Год багульника. Тринадцатая луна

Моав поспешно встала между ними.

— Да будет мне позволено самой выбирать себе попутчиков! Тем более, что у нас еще есть некоторое время для размышлений. Отец прав: уже завтра утром я буду в сотнях лиронгов отсюда. Мы можем назначить время и место встречи — например, на пути между Милданасом и Рас-Сильваном, чтобы можно было быстро добраться до Бурых гор: уверена, что свитки направляются в Пропащие земли. Если же эльфам Рас-Сильвана удастся найти свитки раньше этого срока, дайте мне знать. В противном случае мы все встретимся и тогда решим, кому, с кем и куда отправляться. Вторая молодая луна лета — думаю, к этому времени я могу успеть перейти перевал… А пока — не будем ссориться!

Она встала между двумя мужчинами и протянула руку каждому из них. Правитель Лоргана радостно схватил ее пальчики и сжал так, что они чуть не хрустнули, Кравой — едва тронул маленькую ручку. На его загорелом лице отражалась жестокая внутренняя борьба любви и ревности. Но вот Моав улыбнулась ему, и его взгляд снова просиял — что еще надо влюбленному!

— Рад, что у Риана есть такие замечательные защитники, — заметил Лагд, окинув внимательным взглядом всех троих. — Я разослал конные отряды прочесать окрестности города — возможно, удастся обнаружить какие-то следы, — но, если честно, мне кажется, похитители успели скрыться. В таком случае ваша помощь будет неоценима — уверен, вы сможете вернуть нашу пропажу хоть из самых рук Моррога. Если свитки все же попадут к нему, их возвращение будет делом не одной луны — к этому времени Моав как раз успеет перейти перевал, и вы встретитесь на условленном месте.

На том и порешили. Всеобщий накал эмоций немного спал. Отряды были разосланы, кого надо уже расспросили, а после того, как Моав с Кравоем пообещали вернуть пропажу, все окончательно взбодрились. Шутка ли, старшая веллара и жрец солнца! Такой силе мало кто сможет противостоять. Не пожелав оставаться в стороне все время до назначенной встречи, Рогдвэн тоже вызвался направить отряды из Лоргана по следам похитителей, за что был удостоен благодарности Лагда. Зал собраний постепенно опустел. С позволения отца Моав удалилась в свою башню — ей было над чем поразмыслить. Взбудораженный всем происходящим, Кравой отправился к своим воинам, и вместе с ними долго разрабатывал самые невообразимые стратегии поиска пропавших свитков.

***

В этот же вечер Лагд, сидя у себя в покоях, позвонил слуге. Расторопный юноша вошел и низко поклонился.

— Попроси Моав, чтобы зашла ко мне, — сказал веллар.

Человек еще раз сложился в поклоне и быстро исчез. Эльфа не заставила себя долго ждать: вскоре в коридоре послышались легкие шажки.

— А вот и я!

Лагд нежно поцеловал дочь в белый лоб и, по-отечески пригладив и без того аккуратные пряди лунных волос, сказал:

— Моави, я так рад тебя видеть. Мне нужно серьезно поговорить с тобой.

— Я слушаю тебя, отец, — с веселой улыбкой ответила она.

Лагд умолк, подбирая слова. В нем чувствовалось непривычное напряжение, как если бы ему был не по душе предстоящий разговор.

— Моави… — начал, наконец, он, — одно твое присутствие вселяет надежду в сердца эллари. Дети луны уже и сейчас называют тебя Синтарэль — Благословенная Богиней, но все же высшие силы Эллар еще закрыты для тебя. Ты ведь знаешь закон…

Он отпустил дочь и нервно прошелся по залу.

— Я знаю, тебе не по нраву эти советы… Если бы не Кровавая луна, я бы никогда не стал торопить тебя… но ты ведь сама видишь, что творится, видишь, как важны твои силы для Рас-Сильвана!

Вновь подойдя к Моав, он ласково развернул ее ладонь, на которой бледным оттиском виднелась фигура лунной птицы, называемой Инсэлл?ар, или Око Богини — знак принадлежности к высшей лунной магии.

— Да и мне будет куда спокойнее, если ее крылья, наконец, засияют светом Эллар… — добавил он, пожав руку эльфы с изображенной на ней птицей.

Моав грустно опустила глаза. Лагд продолжал:

— Ты еще так юна, да и Кравой тоже. Вдруг ваших талантов не хватит, чтобы вернуть списки? Подумай, как бы пригодились тебе твои новые силы! Времени осталось так мало — завтра ты покинешь Рас-Сильван, и кто знает, что с тобой может случиться по дороге: лучше, чтоб ты была во всеоружии. Сейчас полнолуние — хорошее время до дочерей Эллар — время сердца…

Он ласковым отеческим жестом провел пальцами по щеке дочери.

— Ты знаешь, что я имею в виду — войти в Лунный круг может только тот, чье сердце отдано навсегда; лишь тогда она примет твою душу в свой свет, как ты приняла чужие беды и радости… Поэтому, чтобы по праву стать старшей велларой нашего народа и получить благословение Ока Богини, ты должна избрать достойного из эльфов и взять его на сердце. И если мне не изменяет виденье, я знаю, кто он — ваши сердца годами бились рядом, уже почти став единым целым…

Моав хотела возразить, но князь Рас-Сильвана с улыбкой прервал ее речь.

— Да-да, я знаю — он служит солнцу, а ты скоро станешь избранной дочерью луны. Но в душе его нет ни единого изъяна — она светла, как ясный день, и чиста, как источник Эллар! Он — высокий маг эльфийского народа, ровня тебе и твоим предкам. Только глупец станет искать различия между детьми солнца и луны! Мы — ветви одного дерева, птицы из одного гнезда, и только высота полета отличает каждого из нас… Пусть он еще только лишь пробует свои силы, что-то подсказывает мне, что еще никогда в солнечном круге не было более сильного мага. Мы вправе ждать от него великих дел, и ты, Моави, сможешь помочь ему в этом. Ты знаешь, много лет назад лунная княжна соединила свое сердце с воином солнца — вместе они принесли в земли эльфов мир и покой, годы их жизни стали золотым веком нашего народа, а судьба — светлой легендой… Пришла пора снова соединить светила дня и ночи.

Эльфа виновато отвела взгляд в сторону.

— Но есть и другая легенда, — проговорила она, немного помолчав, — о дочери Эллар, навсегда покинувшей свой дом и того, кто должен был стать ее кейнаром. Ее звали Эзури…

Лагд бросил на нее тревожный взгляд.

— Да, ты права — это грустная песня… А почему ты о ней вспомнила?

— Потому что теперь это и моя история.

Моав глубоко вдохнула.

— Отец, я знаю своего кейнара, — сказала она и, на миг умолкнув, добавила, — и его жизнь прошла не в Рас-Сильване…

Опешив, князь Рас-Сильвана ненадолго замолчал.

— Что ж, если ты так решила, пусть твое сердце достанется избранному тобой эльфу…

— Он — не из эльфийского народа.

Лагд пристально посмотрел на дочь.

— Мне не дано видеть, что происходит в твоем сердце, Йонсаволь, но я прошу тебя — подумай трижды, прежде чем связывать свою жизнь с человеком, — осторожно произнес он. — Люди слабы, а их сердца злы и завистливы…

Он увидел, как эльфа дернулась, будто пытаясь отстраниться от его слов. В следующий миг ее синие глаза медленно поднялись на князя Рас-Сильвана.

— Он не человек…

До Лагда не сразу дошел смысл сказанного — когда же он понял, какую участь уготовила себе его любимица, слова застряли в горле. Некоторое время отец и дочь стояли, молча глядя друг на друга. Наконец, Лагд тихо произнес:

— Ты ходишь по лезвию ножа, дочка — рано или поздно его природа даст о себе знать, и тогда не жди милости от сына Хэур-Тала. Сердце рыси не ведает пощады!

— Я ничего не жду, отец — я лишь иду по тому пути, что мне уготовила Эллар.

Старший веллар взглянул в глаза дочери и понял, что ее решение непреклонно. Он удивился тому, как она вдруг повзрослела или даже постарела за это недолгое время. Он решился на последний аргумент:

— Вопросы души и сердца каждый решает сам, но ты — старшая веллара Рас-Сильвана и не можешь как угодно распоряжаться своей жизнью. Твое место здесь, рядом со своими людьми!

— Отец, я знаю, что я делаю, — тихо ответила она, поднимая голову. — Прости, но я уже не передумаю.

И, помолчав, она быстро вышла из зала, оставив веллара наедине со своим горем. Поистине проклятым был этот день, принесший сразу две печальных новости, и не одному только Лагду…