Любовь приходит в черном

Дернувшись, загудел спускающийся лифт. Ехал он с верхних этажей, потому Марина, не опасаясь, что это незваный гость, смотрела на мигающие кнопки. Пятый этаж. Четвертый. Третий. Второй. Приехали!

Створки с шумом разъехались, выпуская молоденькую девушку в розовой шубке, с букетом в руках. Увидев Марину, девушка выронила букет и заверещала диким голосом, отступая. Но лифт закрылся, она уперлась в дверцы спиной и продолжала орать, вытянув перед собой руки.

На мгновение Марина оторопела, а потом рассмеялась, забыв даже о чужаке в квартире. Представила, что девушка засиделась у подруги, выпила вина или пива, фильмец посмотрела. Вот уже полночь близится, пора домой. Уставшая, разомлевшая, она спускается на лифте. Открывается дверца, а перед ней — то ли кикимора, то ли какой-то дух…

— Не кричи, — примирительно сказала она. — Я была на карнавале.

Девушка икнула и закрыла рот. Вылупилась на Марину и нетрезво хихикнула, попыталась поднять букет, промазала мимо него. Со второго раза получилось.

Икая, она замерла напротив Марины:

— А я думала… Ик! Думала… — запрокинув голову, она расхохоталась, дрыгая ногой.

Марина тоже смеялась, не в силах остановиться. Едва она успокаивалась, смотрела на девушку, и ее скручивал приступ смеха.

В чувства Марину привел звонок. Прикрывая телефон рукой, она проговорила:

— Ян, у меня кто-то в квартире. Боюсь туда заходить.

— Жди. Еду.

Вот сама собой и разрешилась проблема. Сейчас Ян вызовет эстонок, и с Артуром будет покончено. Если он в квартире, конечно. Запах все-таки незнакомый, хотя и тревожащий.

Девушка попрощалась и вышла из подъезда.

К полуночи дороги опустели, и Ян примчался минут через десять, шагнул навстречу, обнял Марину и проговорил:

— Не бойся, пошли.

На лестничной клетке он остолбенел и даже не мигал — старался почуять врага. Помотал головой и сказал:

— Там никого нет, это точно.

— Но был, я знаю, — проговорила Марина, обхватив себя руками.

Ян тяжело вздохнул:

— Ты ведь умеешь их чувствовать, — сказал он с укором.

— Так я и почувствовала. Оливию вспомнила. Но теперь… да, теперь тоже не чувствую.

Ян положил руку Марине на плечо, развернул ее.

— Мне еще ехать далеко. Джинсы у тебя можно высушить?

И что? Вредность советовала выставить его на улицу здравый смысл — распрощаться мирно, а напутанной маленькой девочке, которую Марина редко слушала, хотелось, чтобы пришел кто-нибудь сильный, сделал все правильно и хорошо.

Она молча открыла дверь и махнула рукой, приглашая гостя. Войдя, он принюхался, свел брови у переносицы.

— Да, тут кто-то побывал, — кивнул Ян, разделся и протопал в кухню, толкнул дверь, включил свет.

Марина осмотрелась: вроде все вещи на местах. Будь она аутистом или педанткой, заметила бы, что чашка сдвинута, в ящике пластиковые крышки лежат не по цвечу пакет с гречкой повернут… Но Марина не запоминала таких мелочей.

— Откуда ты знаешь? — спросила она.

— Чувствую, как когда ищейка берет след. Ты тоже так можешь, только пока еще не осознанно, и тревожишься, чуя ловца.

Марина кивнула. И вдруг заподозрила Яна в том, что он водит ее за нос: хитро строит фразы, да и она не ловца почуяла, а чужой запах. Но зачем ему уходить от ответа? Неужели есть что скрывать?

— Халат имеется? — спросил он, расстегивая ремень. — Не могу больше в мокром, И дай мне утюг, чтоб высушить…

— Подожди, краску с лица смою и сама все сделаю. А то люди меня пугаются…

Ян вскинул бровь:

— Так уж и пугаются?

— Да, пьяная девушка в подъезде приняла меня за галлюцинацию.

Марина шагнула в спальню, распахнула шкаф и сняла с вешалки махровый желтый халат, протянула Яну. Сама плеснула себе коньяку, выпила залпом и отправилась в ванную отмываться. На это ушло минут пятнадцать — въедливая краска никак не хотела сходить.

Закончив, она собралась было облачиться в домашние джинсы и футболку… но ее ждал Ян. Почему-то казалось, что нужно предстать перед ним в приличном виде, и Марина надела черные брюки в обтяжку, золотистую кофточку. Причесалась и подвела стрелки.

— Кнышева, — проговорила она своему отражению. — Никак, ты совсем оголодала и решила соблазнить первого встречного мужчину… Ладно-ладно, не первого встречного, а первого приличного.

Ян, закутавшийся в желтый халат, ждал ее на табурете в кухне, постукивая по фарфоровому электрочайнику. Выглядел коллега антиэротично, скорее, трогательно. Возникало желание накормить его, почесать за ушком и усадить за газету под телевизор.

— Хотел чаю заварить, да не нашел, где он у тебя, — пожал плечами он. — Утюга тоже не дождался.

— Конечно же, чай в баночке с надписью «соль», — процитировала Марина бородатый анекдот, распахнула шкаф. — Тебе какой: черный, зеленый или пакетированный?

— Зеленый, не из пакета, если можно.

Марина насыпала заварку в чайник, залила кипятком, поставила чашку напротив Яна.

Она покосилась на коллегу: правильные черты мужественного лица, ямка на подбородке, синие глаза, четко очерченные красивые губы. Мечта! Любая женщина на месте Марины от счастья прыгала бы, а она харчами перебирает, да еще какими!

Будто прочитав ее мысли, Ян посмотрел на нее заинтересованно, улыбка тронула его губы.

— Марина, у тебя есть что выпить? Утомил меня сегодняшний день.

— Коньяк, вино красное сухое и белое полусладкое…

— Пожалуй, коньячку.

Марина покосилась на джинсы, лежащие на батарее. Похоже. Ян решил тут заночевать — не сядет же он за руль «под газом». И правильно, так спокойнее… Спокойнее ли?

Пока ходила за коньяком, она прислушивалась к себе, пыталась понять, чего ей хочется. Секса? Есть немного. Конкретно Яна, или это хмель кружит голову? Да как бы там ни было, главное, появилось желание! А значит, и надежда, что скоро она вернется в мир большого секса, а не продолжит влачить монашеское существование.

— Наливай, напьемся. — Она поставила бутылку на стол.

Ян откупорил ее, налил. Бокалы соприкоснулись с жалобным звоном, его рукав коснулся Марининой руки — аж мурашки побежали.

Опустошив бокал, Марина расслабилась, наслаждаясь огнем, струящимся по жилам. Ян смотрел пристально, и непонятно было, он мысленно снимает с нее одежду или изучает как диковинную зверушку.

Марина и сама до конца не была уверена, что сегодня Ян очутится в ее постели. Еще неделю назад она не могла представить его в роли любовника, сейчас же что-то изменилось. Или просто хочется тепла, заботы, поддержки, а Ян — понятный, надежный, на него можно рассчитывать?

После второго бокала мысли начали путаться, веки — слипаться. Ян никак не проявлял заинтересованности, что стимулировало Марину, заставляло томно вздыхать, накручивать прядки волос на палец, поедать гостя взглядом.

В его глазах, будто подернутых вечной мерзлотой, не отражалось чувств. Или таким, как он, уже неинтересен секс, а флирт и околопостельные игры — тем более? Артура секс вполне себе интересовал, но с «пищевой», если так можно выразиться, целью: выкачать из жертвы силы.

Ну не набрасываться же на него! Выпив третью порцию коньяка, Марина неуверенно встала, громыхнув табуреткой.

— Ты будешь спать на кровати или на полу? — поинтересовалась она, стараясь из последних сил, чтобы голос звучал трезво.

Ян не ответил. Тоже поднялся, шагнул к ней, обдав запахом дорогого парфюма. Молча собрал ее волосы в пучок на затылке, чуть запрокинул голову и прошептал в самое ухо:

— Ты сама знаешь, что сегодня я буду спать с тобой. Я слишком долго ждал этого.

Но вместо того, чтобы страстно поцеловать его или приникнуть к нему, обхватить ногой его бедро, она вжалась в стену, цепенея, будто девственница во время первой брачной ночи. Доигралась. Дособлазнялась, дурища пьяная!

Три месяца назад был Артур, тогда она никого на пушечный выстрел бы к себе не подпустила. Потом, когда изгнала его из мыслей, стоило представить кого-то в своей постели, как захлестывал панический страх. Затем страх отступил, и потянулись размеренные будни, наступило хрупкое равновесие.