Удачная охота (СИ)

   От ситуации в местном уголовном мире мои мысли перетекли на альт вообще. На сердце заскреблись кошки, мне было очень неприятно осознавать, что я оскорбил Алисию. Это мучило меня едва ли не больше тоски по Виктории. - "Ну не была она виновата в таком раскладе! Это было общее решение альт, она лишь передала мне его результат. Обязательно, обязательно нужно извиниться перед этим чудесным созданием". - При мысли о блондинке мою душу пронзила острая нежность. Я лихорадочно метался мыслями между тремя известными мне альтами. - "И не подозревал, что они настолько глубоко запали ко мне в душу! Знаю Викторию неделю, а этих двоих - и вовсе по паре дней, но такое ощущение, что они были со мной рядом с самого рождения. Ну, Виктория - это особый разговор, в неё я влюблён, и полностью отдаю себе в этом отчёт, а остальные!? Словно в самом деле сёстры!"

   А потом пришло чувство сексуального голода, сдобренное тоской по моей Виктории. В пору было лезть на стенку, благо она оказалась под боком. - "Почему так остро припекло? Ведь никогда, никогда раньше ничего подобного не было... до тех пор, пока не повстречал эту потрясающую альту. Выходит, всё связано, и неспроста у альт принято оставлять мужика на попечение сёстрам", - однако мне от подобных догадок легче не становилось. Так что заснул я уже под утро, и во время побудки проснулся не выспавшимся и злым, как дракон. Состояние собрата по заключению не укрылось от сокамерников, и от меня старались держаться подальше. Но окончательно моё хрупкое душевное равновесие пошатнуло отсутствие мечей и возможности заняться нормальной тренировкой. Я подошёл к двери, и что есть силы ударил в неё кулаком, затем ещё раз, и ещё. На настойчивый стук появился начальник смены надзирателей с погонами лейтенанта.

   - Что долбишь? Не сошёлся с сокамерниками, твои проблемы, - хмуро бросил лейтенант, не посмотрев даже, кто стучится, но, увидев мой наряд и полные ярости глаза, несколько опешил. Похоже, он не был в курсе того, кого передали под его начало.

   - Лейтенант, мне нужно где-нибудь потренироваться с мечом, - стараясь сохранять спокойствие, тихо проговорил я. Надзиратель опешил ещё больше.

   - Как, как ты сказал...? - до него никак не мог дойти смысл моего требования.

   - Я гвардеец его императорского величества, боевой офицер, - буквально прошипел я, начиная терять остатки терпения, - я с Академии каждый день, повторяю, КАЖДЫЙ день тренируюсь с мечами. Я тренируюсь под проливным дождём, по колено в снегу, в мороз и жару, даже в лазарете, мать вашу! Я давал присягу Императору, что буду готов в любой момент времени резать для него орков и прочую шушеру, как я смогу выполнять присягу, если не смогу поднять меч!? Поэтому я спрашиваю, где я могу провести свою тренировку с мечами!?

   Надзиратель окончательно потерялся. Похоже, он не привык иметь дело с гвардейцами, в особенности с пограничниками. Когда с нами проводили задушевные беседы дознаватели после кровавых дуэлей, даже в самом убогом каземате было место, куда нас каждое утро отводили и давали в руки если и не мечи, то хотя бы болванки. Они тут что же, совсем мышей не ловят?

   - Какая тренировка, какие мечи, вы же в камере Башни! - попытался вскочить на знакомого конька служивый.

   - Лейтенант, ты когда-нибудь бывал в пограничном гарнизоне? - начиная звереть, уже рычал я. - Когда нас, гвардейцев, держат в камерах после смертельной дуэли, то даже там дают в руки мечи для тренировки. А у вас здесь столица, вы тут под оком Императора, и у вас так по-скотски относятся к гвардейцам!?

   - Э-э-э... Офицер, у нас так не бывает. Вот выйдите на свободу, тогда, пожалуйста, тренируйтесь, сколько угодно!

   - Как тебя зовут, лейтенант?

   - Натаниэль эль Гамилар.

   - Так вот, эль Гамилар, я, Вереск эль Дарго, лейтенант гвардии его императорского величества официально заявляю: если мне не будет предоставлена возможность для тренировки, я сочту это оскорблением своей чести и чести Императора, и буду вынужден вызвать на дуэль Вас, а также вашего непосредственного начальника и коменданта Башни. Затем я буду вызывать каждого нового надзирателя. Если мне не будет предоставлена возможность драться в стенах Башни, то я реализую своё право сразу, как только мне вернут мои клинки по выходе из Башни, - мой гнев перешёл стадию горячего и стал холодным, сдержанным. В таком состоянии я мог пребывать часами и днями, пока не получу возможности выплеснуть накопившееся. - А сейчас я хочу видеть твоего непосредственного начальника, лейтенант.

   Окончательно потерявшийся надзиратель, сглотнув застрявший в горле ком, с радостью воспользовался представившейся возможностью ретироваться. Но уже через пять минут он вернулся обратно, пребывая в совершенно невменяемом состоянии. Он открыл дверь, и, даже не надев мне на руки браслетов, повёл куда-то по тюремному коридору.

   Всё это время в камере стояла звенящая тишина. Заключённые были поражены разыгравшейся у них на глазах сценой до глубины души. Больше всего их потрясло, что даже не простой надзиратель, а всесильный начальник смены только что-то невнятно блеял под напором офицера.

   - Я сначала подумал, он шутит, - растерянно начал один из подручных Штыря.

   - Ты знаешь, Штырь, я бы предпочёл не сидеть с ним в одной камере, - сказал, начиная приходить в себя, Горелый, - ты видел, как он разъярился? Да он же совершенно бешенный, словно те альты!

   Старший потряс головой, отгоняя наваждение. Такое потрясение он последний раз испытывал на разборе полётов в гильдии убийц, куда его любезно "пригласили" после одного нехорошего инцидента. Тогда региональный координатор вот так же рычал на своих подчинённых, и они вжимались в стены, а потом он пустил кровь и только тогда успокоился. - "Да эти пограничники - те же убийцы!" - Наконец дошло до него. - "Цепные псы Императора! Как хорошо, что сыскари работают не так, как эти... А то бы честному вору и убийце житья не было. Висели бы по фонарным столбам, на радость всякому мещанскому быдлу".

   Кабинет начальника караула был обставлен по-походному скромно: стол, пара стульев, жёсткая койка у стены. Сам хозяин кабинета оказался мужиком с сединой в висках, с цепкими глазами, жилистым телосложением, великолепной выправкой - в общем, бывшим боевым офицером. Он только посмотрел мне в глаза и сразу всё понял. Не потребовалось ничего ему говорить, не потребовалось рычать и немедленно требовать удовлетворения на дуэли. Он даже не попытался предложить мне присесть, похоже, понимая, что садиться я не стану - не тот настрой.

   - Не горячись, лейтенант, всех заключённых перепугаешь. У нас здесь не часто такие как ты оказываются, так что просто не привыкли, - только и сказал он.

   Я коротко кивнул, принимая объяснения.

   - Тренироваться будешь со своими мечами или болванками? Партнёр нужен? - деловито продолжал пожилой воин.

   - От своих не откажусь, но если сложно - можно болванки. Если есть нормальный специалист, от партнёра тоже не откажусь.

   - Твои мечи организовать не сложнее, чем болванки, уж можешь мне поверить. Дам тебе и партнёра, тоже в прошлом боевого офицера. Правда, он служил не на севере, а на юге, но и там проблем хватало, - осклабился бывший вояка. - Мой сослуживец, кстати.

   Когда я уже выходил за дверь, сзади меня нагнал заметно повеселевший голос:

   - Как закончишь тренировку, зайди ко мне, потолкуем, - я ничего не сказал, только повернулся, коротко кивнув.

   Тюремный двор оказался мрачноват, но это для меня не имело никакого значения. Мечи мне вручал уже другой надзиратель, причём, делал он это с явным неудовольствием: сложно было привыкнуть к тому факту, что приходится выдавать оружие заключённому. Для них это, похоже, было в диковинку.

   - Не кривись, офицер, - решил я поддержать вояку, - у тебя своя служба, у меня - своя.

   Сказав это, я привычно водрузил ножны на спину, неспеша извлёк из них мечи. Несколько минут я просто наслаждался тяжестью оружия, переходя из стойки в стойку и крутя нехитрые комбинации, и лишь затем начал работать. Нужно было во что бы то ни стало закрепить новые приёмы, полученные во время тренировочных боёв с альтами.