Смертельная тайна любви

— Вы уверены, что он вам это сказал? — Зачем это нужно Дорину? Подумаешь, проведет одна студентка здесь ночь…, да какую ночь — один вечер. Это же не запрещено, не…

— Уверен, найти Элен и Джулин. Но Джулин с вами…

— Хорошо, иди, — развивать разговор вокруг графини Ристеру совсем не хотелось. Еще слухи, чего доброго, пойдут… Ристер развернулся и пошел к Университету.

Джулин пожала плечами, растеряно кивнула Фреду и, по-видимому, случайно посмотрела на тела возле своего подола. Брезгливо сморщила носик, пожалев о необдуманном поступке, и пошла вслед за Ристером.

О том, что бы вызвать стражу все трое как-то позабыли…

Фред снова воспользовался своей магией поиска. Элен отошла вправо на несколько десятков сиг с того времени, когда он в прошлый раз, увидел ее. К счастью, теперь до нее было меньше добираться. Мужчина опять побежал. Слова Ристера ни чуть его не успокоили. Где-то в глубине души мужчина знал, что магистр ошибся. И сейчас пытался сделать хоть что-то.

Время утекало. А в голове все ясней и ясней звучало: "только бы успеть!"…

Я быстро отпрянула в сторону. Человек напротив…, Джахал, какой же он человек — монстр, убийца, неумерший, ночная тень…, лишь злорадно усмехнулся и медленно сделал шаг в мою сторону. Я отпрянула еще на несколько шагов, едва не поскользнулась, но успела схватиться за столб с магическим огнем… вот только огня на нем не было. Когда я коснулась его своими пальцами, он миг вспыхнув, осветив монстра, его горящие диким красным огнем глаза, презрительно-жаждущее выражение лица, когда он смотрел на меня и… огонь погас. Я сделала еще один шаг, под ногу попался камешек, маленький, острый. Я вскрикнула и начала падать на мостовую.

Глаза у ночной тени загорелись еще сильнее, изо рта проступили белоснежные клыки, казалось, он вдохнул воздуха на полные груди, готовясь прыгнуть на меня. Хотя, это были только видения. Немертвые ведь не дышат. Да и эта "игра" причиняла ночной тени огромное удовольствие, осознавание своего могущества, безграничной власти надо мной…

Я мотнула головой, отметая ненужные, мешающие мне мысли, быстро сплела руки в замок для лучшей концентрации и создала щит. Только бы помог, только бы… я закрыла глаза, чтобы не видеть… если у меня не выйдет, если его клыки вопьются в мою кожу…

Мужчину отбросило в сторону. Он быстро поднялся и снова взглянул на меня. Чувство удовлетворения не сошло с его лица…

Ему нравилась боль, нравились мучения девушки, бессмысленные попытки защититься, спастись. Он был уверен в своей победе. Даже хорошо, что жертва оказалась столь строптива. Это так отличает ее ото всех остальных. Не зря он выбрал именно ее…

Вресию было тридцать лет, когда он стал ночной тенью. Это был его собственный выбор. И он не разу не пожалел о нем. Жизнь немертвого давала столько наслаждений, столько возможностей… а к своим тридцати человеческим годам Раадский герцог познал почти все удовольствия, доступные людям: нежность с похотью, смех от созерцания чужой боли, чужих страданий, вино, смешанное с кровью, женщин, мужчин… — всех и все, что можно вкусить за золото, а его у герцога было слишком много…

Оставалось меньше и меньше того, чего Вресий не пробовал, чем не наслаждался. И под конец почти все забавы наскучили ему. Герцогу хотелось попробовать что-то новое. Это ему и дали ночные тени, за что он осыпал их золотом…

Со времен второго рождения тоже прошло много лет. Вресий точно не считал их количество, что-то около сорока. За это время он путешествовал по всему миру. Уничтожил сотни людей даже не ради того, чтобы выжить самому, чтобы не заскучать. Богам ведь позволено все. А он никто иной, как Бог!

Так и сейчас.

Вресий наметил себе жертву три ночи назад. Не в первый раз это происходило. И жертве ни разу не удавалось уйти. Не удастся и сейчас, слишком много было вложено усилий в это дело, да и не привык герцог отступать.

Вресий заметил Элен три ночи назад. Его привлекла в ней какая-то сила, бежащая в крови, а еще чувственность, какая-то почти детская непосредственность. Когда она бежала вперед, понукаемая страхом, так читавшемся на ее лице, в ее голосе движениях… Но Фавн остановил его, не дал насладиться ее кровью еще тогда, начал угрожать гневом Марвели.

Ну, что ж, Вресий умеет ждать. Три ночи с мыслями о белой коже незнакомки, ее крови. И сегодня, когда план Марвели должен был быть приведен в исполнение, удача ему улыбнулась.

Утром Марвель приказала Вресию незаметно приглядеть за тем, как ночные тени будут прибывать в город. Пришлось ему напяливать лохмотья — чтобы стража не особенно приглядывалась к нему: милостыню не просит, так на что он им? Если бы его заподозрили в последнем, пришлось бы делиться вырученными деньгами. А так он просто стоял в грязном углу, даже не пытаясь протянуть руки. Их ведь пришлось спрятать еще в какую-то тряпку, а на голову натянуть платок, чтобы солнце не попало и в воздухе не запахло горелой кожей.

Ближе к вечеру Вресий хотел уйти — ему с Фавном еще нужно было разобраться с демонятами. Проходя площадью, бывший герцог заметил ЕЕ. Но было еще слишком рано, чтобы наслаждаться кровью своей жертвы. Солнце не зашло, да и приказ Марвели… Вресий ограничился тем, что направил девушку подальше от толпы, на окраину города — туда, где ее не перехватит кто-то другой из его многочисленных родственников, туда, где они останутся одни…

Я все-таки поднялась с колен, тяжело дыша и глядя в глаза монстру, который собирался меня убить. Сил, на поддержание щита пока хватало… пока…, но ночь длинна. И, когда встанет солнце, от меня останется только оболочка. Нужно был уходить.

Я сделала шаг в сторону…

— Ты все равно будешь моей. К чему эта затянувшаяся прелюдия? — спросил мужчина, быстро преодолев разделяющее нас расстоянии. Теперь он стоял впритык к моему щиту (хорошо, что я сделала его довольно большим, или… плохо: быстрее иссякнут силы). Я не могла двигаться с такой скоростью: мне бы пришлось одновременно передвигать щит, а это было довольно сложно, я ведь сделала его круговым — эта стена… неужели ты думаешь, что я не смогу ее разрушить.

— Не сможешь, — я вздернула подбородок — иначе не запугивал бы меня сейчас, — прервала я говорившего, пытаясь поверить в свои слова, перестать трястись от страха, успокоиться, а, заодно, воскресая в памяти плетение щита и готовясь бежать… так, на всякий случай…

— Мне это нравится, нравится чувствовать твой страх, нравиться смотреть, как он искажает прекрасные черты твоего лица. Твои глаза, губы, кожа, кровь…, - монстр прикоснулся руками к щиту, нежно провел по нему ладонью.

Монстр, демон в людском обличье. В прекрасном обличье. Его пальцы и губы могли дарить мне наслаждения, а вместо этого… — я мотнула головой, отгоняя наваждение, пытаясь сопротивляться его силам, пытаясь сделать хотя бы шаг в сторону, пытаясь не смотреть в его глаза…

Щит лопнул.

Не знаю, как я успела создать еще один, пожалуй, помогла самоуверенность противника. Он так медленно стал приближаться ко мне, ощутив, что преграда исчезла, что дал мне время на еще один шанс.

Теперь щит стоял впритык ко мне. Я почти ощущала холод тела немертвого, когда он проводил по нем рукой, когда касался губами. Я боялась, и по моим щекам капали слезы. А, кроме того, силы истекали. Я переоценила себя. Нужно было сразу же убегать, а не…

— Иди ко мне, иди, — шептали его губы, ставшие такими желанными.

Смерть — это только начало. Не бойся. Только так мы сможем быть вместе целую вечность. Без страха, запретов, рабства… — я впилась ногтями в ладони, пытаясь защититься, мешая себе впасть в забытие.

А затем где-то рядом раздалось:

— Кончай ее!

Я вздрогнула, потеряла концентрацию, попусту растратила последние капли своей силы.

Раздался грохот — это лопнул последний мой щит, затем хохот, и его холодные руки коснулись моей кожи, губы нашли ложбинку на шее, а клыки вошли в меня, пробуя на вкус, даря наслаждение и боль одновременно…