Манускрипт всевластия

Отвлекшись от мельтешащих нечитабельных букв, я записала в компьютере: «Сплошные загадки. Заголовки пятнадцатого — семнадцатого веков, изображения большей частью пятнадцатого (источники, возможно, и старше?). Бумажные и пергаментные листы перемешаны. Чернила черные и цветные, последние необычайно высокого качества. Иллюстрации хорошо выполнены, но многие детали неправильны или отсутствуют вовсе. Они изображают создание философского камня и алхимические концепции: сотворение, смерть, воскрешение и трансмутацию. Ошибочная копия более раннего манускрипта? Одна аномалия на другой».

Мои пальцы застыли на клавишах.

Если новая информация расходится с уже имеющимся массивом данных, ученые либо отбрасывают это новое, угрожающее взлелеянным ими теориям, либо фокусируются на разгадке тайны как лазер. Я скорее всего выбрала бы второй вариант, но магическая природа книги склоняла к первому.

В случае колебаний ученые обычно откладывают решение.

«К этой книге, возможно, придется вернуться еще раз», — трусливо допечатала я и осторожно закрыла том. Магия продолжала жужжать внутри, особенно возле застежек.

Ну, хоть закрыла без проблем… уже хорошо. Меня тянуло погладить кожу, но я удержалась, как раньше удерживалась от прикосновения к иллюстрациям. Нельзя претендовать на большее, чем может узнать из этой книги обычный историк.

Тетя Сара всегда говорила, что магия — это дар. Если так, то я соединена невидимыми нитями со всеми прежними ведьмами Бишоп. За то, чтобы вступить в свои наследственные права и овладеть сокровенным ведьминским ремеслом, каждый платит определенную цену. Раскрыв «Ашмол-782», я разрушила стену между мной-ведьмой и мной-ученым, но теперь снова вернулась за барьер и твердо намеревалась остаться на немагической его стороне.

Я закрыла компьютер, собрала бумаги, уложила книги в стопку, поместив «Ашмол-782» в самый низ. Джиллиан, к счастью, на месте не было, хотя ее стол остался неубранным — решила, вероятно, поработать еще и вышла на чашку кофе.

— Закончила уже? — спросил Шон.

— Не совсем. Три верхних хотела бы оставить на понедельник.

— А четвертую?

— С ней все. — Я подвинула к нему стопку книг. — Можешь отправлять обратно в хранилище.

Шон положил книгу сверху на весь прочий возврат и проводил меня к лестнице. За спиной у меня включился конвейер, уносящий загадочный том в недра библиотеки.

Я чуть было не остановила Шона, но в последний момент удержалась.

У самого выхода на улицу воздух сгустился, как будто библиотека не хотела меня отпускать. Сгустился и замерцал, словно страницы колдовской книги. Меня пробрала невольная дрожь, волоски на руках поднялись дыбом. Здесь только что произошло какое-то волшебство.

Я повернулась было опять к читальному залу Герцога Хамфри, но устояла и решительно вышла вон, сказав себе: пустяки.

Ты уверена? — шепнул долго подавляемый голос.

ГЛАВА 2

Оксфордские колокола прозвонили семь раз. В эту пору года темнело быстрее, чем летом, но сумерки еще медлили. Библиотечные фонари, зажженные всего полчаса назад, расплывались в них золотыми лужицами.

Двадцать первое сентября. Ведьмы всего мира сейчас празднуют канун осеннего равноденствия, встречая Мейбон и грядущую зимнюю тьму, но оксфордским придется обойтись без меня. Мне в самом деле предстояло выступить на одной важной конференции в будущем месяце, и не написанный до сих пор доклад начинал меня беспокоить.

При мысли о пирующих где-то ведьмах у меня заурчало в желудке. Я сидела в библиотеке с утра, с половины десятого, и только раз прервалась на ленч.

Шон сегодня не работал, книги выдавала какая-то новенькая. Когда я заказала особенно ветхую единицу хранения, она стала предлагать мне взамен микрофильм. Заведующий, мистер Джонсон, услышав это, счел нужным вмешаться.

— Извините, доктор Бишоп, — торопливо заговорил он, поправляя очки в тяжелой темной оправе. — Если вам нужен этот манускрипт, мы будем счастливы вам его предоставить. — Требуемое он доставил мне лично, продолжая извиняться: «Новые сотрудники, вы же знаете…» Польщенная его отношением к моей ученой персоне, я весь день провела за чтением.

Только вечером я сняла кольца-грузики с верхних углов рукописи и закрыла ее, довольная, что хорошо поработала. Весь уик-энд после своего столкновения с заколдованным фолиантом я занималась нормальными повседневными делами и алхимии не касалась. Заполняла компенсационные формы, платила по счетам, писала рекомендательные письма, даже рецензию наконец добила. Перемежалось это стиркой, многочисленными чашками чая и попытками воплотить в жизнь рецепты из кулинарных программ Би-би-си.

Сегодня, начав с утра пораньше, я старалась сосредоточиться на текущей работе и не вспоминать о загадочном палимпсесте со странными иллюстрациями. По мере выполнения того, что я наметила на день, у меня возникли четыре вопроса, третий из которых был самым легким. Ответ на него содержался в «Ноутс энд квайериз», [8] занимавших один из книжных шкафов. Я встала, решив перед уходом поставить еще одну галочку в своем списке.

Чтобы взять что-то с верхних полок отделения Селден-Энд, следовало подняться на антресоли. Подшивками в клеенчатых переплетах никто, похоже, не пользовался, кроме меня и одного пожилого преподавателя литературы из колледжа Магдалины. Отыскав нужный том, я выругалась, поскольку дотянуться до него не могла.

Мне послышался чей-то смех, хотя за столом в дальнем конце антресолей никого не было. Ну вот, снова мне что-то чудится. Оксфорд был все еще пуст; все университетские ушли около часа назад, чтобы пропустить перед обедом стаканчик бесплатного шерри в профессорской гостиной своего колледжа. Джиллиан — и та ушла по случаю праздника, повторив свое приглашение и покосившись на стопку заказанных мною книг.

Стремянки в поле зрения не обнаружилось — обычное дело для Бодли. На то, чтоб отыскать ее внизу и втащить наверх, ушло бы добрых пятнадцать минут. Ну что ж… в пятницу я, правда, держала в руках колдовскую книгу, но больше никакого чародейства не сотворила. И кто меня здесь увидит?

Резонно, казалось бы, но все же как-то не по себе. Собственные правила я нарушала нечасто и вела счет всем случаям, вынуждавшим меня обращаться к магий. За год это будет уже пятый раз, включая забарахлившую стиральную машину и «Ашмол-782». Допустимо для конца сентября, однако у меня бывали и лучшие показатели.

Вздохнув, я подставила руку и вообразила, что снимаю подшивку с полки.

Девятнадцатый том «Ноутс энд квайериз» накренился, шлепнулся мне на ладонь и открылся на нужной странице.

На все про все ушло три секунды. Я перевела дух, избавляясь от чувства вины, и ощутила между лопатками два ледяных пятна.

Свидетель моего преступления был явно не человек.

Взгляд чародея вызывает у другого чародея щекотку, но планету с людьми делят не одни чародеи. Есть демоны — артистические натуры, скользящие по канату между безумием и гениальностью. «Рок-звезды и серийные убийцы» — так отзывается о них моя тетя. Есть вампиры — если они не убьют вас сразу, то заворожат своей красотой.

Взгляд демона я ощущаю как легкий, будоражащий нервы поцелуй, взгляд вампира жжет холодом.

Перебрав в уме читателей Герцога Хамфри, я вспомнила одного вампира — красавца монаха, любовно листавшего средневековые служебники и молитвенники. В отделы редких книг вампиров, как правило, гонят тщеславие и ностальгия — ведьмы и демоны там встречаются куда чаще. Взять хоть Джиллиан Чемберлен, изучающую свои папирусы через лупу. А в музыкальном зале я видела сразу двух демонов — оба подняли головы, когда я проходила мимо них к Блэкуэллу, чаю попить. Один попросил принести ему кофе с молоком, что красноречиво свидетельствовало о глубине его погружения в очередное безумство.

Но сейчас за мной наблюдал вампир.

Я уже сталкивалась с ними по роду своей деятельности: вампиры часто идут в науку, ведь им спешить некуда — они могут исследовать проблему несколько веков кряду, и разве что ближайшие сотрудники способны их распознать.