Приключения графини (СИ)

Виски грозили лопнуть, как перезрелые сливы. Но я могла идти сама. Не такие ритуалы выдерживала. Дарен был напряжен, будто его скрутило изнутри, весь ушел в себя, свои мысли, изредка выныривая посмотреть, ту ли он видит женщину, которая вошла в сокровищницу. Та ли держится за его руку или монстр в её оболочке.

Принцесса должна была видеть меня обессиленной, и она увидела. Бледность играть не пришлось. И, тем не менее, лицо её выражало крайнее удивление, смеженное с опасением. Она постоянно оглядывалась на меня. Ей было некомфортно идти как во главе нашей процессии, так и позади неё. Одинаково страшно.

Когда она в очередной раз решила опередить всех, уже в кузнеце, я спросила:

— Что случилось с предыдущими, до меня?

— Что? Не понимаю о чем Вы.

— Падали в обморок, заболевали?

Свидетелей нашему разговору не было. Я говорила тихо. Она, хоть и колко, но также тихо.

— Забудьте об этом. Не советую распространяться о своих, каких бы то ни было, догадках.

— Вы правы, ваше высочество. Это догадки и без доказательств они не значат ничего.

Она сузила глаза. Впервые за долгий подъем позабыв о страхе, и наоборот, давя на меня одним обещанием в глазах. Обещанием мучений и страданий.

Дарен довел меня до порога моих покоев и только потом вспомнил, что подобная вежливость ни к чему. Я так и не спросила, что же он разглядел или услышал, что так поразило его. Захочет сам расскажет. Или не расскажет.

На прощание он посоветовал мне отдохнуть и подготовиться к военному совету. Совет был назначен на завтра. В оставшееся время нужно было успеть собрать офицеров, от которых зависела стратегия и тактика обороны. Чем и планировал заняться Дарен.

Глава 17. Искусство целительское и лекарское

Дух вернулся ближе к вечеру. Замену он себе нашел такую как надо. Новый хранитель рвался приступить к службе. От меня требовалось передать привязку к черной книге от старого духа молодому. Контакт с книгой был не нужен. Да, и честно сказать, даже видеть эту вещь не хотелось, не то чтобы прикасаться.

Перед тем как отпустить старого духа, я узнала у него подробности похищения артефактов. Оказалось, что духа провели. Его заставили поверить, что за артефактами пришел маг-хранитель.

Воспользовавшись защитным кругом, который я начертила для своей защиты, я вызвала духа-охранника. Он должен был охранять мое тело, пока я путешествовала.

Мне нужно было убедиться, что с Гридой все в порядке, и проверить как ведет себя крестьянин.

Когда я появилась в избе, девочка уплетала за обе щеки оладьи с вареньем, а Путята, заметно подросший, и сменивший рубашку, топил печку и жарил блины. Он любил детей. Только они не баловали мой лес визитами. Чтобы не пугать девочку, он выглядел как обычный сельский старик. Для духа, чья природа нематериальна, очень нелегко дается подобная иллюзия.

— Присаживайся за стол, деточка, не стой столбом, — сказал Путята.

— Кому ты говоришь, деда Путята? — спросила Грида с набитым ртом.

— Хозяйка пришла, навестить нас, — ответил ей «дед».

Я сделала свое тело видимым и кое-как села за стол. Долго я так не просижу, хотя бы потому, что шельт не предназначен для этого. Он по природе своей не материален и проходит сквозь предметы.

— Как у вас дела без меня? — спросила я, стараясь придать голосу большей натуральности. И все же он сильно напоминал шелест листьев разной тональности.

— Вот обустраиваю твою гостью.

Гостья сидела с открытым ртом. Хорошо, что успела прожевать, а то бы оладья вывалилась изо рта.

— Ты помнишь меня? — я обратилась к Гриде.

Та закивала, закрыв рот.

— Мой лес покидать опасно, Грида. Будешь жить в моей избе, пока я не вернусь.

Грида снова закивала. Её глаза сделались, как плошки.

— Слушай дедушку Путяту и не выходи за изгородь.

В ответ снова кивок.

— За дубом на цепи сидит Моркл. Это… мой сторож. К нему не подходи, поняла?

— А кто это Моркл? Твоя собака? — Грида вышла из ступора.

— Да, только выглядит он иначе, чтобы пугать плохих людей.

— Это хорошо. Я не пойду к нему. А почему нельзя?

— Он тебя не знает. Может укусить.

— А ты снова там и там?

Я кивнула.

— А где там?

— В императорском дворце.

— Да?! Там красиво?

Эти вопросы могли продолжаться бесконечно. А нужно было определиться с крестьянином и внести некоторые изменения в купол.

— Я буду навещать тебя, Грида. Слушайся деда Путяту и веди себя хорошо.

— Хорошо, — девочка кивнула, запихивая следующий блин целиком в рот.

Крестьянина я обнаружила на одной из протоптанных тропинок. Молодой, лет двадцати, заросший и грязный. Он брел по направлению к медвежьей берлоге, в которой жила медведица с медвежатами. Как судьба порой складывается нелепо: мужик спасся от иномирных хищников, чтобы погибнуть от местных. Естественно, я дала ему шанс.

Кормить и поить задарма его я не собиралась. Мне нужны были мужские руки в хозяйстве. Второй год стояла недостроенная баня, требовал присмотра огород. Так же неплохо было бы утеплить избу и, если он решит остаться, то обустроить чердак под жилое помещение.

В обмен за его труд я предложила ему кров и еду. В погребе с зимы у меня остались приличные запасы квашеных овощей, вяленого мяса и рыбы. Не говоря уже, о варенье, муке и крупах, которые я успела заготовить до межсезонья. Кроме того, лесные закрома были богаты грибами и ягодами. Так что мне было что предложить.

На тот случай, если он решит воспользоваться моим гостеприимством в дурных целях, я его предупредила, что этим сделает себе хуже. Не так, чтобы угроза, но почти.

У него был выбор: уйти или остаться. Подумав, он выбрал второй вариант.

Пока Путята пытался наладить контакт с Добрыней (имя было ненастоящее, что подтверждалось бегающими глазами), я внесла изменения в плетение купола. Хищники Нижних миров, приближаясь к куполу, отныне видели, как он начинает светиться красноватыми прожилками. Огонь — стихия магии — вплетенный в основу купола, загорался и отпугивал. В отпугивающем эффекте я убедилась лично и осталась довольна.

Вернулась в свое тело и во дворец я усталая, но довольная. Тщательно затерев следы круга, отскоблив воск и спрятав ножи, я легла спать.

Проснулась я в полдень под бормотание, доносившееся из коридора. Теплый свет двух звезд проходил сквозь щель в шторах и ложился широким лучом мне на живот. День обещал быть жарким, хотя в комнате было прохладно. Бормотание то становилось громче, то затихало. Это было необычно, потому как в коридор четвертого этажа мало кто забредает.

Как оказалось, моего пробуждения ждала беременная кухарка и истопник, детина, больше маховой сажени ростом, с раздутой щекой. Придворные люди стояли рядом с дверью. Чуть дальше, очередную картину этого длинного коридора рассматривал все тот же напыщенный тощий вельможа в расшитом золотыми тюльпанами камзоле.

— Почему бы вам не сходить в лазарет? Не боитесь здоровье будущего ребенка доверять мне?

Дуняша, младшая помощница повара, была настроена решительно.

— Госпожа графиня, я о Вашем лекарском таланте слышала еще от Макарыча, старосты Коплюшек, еще когда замужем-то не была. Его племянник сожрал отравы какой-то, и если бы не Вы, госпожа, помер бы он.

— А мне бы зуб залечить. Сил нет терпеть, — сказал детина басом.

Я бросила косой взгляд на широкоплечего истопника. Они вместе вошли в мои покои, держась друг друга. Как маленькие дети, решившиеся на безумный, но храбрый, даже по меркам взрослых, поступок.

— Вот только с деньгами у меня не шибко. Но я же не для себя прошу, для малыша моего! Собрала пять золотых — вот…

— Объясните в чем дело. И уберите монеты!

Дуняша видит плохие сны о своем не рожденном ребенке, слышит детский плач. Ребенок словно просит о помощи, а она ничем ему помочь не может. Роды ждет к середине августа, а вызвать их раньше — на это у неё нет ни средств, ни возможности. Городская повитуха с Даром, что занималась детьми, исчезла. Оно и понятно, учитывая политику Карплезира до некоторых пор. Обычная разводит руками и советует надеяться на лучшее. Лекари лазарета загружены под завязку раненными с заслона, но и они мало что смогли бы сделать.