Принцесса Цезарии (СИ)

Глаза Лорда запылали голубоватым пламенем, весь его вид говорил о готовности сию же секунду ринуться в бой — отстаивать свою новую веру, исправлять то, чему когда-то и он послужил причиной. Черты лица Микаэлиуса заострились, пульсирующие в такт учащённого сердцебиения серебряные рисунки запылали ярким серебристым светом, пепельные волосы — гладкие, густые, вытянувшие почти до пояса, мерцали холодным белым ореолом.

Вдали протяжно прогремел горн. Над башней замка Орков запылало красное пламя — сигнал тревоги. Спустя мгновенье, протяжный гул выл уже со всех сторон. Казалось, будто вся армия орков поднялась по тревоге, увлекаемая призывом к погоне, ожиданием кровавого развлечения.

Беглецы обеспокоенно переглянулись.

— Подойди ко мне, дай мне свои руки. — торопливо проговорил Микаэлиус металлическим голосом.

Голубое пламя поглотило его глазницы.

Дженевьева медленно приблизилась к эльфу, с осторожным любопытством заглядывая в потерявшие зрачки глаза Лорда. Вложив свои руки в распахнутые ладони Микаэлиуса, Джи почувствовала, как прохладная волна светлой энергии мягко накрыла её с головой. Она почувствовала, как эта энергия — магическая эльфийская сила, наполнив, как сосуд, воспламенила её сущность голубым пламенем, пробудив к жизни её внутреннюю эльфийскую магию.

— Подумай о месте, где ты сейчас хочешь быть. Представь его себе очень отчётливо, в деталях. — голос эльфийского Лорда становился всё более металлическим.

— Роккастл! — воскликнула Дженевьева.

— Именно это и ожидает услышать Лорд. Именно это и есть их долгожданное спасение. — подумала Дженевьева, пытаясь вспомнить какую-то часть замка в деталях, представить себе его картину в целом.

Тревожный оркский горн прогремел в опасной близости, запустив цепную реакцию ассоциаций в голове у принцессы — это уже происходило, это знакомо, те же чувства, тот же звук. Джи подумала о том, где она его уже слышала: — Ах, ну конечно. У водопада… Тот же самый горн, и орки, погоня. То же самое острое, жгучее чувство опасности, адреналин, обжигающий вены изнутри, сжимающий её всю для последнего спасительного прыжка, готовящий к последней битве не на жизнь, а на смерть. Нет, туда я не хочу. Не хочу повторения! Пусть это будет последний раз! — клокочущий адреналин мешал рационально мыслить.

Дженевьева крепко зажмурила глаза, желая больше всего на свете оказаться подальше от кровожадных орков, Олзенов и прочей нечисти. И только в голову ворвалась одна единственная яркая, чёткая картинка, как голубое пламя, вырвавшееся из глаз Лорда, поглотила их обоих, затянув в холодную белую дыру.

Сначала ей показалось, будто они упали в реку — холодное нечто обволокло её тело со всех сторон. Потом это нечто стало похожим на очень плотный бело-голубой туман, холодный, плотно облегающий. Джи с усилием попыталась поднять руку, тут же отпружинившую назад. Бело-голубая оболочка сковала движения. Ещё через мгновенье раздался громкий хлопок и туман рассеялся, высвободив принцессу из холодного плена.

Расслабленное, от резкой смены давления, тело девушки упало на что-то мягкое, нежное на ощупь.

— Как приятно. — пробормотала Дженевьева, поглаживая шелковистую поверхность.

— Как приятно и знакомо… Этот запах… — принцесса настороженно приоткрыла газа.

После яркого бело-голубого тумана, сумеречный полусвет казался мраком. Знакомые запахи, знакомые звуки, знакомые очертания предметов сразили Джи в ошеломляющей догадке. Она вытянула руку и, нащупав справа небольшую овальную выпуклость, нажала на кнопку. Комната залилась желтоватым электрическим светом. Дженевьева оказалась у себя дома, на Вест Стрит. Издав долгий, полный разочарования стон, принцесса плюхнулась обратно на постель.

— Ну вот опять. Через минут пять раздастся вездесущий горн и орда орков начнёт барабанить мне в дверь, или ломиться из моего узенького чулана, или, ну даже не знаю, путь приземлится на сверхъестественном дирижабле мне прямо на балкон, вызвав тем самым переворот в мировоззрении жителей Манхэттана, затем — всей планеты, а затем и апокалипсис! — с гневным сарказмом продекларировала Дженевьева, разглядывая хрустальную люстру, свивающую с идеально ровного белого потолка.

— Но я вам не доставлю такой радости. Теперь я на своей территории и тут уж вы меня никогда не найдете! — с этими словами Дженевьева вскочила с кровати и, схватив небольшую дорожную сумку, кинулась к гардеробной.

Собрав всё необходимое, принцесса сменила потрёпанную амазонку на удобный шёлковый комбинезон изумрудного цвета и золотистые босоножки. Распустив волосы, Джи прикрыла слабо мерцающие серебристыми рисунками острые эльфийские ушки.

Окинув на прощанье печальным взглядом своё уютное гнёздышко, Дженевьева подошла к кухонному окну.

— Как ты тут без меня, малыш? Скучаешь? — Джи дотронулась до медленно умирающего в мозаичном цветном горшке кустика.

Под жаркими лучами летнего Нью-Йоркского солнца, лишённый живительной влаги, её единственный питомец отчаянно боролся за жизнь. Дженевьева бросилась к воде, размышляя о хрупкости жизней, ей доверившихся. Сердце кольнула тревога. Ответственность — то, чего она всегда боялась, то, что она не была готова на себя взять, теперь стояла в её воображении огромным, уходящим из этой жизни, засохшим цветком. Можно было уйти, обойти, отвернуться. А можно было остановиться, задуматься, набрать жизнетворной воды и щедро полить умирающее растение, даря жизнь. Даря надежду на жизнь.

Что-то защекотало сзади. Выключив воду и отложив лейку в сторону, Джи развернулась к окну. Над ней громоздились топырящиеся во все стороны ветки буйно цветущего куста. Прямо на глазах на зеленеющих веточках завязывались бутоны, пухлели десятками лепестков и раскрывались большими красными цветами.

Ошеломлённая, Дженевьева посмотрела на свои руки.

— Эльфийская магия. Это моя эльфийская магия! — девушка звонко рассмеялась!

— Спасибо вам, огненные драконы! Где бы вы ни были! — крикнула в окно принцесса и, схватив старый дорожный саквояж, сшитый из лоскутков потрёпанной разноцветной кожи, Дженевьева с лёгким сердцем покинула квартиру на Вест Стрит.

Сумерки, лёгким серым покрывалом, пронизанным паутиной электрических огней, накрыли суетливый город. Шагая по выложенной булыжниками мостовой, Дженевьева прислушивалась к Манхэттану, его ритму, дыханию, пульсу. Было около восьми часов вечера — официальное время свиданий и ужинов, встреч с друзьями и деловых коктейлей. Довольные, беззаботные лица отдыхающей, расслабленной публики мелькали за огромными, до блеска начищенными окнами уютных ресторанчиков Сохо. За одним — увешанная бриллиантами роскошная дама с слегка презрительной улыбкой принимала комплименты холёного спутника, попивая розовый коктейль из треугольного бокала. За другим — парень с блестящими, хищными глазами, расстегнув верхние пуговицы рубашки, опутывал льстивой паутиной ничего не подозревающую жертву в короткой юбчонке. За третьим — стайка пёстро разодетых девиц весело щебетала, разбирая по косточкам очередную сплетню.

Всё шло своим чередом — ничего не подозревающий город жил обычной жизнью. Всё, кроме событий в жизни Дженевьевы.

— Я должна была оказаться в замке Арманда, вместе с эльфийским Лордом, а вместо этого брожу по наполненным праздной суетой улицам Сохо. — подумала Джи, недовольно фыркнув.

Багровые лучи, доиграв предзакатную партию над Хадсоном, сменились лунным ребристым отблеском. Смерклось. Жёлтый свет уличных фонарей, разбавленный бликами разноцветных вывесок, залил немноголюдную улицу. Погружённая в раздумья, Дженевьева не заметила, как добралась до знаменитого клубного района Митпакинг. Авеню заметно оживилась, притягивая на свет празднеств ночных мотыльков — жаждущих беззаботного веселья. Громко хохочущая, праздно шатающаяся молодёжь, гастролирующая маленькими стайками от бара к бару, вернула Джи к действительности.

— Только хоть однажды побывавший по ту сторону, может рассказать о возможности вернуться назад. И нет лучше места, чем многолюдный Нью-Йорский проспект, утопающий в толпах разношёрстной публики, чтобы затеряться одному из них. — подумала принцесса, оглядывая улицу в поисках подходящего местечка.