Манускрипт всевластия

Позади висело на канатах суденышко менее двенадцати дюймов в ширину, но длиной добрых двадцать пять футов. Благослови Господь Пита, оставляющего ялик на уровне бедер, чтобы удобнее было снять. На сиденье лежала записка: «В следующий понедельник лодка снова будет на стапеле: командная тренировка».

Я скинула кроссовки, взяла со стеллажа у двери весла с гнутыми лопастями, отнесла их на пристань и вернулась за лодкой.

Спустила ялик на воду, поставила ногу на банку, чтобы он не уплыл, вдела весла в уключины. Держа их одной рукой, как пару очень больших палочек для еды, осторожно сошла в лодку и оттолкнулась.

Гребля была для меня чем-то вроде религии, набором помогающих медитации ритуалов. Начиналось все с момента прикосновения, но настоящая магия проявлялась, когда я входила в ритм и гребла в полную силу. Этот спорт еще со студенческих дней успокаивал меня, как ничто другое.

Весла погрузились в воду, скользнули по ней. Я ускоряла темп, напрягая ноги, чувствуя упругий напор воды. Ветер пронизывал меня насквозь при каждом рывке.

Когда ритм установился, я начала испытывать чувство полета. В эти блаженные минуты я парила в пространстве и времени — невесомое тело на бегущей куда-то реке. Моя лодочка мчалась вперед, а я составляла с ней и веслами единое целое. Я закрыла глаза, расплылась в улыбке. Все случившееся сегодня утрачивало значение.

За сомкнутыми веками стало темно, над головой загрохотал транспорт: я прошла под Доннингтонским мостом. Снова выйдя на солнце, я открыла глаза, и в грудь мне тут же уперся холодный вампирский взгляд.

На мосту стояла фигура в длинном развевающемся пальто. Лица я не различала, но судя по росту и ширине плеч, это был Мэтью Клермонт. Опять!

Ругнувшись, я чуть не упустила весло. Городская пристань недалеко — вот бы переправиться на тот берег и съездить вампира веслом по лепной голове. Или, скажем, багром. Обдумывая этот запрещенный и крайне соблазнительный маневр, я увидела на причале стройную женщину в заляпанном краской комбинезоне. Она курила сигарету и говорила по мобильному телефону — не совсем обычное зрелище для пристани города Оксфорда.

Она подняла глаза, и я ощутила толчок. Демон. Женщина, по-волчьи осклабившись, сказала что-то в свой телефон.

Просто ни в какие ворота. Сначала Клермонт, за ним целый хвост разной нечисти. Я отказалась от своего плана и вложила тревогу в греблю, но все удовольствие от лодочной прогулки пропало.

Развернув лодку у таверны «Изида», я заметила Клермонта. Он добрался сюда от Доннингтонского моста — пешком, заметим себе — быстрее, чем я на гоночном ялике.

Сильно нажав на оба весла, я подняла их, как крылья, и подошла к плавучему деревянному причалу таверны. Когда я вылезла, Клермонт уже преодолел двадцать футов лужайки, разделявшие нас. Платформа вместе с лодкой заколебались под его тяжестью.

— Какого черта? — Я прошла по доскам к вампиру. — Зачем вы со своими друзьями преследуете меня? — Я запыхалась после гребли, щеки пылали.

— Они мне не друзья, доктор Бишоп, — нахмурился он.

— Правда? Я не видела столько вампиров, колдунов и демонов в одном месте с тех пор, как тетушки в тринадцать лет вытащили меня на летний языческий фестиваль. Если они не ваши друзья, то почему за вами таскаются? — Я вытерла рукой лоб, откинув назад мокрые волосы.

— Бог мой, — пробормотал вампир. — Выходит, слухи не лгут.

— Какие слухи?

— Вы полагаете, что у этих… созданий есть со мной что-то общее? — В голосе Клермонта, помимо брезгливости, слышалось еще и удивление. — Невероятно.

Я через голову стащила пуловер. Взгляд Клермонта скользнул по моим рукам от ключиц до пальцев, и я почувствовала себя в обычной спортивной одежде голой.

— Да, полагаю. Я училась в Оксфорде и бываю здесь каждый год. Единственный непривычный фактор в этот мой приезд — это вы. Как только вы появились здесь вчера вечером, я лишилась возможности спокойно работать. На меня пялят глаза вампиры и демоны, мне угрожают незнакомые колдуны.

Клермонту, судя по непроизвольному жесту, захотелось взять меня за плечи и потрясти. Я тоже довольно высокая, почти пять футов семь дюймов, но при разговоре с ним мне приходилось запрокидывать голову. Сознавая, насколько он больше и сильнее меня, я отступила назад, скрестила руки и приказала себе-ученому привести нервы в порядок.

— Их интересую не я, доктор, Бишоп, а вы.

— С какой это стати?

— Вы действительно не знаете, почему все демоны, чародеи и вампиры к югу от Мидлендс ходят за вами следом? — недоверчиво спросил Клермонт, глядя на меня так, точно видел впервые.

— Нет. — Я уперлась взглядом в двух человек, пьющих послеобеденную пинту за уличным столиком, — счастье, что они были заняты разговором. — В Оксфорде я читаю старые рукописи, занимаюсь греблей, готовлюсь к конференции и держусь сама по себе — и на этом все. Ничего другого я здесь никогда не делала. У иных нет никакого повода зацикливаться на мне таким образом.

— Подумайте хорошенько, Диана. — Когда он назвал меня по имени, я испытала нечто не совсем понятное, но не страх. — Что именно вы читали недавно? — Он приопустил веки, но от меня не укрылся жадный блеск его глаз.

Тетушки не ошиблись. Мэтью Клермонт чего-то от меня хочет.

Странные глаза, черные в сером ободе, снова уставились на меня.

— Они преследуют вас, потому что думают, что вы нашли нечто давно утраченное, — нехотя объяснил он. — Они хотят получить это назад и верят, что вы можете им помочь.

Я с упавшим сердцем припомнила рукописи, которыми занималась последние несколько дней. Кандидат был только один.

— Откуда вы знаете, что им нужно, если они не ваши друзья?

— Слышал, доктор Бишоп. — Он вернулся к официальной манере обращения. — У меня очень хороший слух, и я довольно наблюдателен. В воскресенье вечером, на концерте, две ведьмы обсуждали третью, американку — она нашла в Бодлианской библиотеке книгу, считавшуюся пропавшей. С тех пор я с беспокойством стал замечать, что в Оксфорде появились новые лица.

— Сейчас Мейбон, вот ведьмы с колдунами и съехались. — Я говорила спокойно, подражая ему, хотя он так и не ответил на мой последний вопрос.

— Дело не в Мейбоне, а в рукописи, — с сардонической улыбкой возразил Клермонт.

— Что вы знаете об «Ашмоле-782»? — спросила я прямо.

— Меньше, чем вы. — Клермонт сощурился и еще больше сделался похож на крупного хищника. — Я эту книгу не видел, а вы ее держали в руках. Где она теперь, доктор Бишоп? Надеюсь, у вас хватило ума не оставлять ее дома?

— Вы думаете, я украла ее? Из Бодли? Да как вы смеете!

— Вчера вечером ее у вас не было, сегодня в библиотеке тоже.

— Вы и впрямь наблюдательны, если углядели это со своего места, — съязвила я. — Если хотите знать, я сдала ее в пятницу. — Да ведь он рылся у меня на столе, с опозданием дошло до меня. — Что же это за рукопись такая, побуждающая ученого совать нос в чужие заметки?

Он поморщился. Я поймала его на горячем, но к триумфу примешивался страх при мысли о том, что этот вампир подобрался ко мне так близко.

— Я это сделал из любопытства, — осклабился он. Сара не обманывала меня: клыков нет.

— Вы не думаете, надеюсь, что я вам поверю.

— Хотите верьте, хотите нет, доктор Бишоп, только будьте настороже. С иными шутки плохи, а уж когда они поймут, что вы не совсем обычная ведьма… — покачал головой Клермонт.

— О чем вы? — Мне стало дурно, от лица отхлынула кровь.

— Для современной ведьмы такой потенциал — редкость, — промурлыкал вампир. — Это пока еще не всем ясно, но я-то вижу. В моменты концентрации от вас исходит свечение — и когда вы сердитесь, тоже. Бывающие в библиотеке демоны скоро это поймут, если еще до сих пор не поняли.

— Спасибо, что предупредили, но ваша помощь мне не нужна. — Я хотела уйти, но он схватил меня за руку выше локтя.

— Не будьте так уверены. Остерегайтесь, прошу вас. — Черты его лица утратили свою правильность — в нем шла какая-то внутренняя борьба. — Особенно, если снова увидите того колдуна.