Иная судьба. Книга I (СИ)

На судьбу герцогской шлюшки ему было, в конечном итоге, начхать — с кем она только не путалась — но вот унижения и битья по носу, хоть и в переносном смысле, самолюбивый бритт не любил. Ах, как его вчера макнули, как макнули… А главное — были у него касательно Анны планы — пристроить в свиту будущего Её Величества… Король Вильям, да простится Гордону некая вольность в мыслях, дышит на ладан, вдовец, наследников после себя так и не оставил, кроме Екатерины, дочери от первого брака, что сейчас в опале… Старый венценосный упрямец не может смириться с тем, что трон займёт дочь то ли его, то ли покойного брата, по наследству от которого в своё время спешно досталась ему вдова… Но по Уложению о престолонаследии — быть королевой Екатерине, больше некому. Не забытой же всеми Бетт, в самом-то деле, незаконнорожденной выскочке, прозябающей ныне на задворках Бриттании, в полуразрушенном замке… Не особо-то казна тратится на её содержание, говорят, у бастардки на обед бывает порой лишь кусок оленины да полкаравая хлеба, а уж чем она кормит немногочисленную дворню — вообще непонятно.

Будущей королеве Екатерине посол намеревался рекомендовать Анну в качестве фрейлины — и первой ласточки «летучего отряда», коий нынешняя принцесса намеревалась завести, подобно своей прабабке Медичи. Сие подразделение должно было формироваться из первейших красавиц, обременённых исключительно авантюрными наклонностями и тягой к приключениям особого рода, но отнюдь не нравственными и моральными устоями. Сбор информации, влияние на государственных мужей, манипулирование — да мало ли для чего можно было использовать данных валькирий, поле деятельности было необъятно. Соответствующий золотой ручей, стекающий в карманы покровителей ласточек, обещал быть весьма изобильным, и посол намеревался периодически к нему прикладываться — в меру своей скромности, разумеется.

А теперь эта почти материализованная, практически подготовленная статья доходов оказывается недоступна — из-за отсутствия его личного вклада в виде подходящей претендентки. И какой претендентки! Увести такой кус из-под его носа…

Гордон не мог этого простить, как и прилюдного унижения, пусть даже мало кто догадывался о его истинной подоплёке. А потому — после нескольких часов тайной истерики и распития в одиночку полубутылки бренди призвал одного маленького незаметного человечка. Из тех, которых весьма трудно распознать в толпе, запомнить, узнать в дальнейшем, а главное — говорил пришедший без проклятого акцента, прекрасно болтая на нескольких местных варварских наречиях. Умный проныра, из тех, какие в любую щелку влезут без мыла, а вылезут с ворохом нужных сведений.

Приняв ледяную ванну, протрезвев, посол составил для человечка подробные инструкции. И направил в Сар. Дабы разведать, прощупать, выяснить — что это за девица Марта, о которой посол знал до недавнего времени только со слов Анны — да и то немного: что есть в деревушке, принадлежащей её дяде, девка, имеющая наглость походить как две капли воды на неё, герцогиню… Бастардка, что ли? Нечего было папаше или дяде полукровок плодить, могли бы и подумать, прежде чем семенем разбрасываться, что ни к чему это. На самом-то деле, как понял бритт, самовлюблённую бабу возмущал сам факт, что на той же земле живёт и здравствует её недозволенная копия, ест, пьёт, дышит… и даже при нулевой вероятности того, что они когда-нибудь встретятся, знание это отравляло Анне существование.

Речь-то о двойнике зашла случайно. При планировании бегства Анны из Эстре посол сам высказал мнение, что хорошо бы навести погоню по ложному следу, подставив «куклу» — кого-нибудь в похожем платье, да ещё для пущей достоверности — с уликами рядом. Ведь те, кто будут разыскивать герцогиню, получат только устное её описание, а насчёт портретов — пусть уж она озаботится перед акцией, чтобы в замке не сталось ни одного её изображения. Найти бы женщину, хоть немного схожую лицом и фигурой с её светлостью и, желательно, умом недалёкую и такую, чтобы особо не хватились. Можно и не тратиться: оглушил — главное, не до смерти, пусть запирается, доказывает, что она не беглянка, улики-то налицо. А на допрос, особенно если объект всё отрицает, требуется время. Подстава эта надолго отвлекла бы погоню от настоящей беглянки и дала бы им дополнительное время. Поскольку, кроме основного сейфа в кабинете его светлости, был ещё один тайник, в опочивальне, который тоже весьма интересовал Гордона. Но в отсутствие хозяина вход открывался лишь доверенным слугам, подкупить которых без невозможности себя выдать было нереально, да ещё — каким-то образом любимой жёнушке. Исходя из факта давным давно остывших супружеских отношений, можно было предположить, что, поскольку, более года муж и жена не заходили на половину каждого, герцог вряд ли всерьёз задумывался о возможности визита светлейшей в его спальню.

В ночь, единственно возможную для побега, Анна не успевала туда заглянуть: амулеты, направленные на обезвреживание магической защиты сейфа, действовали не более пяти минут. Всё же чары накладывались ещё во времена, когда герцог был в полной магической силе, и за это время лишь немного ослабли. Вскрыть их было нелегко, даже силами лучших магов бриттской империи. Времени хватало на то, чтобы выгрести документы, наскоро отобрать более-менее нужные, впихнуть всё назад и замести следы — дабы покражу не обнаружила прислуга, с утра пораньше наводящая порядок в хозяйском кабинете. А вот когда обнаружат — что ж, тогда рвение его светлости в поимке беглой супруги выманит его из дому, это точно. А не выманит…

Гордон импровизировал на ходу. Вот тогда и пригодится «кукла». Нужно только для страховки немного усилить производимое впечатление, но так, чтобы о наличии магии нельзя было догадаться. Аккуратно навесить толику притягательности на любой предмет, носимый долгое время самой герцогиней и пропитавшийся её природной энергетикой. Сделать из него манок, который стучал бы в головы людей: Я здесь! Это я! Вы меня нашли! И навесить на жертву.

…Кто же знал, что дура Анна нацепит «кукле» собственное обручальное кольцо! Символическое освобождение от цепей, не иначе… Ох, дура… А кольцо оказалось с именной печатью — незримой, конечно, но, похоже, именно оно служило допуском в хозяйскую спальню, и не удивительно, что попытка Анны тишком пробраться в покои мужа, пока тот дожидался в тюрьме схваченную «жену», завершилась провалом. Гордон не знал подробностей — его осведомитель, пристроенный лакеем в Гайярд, после той ночи так и не объявлялся.

…Не слишком щедрой рукой Джеймс Вильям Гордон отсыпал своему резиденту золота.

— Узнайте об этой девке всё, — сказал сумрачно. — Чья, откуда, возможные слухи, связанные с рождением. Кто родня, есть ли любовник или жених, какова вообще… — посол неопределённо пошевелил пальцами в воздухе. — … из себя. Раскопайте всё, что можно.

А там видно будет, продолжил мысленно. Найдём и к ней подходцы. И кто знает — может, обычную деревенскую дурочку легче будет прибрать к рукам, и через неё — дёргать за ниточки её высокого покровителя? Вот тогда-то представитель Его Величества Вильяма, а, возможно, в дальнейшем и Её Величества Екатерины припомнит герцогу всё…

…Это было вчера. А нынешним утром, когда мастер Эдгар только принялся намыливать щёки его светлости, когда Марта сладко спала, успев проснуться на рассвете и снова заснуть счастливой, когда братья во Христе, руководимые отцом Бенедиктом, уже зачитали первые молитвы — маленький человечек Джон Клеменс, а по здешнему — Жан Клеман тихонечко спустился в общий зал постоялого двора. Чтобы, как и полагается скромному путешественнику, запросить у доброй хозяюшки хороший завтрак на дорогу, ибо когда ещё выпадет случай перекусить, кто их знает, эти деревенские гостиницы, что там подают, да и готовят ли вообще… А тут — вкусно, прямо-таки по-домашнему, обстоятельно рассуждал он, дожидаясь скворчащей сковороды с колбасками и яичницей с луком, с ломтиками отваренного земляного яблока. До Нанта, куда он добирается, ещё дня два пути, найдутся ли по дороге приличные постоялые дворы, вроде «Индюка и кастрюли», где ему удалось нынче столь хорошо провести ночь?