указ. И просили, и орали – с нее как с гуся вода. Что-то сквозь зубы цыкнула и пошла себе. Кстати, и флягу вашу со спиртным прихватила.

Степан дернулся было к поясу но тут же вспомнил, что оставил ее у костра, не желая тащить на себе пусть небольшой, но все-таки лишний вес.

– Ну ладно. Раз такие дела – значит делаем вывод, что здоровье гостьи нашей полностью восстановилось.

– Завтра выступаем? – поняла его намек Женя.

– Да, незачем терять день.

Он присел под деревом, оперся спиной о его шершавый ствол и, попивая из фляги тепловатую воду, не без интереса принялся наблюдать за ажиотажем, вызванным его до крайности странным охотничьим трофеем. Ряднов с Бавиным сцепились не на шутку с Радченко, с пеной у рта доказывая, что животное это есть не что иное как амфибия. Тот же наоборот – утверждал обратное. Дескать: плавников нет, воду загребать ей нечем. Мол: это вообще кальмар с жабьей мордой.

– Да сам ты кальмар! – взбеленился Ряднов.– И морда у тебя подходящая! Женя, ну хоть ты ему скажи, что амфибия это!

– Даже не знаю,– она безбоязненно сунула руку в отверстие, что располагалось на конце сужающегося книзу бесхвостого ребристого туловища.– Мне кажется, что оно двигается втягивая, а затем выталкивая из себя струю воды,– Рука ее с неприятным чавкающим звуком вернулась обратно.– Откровенно говоря, меня больше заботит можно ли ЭТО есть.

– Я считаю, что ее нужно выпотрошить, а затем дождаться Улуши. Или вообще не трогать – пускай валяется себе в теньке. Товарищ сержант, а не могли бы вы нас чем-нибудь менее экзотическим порадовать?

– Вот такой из меня хреновый охотник. Юра, если есть желание – можешь сходить «попугаев» настрелять. Здесь недалеко,– он рукой указал направление и вновь приложился к фляге. Жара неимоверная, в тени градусов под сорок будет.– Только далеко не углубляйся, километра на полтора максимум.

– Ладно,– Радченко подхватил винтовку и побрел в указанном Степаном направлении.

Минут через двадцать оттуда раздались выстрелы. Степан насчитал восемь штук и удовлетворенно прикрыл глаза. Теперь они в любом случае без обеда не останутся.

Вскоре появилась и Улуша: вышла из кустов, сгибаясь под тяжестью большого холщового мешка. Он был доверху набит вяленым мясом клеща. «Не иначе как в селение смоталась девица»,– подумал Степан и оказался абсолютно прав. Вернула Улуша и флягу, наполненную теперь уже просто водой. А спиртное то похоже у сиртей в цене, раз за него столько мяса отвалили! Он поднялся и отвел девушку к своей добыче. Какое-то мгновение Улуша лишь молча взирала на убиенную тварь расширенными от удивления глазами, а затем разразилась таким заразительным смехом, что Степан не выдержал и рассмеялся сам. Смеялись и все остальные, ставшие невольными свидетелями этой сцены. Затем она пнула труп животного ногой, недвусмысленно намекая, чтобы его убрали куда подальше. Степан спорить не стал – собственноручно оттащил труп, подарив его в безраздельную собственность роящимся вокруг мухам. Ладно, чего уж там, опозорился по полной программе. Он вытащил из мешка Улуши пару кусков вяленого мяса и пристроился под облюбованным им деревом. К его удивлению сиртя примостилась рядом. Белозубо улыбнулась, глядя на Степана своими желтыми глазами, затем возвела указательный палец к небу:

– Небень,– произнесла она низким грудным голосом. – Твердина. – Палец ее опустился к земле.

Степан был потрясен. За все это время сиртя впервые заговорила с ним прибегая не к помощи жестов. Невероятно! И слова-то как похожи на его родную речь!

– Небо,– он в свою очередь указал на небо.– Земля.

– Небень – небо? – глаза девушки округлились от удивления.

– Небень – небо. Твердина – земля, земная твердь.

– Твердина – земля, твердь, – повторила она, словно загипнотизированная.

– Дерево,– Степан постучал по стволу, прислонившись к которому они сейчас сидели.

– Дерево – древак,– с готовностью произнесла девушка.

– Палец?

– Перстец.

– Ноги?

– Ходики.

Ну надо же! Так, глядишь, и весь язык выучить можно! Славяне сирти, ох, славяне! Прав был Степан. А те, кто на смех поднимал его теорию – их-то как ему теперь называть?

– А ну-ка иди сюда,– позвал он Радченко, который как раз вышел из лесу с добычей и сейчас пялился на Улушу.– Я,– указал Степан на себя.– Он,– палец его уткнулся Юрию примерно в области пупка, заставив того слегка втянуть свои жиры.

– Я – Аз. Он – Козлоходик,– произнесла Улуша с видом прилежной ученицы.

– Кто-кто? – Юрий от возмущения едва не задохнулся.

– Ну что, осознал теперь наконец кто ты? Козлоходик! А почему Козлоходик кстати?

Улуша, казалось, сразу поняла его вопрос:

– Ноги – ходики,– затем она согнула два пальца крючком наглядно изображая кривизну ног Юрия.– Козлоходик.

– Ага, понятно теперь все,– Степану все больше и больше начинал нравиться этот богатый на образы язык.– Ладно, свободен. Отдай попугаев Бавину с Рядновым – пускай ощипают и выпотрошат, а Женя потом приготовит.