За наших воюют не только люди (СИ)

Через пару дней Ингер уже смог с помощью Вахрамея выйти из дома. Там он почти сразу уселся на завалинку и начал тереть заслезившиеся глаза. Да, конечно, теперь он ясно видел, что это не его мир, и Солнце вроде светило не так, и запах леса был немного другой.

Варфоломей тоже внимательно его рассматривал, и Ингер даже ощутил остатками своей силы, как его окружают и пробуют на ощупь невидимые жгуты.

- Странно мне, - наконец сказал тот, - не могу понять, вроде ты человек, ну немного не такой, как мы, но есть в тебе еще, что-то. И кажется мне, в этом знакомое есть. Скажи-ка парень, а глаза у тебя всегда такие, как у кошки были?

Ингер смутился.

- Похоже, после портала все у меня разладилось, не могу даже личину держать.

Но здесь перед совершенно незнакомым ему человеком, было ни к чему врать.

- Понимаешь Вахрамей, это последствие эксперимента одного.

- Чего последствия?- не понял старик.

- Ну, опыт я проводил один, есть у меня приятель хороший, - тут он усмехнулся, вспомнив размеры приятеля, - вот с ним и проводил. Да, так, что тоже лечиться пришлось.

- Сдается мне, - задумчиво сказал старый колдун, - что именно это изменение в тебе дало возможность попасть в наш мир с той стороны. Я тут уже двадцать лет живу, все тайну эту пытаюсь разгадать, и ничего не могу придумать. А тут, как специально господь мне тебя послал.

Ингер вспомнив горящий дом, с любопытством спросил:

- А ты Вахрамей огневик?

 -Да огневик, прямо в точку определил, будь все это проклято, - выдохнул тот, - жизнь мне этот дар испортил. Если по молодости, шутил спички зажигая, то сейчас даже не знаю края силы своей, а самое главное не могу остановиться. Вот после того, как люди от моей ненависти сгорели, кинул я все и ушел в леса. Здесь, по крайней мере, никто меня до такой кондиции не доводит. Может, если бы дед был жив, тот научил, как с этим делом справляться, а у самого соображения не хватает. Так пропал дедка, еще до японской войны здесь же в лесах. Мнится мне, что ушел он с этих камней тоже куда-то. А я после германской войны домой пришел, вот тут и началось у меня вся эта петрушка. Разозлили меня, сильно разозлили! Пришлось, ноги в руки, и в леса подаваться. Долгая это история, лучше расскажи, как сам сюда попал?

- Да, тоже ничего интересного Вахрамей, у вас война и у нас война. Очень не хотелось в плен попадать, а силы совсем немного оставалось. Вот плюнул на все и попробовал порталом уйти. Ведь тоже лет двадцать собирался, все причины искал, чтобы отложить это дело. А тут подумал, погибну, так погибну, а видишь, как получилось, вместо того, чтобы у себя остаться, в ваш мир угодил.

Глаза Вахрамея неожиданно молодо заблестели любопытством.

- Скажи честно, у вас наверно много таких, как ты или я.

- Ну не так, чтобы много, но хватает у нас таких людей, - осторожно ответил Ингер.

- Вот видишь, а у нас я за всю жизнь, ни единого человека не встретил, - вздохнул Вахрамей, - а так бы хотелось посмотреть, понять, как с моей силой справиться можно. Хоть остаток жизни с людьми смогу прожить. Скажи мне, как есть, Ингер, а если я в твой мир отправлюсь, мне там помочь смогут?

Ингер усмехнулся.

- Странный ты человек Вахрамей, от неприятностей в леса ушел, а сейчас сам их ищешь. Жесток мой мир, слабому там нет места, а ты там только ценным подарком для кого-нибудь станешь.

Лицо кузнеца приобрело хищное выражение.

- Ну, положим я все же узнал кое-что от тебя, думаю, что справлюсь и в твоем мире. Надоело мне здесь сиднем года проводить, лучше похожу по твоей стороне, а взять меня не так легко, вот смотри.

Вахрамей показал пальцем на ближайшее к ним дерево, и то сразу вспыхнуло столбом бурлящего пламени, а вокруг двух псионов засияла синеватая пленка защитного поля.

Ингер даже зажмурился, от кузнеца исходила такая мощь, которую он видел только у драконов.

Неожиданно пламя потухло. Вахрамей повернулся к собеседнику.

- Ну, как буду я там подарком или нет?

Ингер прокашлялся и уверенно сказал.

- Думаю, что у тебя там будет немного равных противников, хотя мир велик, всего в нем хватает.

Вахрамей вздохнул.

- Эх, если бы еще мог контролировать себя, так ведь нет, когда разозлюсь, все вокруг заполыхает.

Оба сидевших на завалинке человека, замолчали, подставив лица утреннему солнцу.

- Что будешь дальше делать гость дорогой, - наконец, спросил Вахрамей, - обратно домой начнешь пробиваться, или чего другое замыслишь?

Ингер не торопился с ответом. Он продолжал сидеть, закрыв глаза от ярких солнечных лучей. Через пару минут тихо ответил, не открывая глаз.

- Вахрамей, сам видишь, после перехода, почти ничего во мне не осталось. Когда силы вернутся, не знаю. Поживу с тобой, если ты не против. А еще лучше пойду, поброжу по миру вашему, посмотрю, что и как тут у вас.

Старый кузнец усмехнулся.

- Ты в себя то глянь, и увидишь, что и как у нас есть. Правда я в мир уж два десятка лет не выхожу, что там творится только по рассказам знаю. Но могу сказать, что так просто у нас теперь точно не побродишь, без паспорту сразу кранты тебе придут.

Ингер не очень понял, что такое кранты и паспорт, но по общему смыслу предложения понял, что с ним может случится .

- Ингер! - оживился Вахрамей, - а личину держать сил то хватит у тебя?

Тот улыбнулся.

- Ну, для личины много не надо, это тебе не переход между мирами открывать, - сказал он.

- Тогды слушай сюда, - веско сказал старик.

- Вахря! - послышался крик с улицы. Плотный невысокий подросток подскочил к открытому окну. На пыльной, залитой жарким летним солнцем дороге стояли несколько босоногих пацанов.

- Ну, це вам? - крикнул мальчишка.

- Так ты це, не пойдешь на озеро? Мы же договаривались! - закричали парни.

- Не могу! - крикнул Вахря в ответ, - я с тятей седня на ярманку еду.

- Ух, ты! - восхитились парни, - ну тогды давай, а мы побежали, скупнемся и будем раков ловить.

Паренек завистливо вздохнул и уселся на лавку, надевать лапти на намотанные портянки. Тятя не разрешил ехать босиком.

- Цай, не последние мы босяки в деревне, чтобы на ярманку одеть нецего было, - строго сказал он с утра.

Когда Вахря вышел во двор, отец уже заканчивал ставить лошадь в оглобли, увидев сына,он беззлобно ругнулся.

- Цего с дружками болтаешь, лучше бы собраться помог! Сейчас заработаешь на орехи, - и сделал вид, что хочет дать подзатыльник.

Вахря давно определил, когда отец делает это понарошку, и сейчас даже не дернулся.

Тут из дома вышла мать, держа за руку его младшую сестренку Нюрку.

- Степа, - обратилась она к мужу, - все ли свои железяки положил?

Тот в ответ кивнул и уселся на охапку сена, вслед за ним уселись остальные члены его семейства, он громко чмокнул губами, и лошадь неторопливо тронулась с места.

Когда они выехали да дорогу, из окошка выглянул заросший бородой дед. Он проводил глазами удаляющуюся телегу с родными, когда та скрылась за поворотом, убрал голову из окна. Еще через полчаса, он показался из дверей, припер их палкой, потом, пошарил в бурьяне за дровяником вытащил оттуда небольшой узелок и топор, и добавил в узел небольшой сверток. Оглянувшись по сторонам, он махнул рукой, и узелок с топором исчезли. Поправив на голове старенький картуз со сломанным козырьком, дедок медленно двинулся по дороге, в направлении, противоположном тому, куда уехали его родственники.

 - Кондрат Михалыч, ты куды это собрался? - крикнула ему из-за тына соседка, разглядывающая свои огурцы.

- Дык, вот решил я Настасья, грибков подсобрать, пока мои по ярманкам ошиваются, - сообщил дед любопытной соседке.

- Так, Кондрат, ты бы хоть лукошко, какое взять удосужился али туесок,- куды грибы класть то думаешь?

Дед хитро улыбнулся.

- Не боись, найду куды. Да, раз уж я тебя увидал седни, так ежли Степка спрашивать про меня начнет, скажи ему, чтобы пошукал там, где я нычку держу..