Честь, хлеб и медяки (СИ)

— Такова наша доля, — притворно вздохнул Руперт, — если мы с тобой служим Повелителю Ночи и его прекрасной спутнице красавице Акташе.

— Не может этого быть, — простонала Фаиза.

Она по-прежнему сидела на сене и, ничего не понимая, переводила взгляд с Руперта на парней.

— Может, может, — прокаркал ворон. — Ты долго отсутствовала, пытаясь добыть кинжалы, и не все знаешь.

— Нет! — прокричала Фаиза и несколько раз стукнула ладонями рядом с собой.

— Надо не кричать и не биться в истерике…

Руперт протянул девушке руку, предлагая помощь.

— Достаточно всего-навсего вернуться в пески, найти пещеру Правителя Ночи и в этом убедиться своими глазами. Ты готова?

— И ты меня не станешь убивать, как дракона Нарельга? — спросила испуганно Фаиза, судорожно вцепившись в руку Руперта.

— За что? — не понял ее тот.

— Ну, — протянула девушка, — я как бы пыталась убить его…

И она сначала посмотрела на Гоца, а потом указала на парня рукой. Тот с недовольным видом уже оседлал своего коня и собирался сесть на него.

— Что? — тут же встрепенулся Гоц, догадавшись, что речь идет именно о нем.

— Нет-нет, ничего, — махнул ему Руперт. — Уезжай, как я приказал тебе.

— Может, — Гоц по-собачьи преданно взглянул на мужчину, — все же на службу к амиру. Не хочу я домой в замок, там, как в тюрьме.

Руперт улыбнулся — нравился тот ему с самой их первой встречи, когда он на плече приволок его в мазанку к старикам.

— Попытай счастья у амира, — покачал он головой. — Только к нему без подношения нельзя.

Руперт задумался — денег у него немного, каменьев…

Он поднял свою седельную сумку, в ней лежали эфесы от его детских мечей — это все, что связывало его с прошлым.

— На, возьми, — через плечо Руперт протянул ему сумку, чтобы Гоц не видел его слез. — Каждый камень с эфеса стоит целое состояние. Распорядись ими грамотно. Амиру отдашь два из них, не больше, с него и этого много.

Свесившись с коня, Гоц в чувственном порыве поцеловал мужчину в щеку за столь щедрый подарок.

— И вот еще… — добавил Руперт, помолчав немного. — На узкой улочке рядом с мавзолеем есть чайхана. Хозяин свой человек, ему можно всегда оставить письмецо для меня.

Гоц покачал головой — говорить он не мог.

— Пошел, — Руперт шлепнул коня по крупу.

— Я хочу быть смелым, честным и добрым, но над добротой надо еще поработать! — крикнул ему Гоц, устремляясь в ночь.

Они встретятся, обязательно встретятся — мир такой тесный…

— А мы поедем совсем в другую сторону, — объявил Руперт.

Он внимательно взглянул на Фаизу.

— Ты ведь хотела увидеть свою госпожу? Не так ли? — спросил Руперт весьма выразительно.

— Да, — решительно ответила девушка и отправилась седлать коня…

***

Уже три дня и три ночи с небольшими перерывами на отдых в оазисах Фаиза, Руперт и Талис тщетно бродили по пескам, стараясь отыскать пещеру Повелителя Ночи.

Талис, оборачиваясь то человеком, то драконом, тянул заунывную мелодию, но то ли забыл какое-то нужное и очень важное слово из песни, то ли вообще песню перепутал, пещера никак не появлялась перед ними.

— Как звали того туарега? — не выдержав, спросил Руперт у ворона.

— Зачем тебе его имя? — растерялся тот.

— Кажется я знаю, как вызвать его на бой, — ответил Руперт весело.

— На бой? — испугался ворон. — Ты хоть понимаешь, о чем ты говоришь? Равных воину Вилфриду, которого ты величаешь туарегом, нет, и не скоро появится достойный его силы соперник.

— Значит, Вилфрид, — усмехнулся Руперт.

Фаиза тоже не поняла, чем знание имени какого-то воина могло помочь им в их поиске — она взглянула на обрадовавшегося непонятно чему Руперта, как на сумасшедшего. Надо выходить на твердую землю, пока они все не свихнулись.

Руперт слез с коня, взобрался на бархан и, размахивая мечом, прокричал:

— Я спою свою песню! Я, Руперт Август фон Леманн! Ты помнишь мое имя, Вилфрид? Вилфрид, я вызываю тебя на бой!

Казалось, что ничего не произошло — только песчинки задрожали и запрыгали возле его ног. Потом все выше и сильнее, как тогда, когда началась песчаная буря.

— Что это? — испуганно огляделась по сторонам Фаиза.

— Ничего особенного, — проворчал ворон, предусмотрительно перелетевший на круп ее коня.

Он привык сидеть на заднице ровно: пока двое дерутся, третьему делать нечего.

— Сейчас появится пещера, из нее выйдет страж ее сокровищ и сразится с нашим другом Рупертом. Если Руперт победит Вилфрида, — имя воина Талис произнес шепотом, словно тот мог его услышать и тоже вызвать на бой, — то станет новым стражем пещеры. А мне бы этого не хотелось.

Он покачал головой и повторил:

— Ой, как не хотелось бы.

— Помешай этому сражению, — предложила Фаиза.

Ей тоже не хотелось, чтобы Руперт стал демоном — она привыкла к его человечности, логичности поступков и в то же время непредсказуемости.

— Как?

Талис, обернувшись человеком, схватился за грудь.

— Как? — повторил он.

— Вступи в бой вместо него, — Фаиза махнула рукой в сторону бархана и Руперта, стоящего на нем.

— Да меня, — Талис снова перешел на шепот, — Вилфрид одним взмахом лишит жизни.

— Но ведь ты его любишь, — не унималась Фаиза. — А для любимого человека…

Ее сердце сжалось от страшных предчувствий, и она недоговорила.

— Не нужен ему ни я, ни моя любовь, — вздохнул Талис, еще раз затягивая песню, чтобы вызвать пещеру из песков. Авось все обойдется без боя. Он был уверен, что ничего не забыл — ни словечка, ни буковки. Просто кому-то из них троих придется погибнуть в той пещере, и пески не хотели этого допустить. Бывало уже такое. Ему ли, дракону, преданному слуге Повелителя Ночи, этого не знать?

========== Глава 28 ==========

Пядь за пядью возникала из песков пещера с открытой пастью дракона вместо входа, светившимся невероятно ядовито-красным — именно такой ее запомнил Руперт.

Фаиза завороженно смотрела на отступающие пески, а Талис все тянул и тянул заунывную песню. Для себя он давно решил, что как только на входе из пещеры появится воин, он обернется драконом и бросится на него, не дав при этом Руперту сделать ни одного взмаха мечом. Только так и никак иначе. Он не думал о себе, только о человеке, стоявшем на верхушке бархана и с того места, где он, Талис, остановился с Фаизой, казавшемся слабым и беззащитным.

«Почему он отказался забирать из тайника свой шамшир» — эта мысль никак не давала Талису покоя, ведь с ним он стал бы практически непобедимым. Меч — это не баллоки девушки, он способен сокрушить самую крепкую броню. А на воине Вилфриде лишь легкая защита — он всегда полагался лишь на свою силу.

Руперт сказал лишь в ответ на его вопрос о шамшире и то единожды, а так только отмахивался от его слов:

— Не время для героя.

А кто знает, когда наступает это самое время? Сейчас, а, может, никогда? Придет смерть, будь то старуха с косой, молодая красивая девушка или дракон в черном, а ты, оказывается, так и не совершил ничего героического. Ладно, детям рассказать нечего, им и солгать можно, а перед Творцом не соврешь. И совершенно не важно ради чего ты геройствовал — спасая Отечество или любимого.

Талис спел последнюю ноту и, издав протяжный крик, взмыл последний раз в небо, расправляя в полете кожистые крылья, — умирать так драконом, которым он продолжал оставаться не только в душе, а не жалкой птицей.

Он так и не понял, что произошло, точнее, что-то его с силой откинуло под копыта лошади, на которой сидела Фаиза. Видел только голубое, как небо, сияние и руку. Кто или что это было?

Немного покувыркавшись по песчаному склону, Талис вскочил на ноги, отплевывая песок и складывая ставшие вдруг ненужными крылья. Он отыскал глазами Руперта и воина — они так и стояли, положив руки на пояса, вот-вот готовые выхватить мечи и сойтись в смертельной схватке. Кто первым нанесет сметень — смертельный удар, оставалось только гадать.