Суженый смерти (СИ)

   - Но кузнец нарушил молчание, - сказал задумчиво Александр.

   - Именно так. Он был бездетный, а та девушка обещала ему богатое потомство в обмен на молчание. Кузнец молчал двадцать лет, у него было пятеро детей, красавица-жена... Но, видимо, мучила его тайна, решил что ничего уж не случится с ним... А, может выпил малость лишнего. В общем, рассказал он об этом своему куму и в ту же ночь пропал без вести. Может, замерз, может, утоп, а может, волки загрызли. Кто его знает... Только вот дети его вслед за ним, один за другим, все пятеро погибли. Кто в доме сгорел, кто от падучей скончался... В течение года жена стала бездетной вдовой. А молчал бы - жив остался, я думаю.

   - И так легенда пошла в массы... - Свечкин задумался. - И кто, по-твоему, была та девушка?

   - Я думаю, очень сильная колдунья. Я таких сроду не встречал, но слышал, что есть они. Старые волхвы могли управлять погодой и летом вызывать снег, а по зиме яблоки выращивать. Будь та девушка из наших, некрещеных, ей такое было бы не под силу, мы не можем погодой управлять. Но, с другой стороны колдуны не едят людей, если только в Африке... - он даже не улыбнулся. - Но факт в том, что вместе с уходом девушки из наших мест убийства прекратились. Случайности не случайны, как говорят...

   - Это тоже кузнец сказал? - ехидно поинтересовался Александр.

   - Может и кузнец... Про убийства его слова были, и про прекращение убийств тоже его... А вот про случайности... - он пожал плечами. Видимо за годы одиночества Митрофан напрочь лишился чувства юмора.

   - Это все что ты знаешь?

   - Да, - домовой кивнул. - Ты и сам, наверное, колдун, раз меня видишь.

   - Раньше никогда не видел и не слышал ни домовых, ни русалок, ни леших. Может, дар так внезапно просыпается? - Свечкин неопределенно махнул рукой.

   - Дар бывает врожденный и приобретенный. Ты сегодня не приближался к постели умирающего? Или вчера?

   - Нет.

   - Тогда дар может перейти только по крови. Но он еще в детстве просыпается, - домовой загрустил. - Загадка. Все, кто здесь работает, меня не видят.

   - Может, видят, но не замечают?

   - Не может. Меня бы слышали в таком варианте, я всегда разговариваю, хоть и сам с собой. Тут колдовство чистой воды.

   - У меня любовница странная, - признался Свечкин. - По-моему ведьма.

   - Вот отсюда и надо начинать, - Митрофан просиял. - Она случайно не заставляла тебя вымыть глаза ее водой?

   - Да, я пару дней назад умывался... - Свечкина осенило. - Она какое-то зелье на травах сделала, я умылся им трижды. Она сказала, что так надо...

   - Это была ведьмина вода, зелье, которое позволяет видеть всю нечисть, какой бы она только ни была, в ее естественном виде. Если ты встретишь, например, оборотня, ты увидишь его настоящий облик, а не человеческие черты...

   - Оборотня? - Александр похолодел. Этому способствовали три вещи - воспоминания о встреченном волке, разговор с профессором о славянской мифологии с его утверждениями о профсоюзе вервольфов, и, наконец, понимание причины по которой Леля приготовила ту воду.

   - Ну да. Или ты думаешь, их не существует? - домовой хитро осклабился. - Они везде есть, и всегда были.

   - Леля приготовила воду, чтобы я при встрече смог увидеть Серого Волка! - произнес Александр вслух свою мысль.

   - Кого? Как ты сказал?

   - Серого волка, я сказал.

   - Ты видел его?

   - Да, он в этом городе.

   - Беги отсюда, несчастный! - Митрофан округлил глаза, ухнул и исчез. По всему было видно, что он испугался.

   Напрасно Свечкин звал его по имени, просил и угрожал, тот так и не появился.

   - Он что-то знает, он испуган, - Свечкин почувствовал холод в спине. - Неужели и домовые могут бояться кого-то? Кто же ты такой, Серый волк?

   Александр задумался. Выходит, Леля знала намного больше, чем сказала ему. Может, стоило поговорить с ней по этому поводу? Но тут же возник другой вопрос: не испортит ли он все своими откровениями? Ведь не факт что она в свою очередь проникнется доверием и раскроет Александру все карты. Может, она наоборот найдет способ использовать информацию против него... хотя, с другой стороны она бы не умывала его водой, чтобы обезопасить. Хороший вопрос. Свечкин пришел к выводу, что поделиться с Лелей своими соображениями он всегда успеет, лучше уж поискать другие пути решения загадки. Загадка была все та же: кто такая Марья? Оставался только один шанс узнать это - медальон, который Александру подарила зеленоглазая королева (по крайней мере, сам Свечкин решил так, раз нашел его в кармане после аудиенции).

   Завершив всю работу в архиве, Александр зашел в первое попавшееся фотоателье, и сделал увеличенные фотографии аверса и реверса медальона. Паренек-фотограф взял дорого, но оно того стоило. На фото можно было разглядеть каждую букву, каждую черточку рисунка; умелые руки мастера подобрали идеальное освещение, а затем отредактировали все это на компьютере. Дело оставалось за малым - найти специалиста, который смог бы прочитать надпись на глаголице, дать точный перевод, и объяснить, что за девушка была изображена на реверсе медальона. Свечкин не мог знать наверняка, но чувствовал, что медальон может рассказать о Марье если не все, то многое. Он набрал Арсения с просьбой найти специалиста, но тот лишь развел руками - таких не было. Ладно, если бы понадобился сапер, криминалист, химик или биолог, - пожалуйста, всегда к услугам, а вот филолог-славяновед и историк явление в одном лице довольно таки редкое. Обращаться к дяде опера Александр не решился, вопросов потом не оберешься, почему это вдруг французский писатель-фольклорист перекинулся с оборотней на старинные украшения. Но выход нашелся почти сразу - Александр придумал по очереди объехать все ВУЗы в поисках нужного человека на историческом факультете, и отложил это дело до утра, так как день клонился к вечеру. Леля сказалась больной, и Свечкин провел ночь в одиночестве.

   На историческом факультете, третьем по счету за утро, было многолюдно. Взад-вперед сновали студенты; шум, разговоры, беготня и толкотня в коридорах напоминали авральный день в общежитии. Свечкин поднялся в аудиторию, расположение которой подсказала смазливая второкурсница, и застал нужного преподавателя за разбором рефератов. Его порекомендовали в предыдущем институте, где Александр наводил справки, как крупнейшего на юге знатока языческого культа и глаголицы.

   - Здравствуйте, - сказал Свечкин, протягивая руку и сверяясь с бейджем, на котором было обозначено "Арсеньев С.Д.". - Сергей Дмитриевич, если не ошибаюсь?

   - Здравствуйте, - тот привстал и протянул руку, внимательно изучая вошедшего. - Что вас привело ко мне, э...

   - Александр, без отчества, - Свечкин смотрел на успевшего облысеть мужчину с пронзительными и недобрыми глазами, жесткое выражение которых скрывали очки. Как понял Александр, они были с простыми стеклами, для имиджа, подчеркивающие образ провинциального преподавателя, каким изо всех сил старался выглядеть человек. Сергею Дмитриевичу было за пятьдесят. Жилистый, с крепким рукопожатием; своими острыми ушами он напоминал хищника. Что-то знакомое мелькнуло в этом облике, и тут же пропало. Интуиция подсказала, что дядя в кожаном кресле не так мягок, как хочет казаться, и далеко не так прост.

   - Итак, Александр, чем могу быть обязан? - Арсеньев прервал паузу, устав от холодного взгляда Свечкина.

   - Моему другу за рубежом попалась одна очень старинная и редкая вещь, и меня попросили узнать ее историю, что она значит, где была сделана и когда. Вы очень хороший специалист, как мне сказали. Мне рекомендовали вас как человека, знающего все о языческом культе наших предков, о вещах их обихода; как о знатоке глаголицы и оценщике исторических ценностей, артефактов и предметов допетровской эпохи.

   - Все верно, - преподаватель кивнул, ожидая, что еще скажет Свечкин.

   - Мне о вас говорили преподаватели других ВУЗов, а это, я думаю, немало значит...