Темное солнце (СИ)

- Киоми, собирай отряды, мы должны успеть пройти.

Голос Лаитан был спокойный, она ещё не видела всего, что ждало её впереди...

Когда Медноликая подъехала к разлому, ей в лицо ударила волна жаркого воздуха, мороком повисшего над ущельем и расползавшегося по окрестностям все дальше. Лава, кипящая и пережевывающая камни далеко внизу, поднималась стремительно, словно её выталкивали снизу, заставляя ползти выше. Лаитан видела, как горные породы исчезают в прожорливой пасти разверзшегося ужаса. Красно-оранжевые волны с примесью черных камней и скальных пород, плавящихся в лужицы коричневатого субстрата, вылизывали ущелье, дрожащее от разгула лавы. Температура повышалась, и Лаитан, приказавшая остальным перебираться первыми, осталась с Гурруном, все ещё не решавшимся отправиться дальше. Дварф вцепился в гриву с опалённым мехом на своём уккуне, и его шлем почти прожёг на лбу упрямца красную полоску, нагревшись от окружающего жара.

- Иди с ними, они помогут, - кивнула Лаитан на своих жриц, начавших переход первыми. Дварф упрямо сдвинул брови.

- Слушай, я не люблю плавать. Но плавать в молоке земли, в молочном соке, из которого вышли все дварфы, это... кощунственно, - заключил он. - Для любого дварфа вернуться в лоно горы - значит быть облагороженным посмертно. Но эта красная кровь гор, это оранжевое пламя, в котором рождаются клинки и гибнут породы, из которой все мы однажды появились...

Лаитан склонилась к дварфу и шепнула ему на ухо:

- Гуррун, если ты сейчас не перейдёшь по мосту, я попрошу варваров нести тебя подмышкой.

Не стерпевший такого оскорбления дварф встопорщил усы, сдвинул горячий шлем на затылок и бодро вскочил в седло с таким рвением, что тут же перелетел через него и шмякнулся с другой стороны уккуна. Животное лениво проводило взглядом своего наездника, продолжив рыть копытом почву. Рядом с ним уже высилась приличная горка свежераскопанной земли. Лаитан присмотрелась. Влага из слоёв земли испарялась, дымком пара поднимаясь над ямкой, выкопанной животным. Если даже верхние слои почвы прогрелись, сколько им потребуется времени, чтобы высохнуть, сложиться, уменьшившись в объёме, и обвалиться вниз пластами?

Будто в ответ на её вопрос позади раздался бодрый клич варваров, которые въехали на мост следом за жрицами Лаитан. Дварф, завидев такое, поспешил к ним присоединиться и пропасть из вида. Первые отряды жриц уже ступили на твёрдую почву, поджидая своих подруг, чтобы отойти в безопасное место. Долинцы, проносясь по хлипкому помосту, раскачавшемуся из стороны в сторону, почти добрались до другого берега. За спиной Лаитан послышался ворчливый голос тхади. Она обернулась и упёрлась взглядом в жёлтые глаза воина. Ни слова не говоря, Медноликая въехала на мост, который шатался и трещал по швам. Добравшись до середины, она решила остановиться и посмотреть назад. Морстен уже отправлял своих людей, осторожно пробующих конструкцию на крепость. Лаитан погнала уккуна вперёд.

И в этот момент позади что-то сильно ухнуло, взметнув вверх облака пепла и гари. Жар окутал кожу Лаитан, заставляя её тратить силы на защитный воздушный пузырь, чтобы спастись от изжаривания заживо. Уккун запаниковал, дёрнулся влево, вправо, едва не ухнув с моста, одним копытом провалившись в новую дырку, скрытую теперь пепельной завесой. Лаитан чувствовала, как часто колотится сердце. Она спрыгнула с животного, взяла его под уздцы и повела за собой, закрыв его глаза ладонью. С двух сторон поднимались новые облака пепла, волны горячего воздуха и газов окутывали Медноликую, вынужденную тратить силы на возможности добраться до противоположного берега. Звуки разрывающихся далеко внизу лавовых пузырей, выбрасывающих вверх новые порции отравляющих миазмов, смешивались с хрустом и грохотом осыпающихся камней по берегам. Мост, провиснув и накренившись, едва не заставил Лаитан замереть на месте. Времени было мало, и ей пришлось слушать, как долго кричат животные и тхади, которым не посчастливилось упасть на середине дороги, когда мост почти развалился. Наконец, чьи-то руки втянули её на берег, оттаскивая подальше от края. Проморгавшись и откашлявшись, она обвела красными от жара глазами Киоми и Ветриса, втащивших её с моста.

- Властелин ещё на том берегу? - спросил варвар. Лаитан пожала плечами. Она действительно не знала ни того, пошёл ли он со своими людьми, ни того, добрался ли он хотя бы до середины моста.

- У них часть припасов и вода, - взяла варвара за рукав Лаитан. Долинец посмотрел на неё непонимающе.

- Мы должны были набрать воды тут, в реке, - пояснила Лаитан. - Реки нет. Воды не хватит на всех, если мы потеряем ещё хоть одно животное.

- Животные нам нужны, - согласился варвар. - А их наездники нам зачем? Владетельница, ты же сама сказала, что припасов на всех не хватит. Дождёмся уккунов, пойдём дальше.

В ответ на его слова из чада и пепла показалась потерянная морда обгоревшего уккуна, чья шерсть местами оплавилась до розовых волдырей на коже. Варвар втащил его с моста поближе. Киоми занялась остальными. Пока что не было ни тхади, ни Морстена. Лаитан прислушалась.

Кашель и стоны, донёсшиеся до неё сквозь гул помех от хлопков газа и каменной осыпи, стал сильнее и явственней. Варвар и её служанка уже сидели в сёдлах, ожидая её. Лаитан поднялась на ноги, и рядом с ней показались три тхади, буквально выпавшие из пузыря пепла и сажи.

Морстен оставался позади своих людей до последнего. Мост дрожал под ногами, извиваясь, как змея, с которой заживо снимают кожу, и, словно та же змея, старался сбросить вниз, в раскалённое лоно бывшей реки, людей и животных.

Да, Владыка Севера считал своих верных тхади, созданных когда-то давно Тьмой, людьми. И относился к ним соответственно, скрывая это от спутников, насколько возможно. "Какие мысли приходят порой, когда замираешь на грани, - усмехнулся он, привычным жестом погладив то место под кольчугой и темными одеждами, где продолжало перекачивать его мёртвую кровь сердце из черного металла. Замок рассказывал, что на изготовление этого механизма ушло пять черных клинков служанок Матери, и Гравейн верил древнему сооружению. - Я не могу терять сейчас никого, ни тхади, ни последнего вшивого варвара. Хотя их предводителя я бы с удовольствием куда-нибудь уронил, не насмерть, но больно. Но он тоже важен, а потому должен выжить. Но самое главное - Лаитан. Кажется, она уже в безопасности. В относительной безопасности", - поправился он, наблюдая, как лопается одна из балок, разбрасывая острые осколки камня.

- Вперёд, дети ночи! - крикнул он замешкавшимся тхади, чьи уккуны, почувствовав приближение скорой гибели, взбеленились, утратив свою всегдашнюю медлительность. - Вперёд, или ваше проклятие всегда пребудет с вами!

И он потянулся за ними, к темным сгусткам сознаний зверей и искрящимся созвездиям мыслей воинов. В этот момент Ветрис на той стороне разлома дёрнулся, ощутив странный болезненный укол, пришедший неизвестно откуда, но продолжил излагать свою точку зрения на утилизацию ресурсов слуг Тёмного. Морстен перехватил контроль над воинами и животными, направив их к цели. Спешившиеся тхади бежали впереди, испытывая, как он ощущал, неизбывное наслаждение от прикосновения Владыки к их душам. Уккуны, ревя, следовали за ними. Звери были напуганы до крайности, и переживали смертельный ужас.

Морстен, замерев, не ощущал ни жара, от которого краснели кольца его кольчуги, ни ожогов - он сосредоточился на задаче. Умения повелителей тьмы были подчас весьма странными, и его сторона, к которой Гравейн присоединился помимо своей воли, сочетала в себе качества всех остальных сил, не являясь ни одной из них. Он сделал шаг, потом ещё один, не ослабляя контроля. Середина моста качалась перед его глазами, и с увеличением расстояния слабело его влияние на тхади, но дальше они могли справиться сами. Если кто упадёт или умрёт - то такова его судьба. Он сделал, что мог.

Видимость снизилась. Впереди, на расстоянии вытянутой руки, медленно плавали хлопья пепла, и искры от каменной крошки, выгорающей в раскалённом воздухе. Лава, замершая в своей яростной круговерти, медленно переливалась всеми цветами пламени, отбрасывая отсветы на покрытые трещинами балки моста, и придавая окружению Морстена непередаваемо адский оттенок.