Смертельная тайна любви

Прошло два долгих года с тех пор, как Марвель лежала на земле и давилась слезами от боли, унижения, отчаяния, гнева, ненависти… Молодое горячее сердце, еще не окаменевшее, не запутавшееся в собственной лжи. Тогда она поклялась отомстить всем тем, кто возжелал стать хозяином ее жизни. Убить их, если потребуется.

Но прошло время. Ненависть утратила свою силу, горечь ушла вместе с синяками на коже, да и боль притупилась. От молодой крестьянки не осталось ни следа. Все изменилось… она изменилась…

Марвель была одного возраста с дочерью своих хозяев. И очень скоро девушка стала, ей если не подругой, то дорогой и жизненно необходимой игрушкой, куклой, которой можно выплакаться, а можно и накричать, или обрядить в свое платье и заставить представиться собой. Графиня сваливала всю школьную работу на Марвель, походя учила ее правилам приличий, манерам, которые должна была проявлять сама и как-то даже сделала ее главной героиней своего спектакля, собираясь разыграть подруг.

Все это не могло не сказаться на Марвели. И уже через год-два девушка сожалела, что тогда отказала графу. Она просто научилась играть словами, стала думать обо всем, как о товаре, включая свою честь, которую, к слову, она потеряла уже через год после начала обучения ее госпожи. И ничуть об этом не жалела. Только вот ребенок…

Марвель привязалась к графини. Конечно, она немного завидовала своей госпоже, но все же именно благодаря ей, крестьянке не так уж плохо жилось. Да и выучилась она, сама могла при случае сойти за благородную. Однажды, всего один раз она совершила низкий проступок — украла у своей госпожи двадцать серебрушек. Как же она переживала, чтобы это не вскрылось…

Ночью, пугаясь собственной тени она пошла к местной ворожеи:

— Дайте мне, дайте…, - Марвель дрожала, заикалась и не могла сказать.

— Вижу, согрешила, дочка, — правильно поняла ее старуха — держи. Этого должно хватить. Выпьешь в полную луну, стоя одной ногой в воде, другой на земле в лунном свете… — в руки к Марвели опустился маленький пузырек с лекарством… скорее, с отравой.

Девушка выполнила советы старухи, выпела, сделав все, как старуха велела, а затем еще несколько месяцев вскакивала с постели в холодном поту, видя во сне личико своего нерожденного ребенка.

Единственное, о чем она жалела до сих пор, спустя много-много лет. Но тогда, в шестнадцать, она просто испугалась, избрала легкий путь.

Прошел еще год. Графиня засобиралась домой. Естественно, Марвель, как ее собственность тоже начала собирать чемоданы. Хотя, почему "тоже". Она одна собирала чемоданы за двоих, хотя ее вещей там было…

Что ж, в путь. Зазвенели колокола, открылись настежь ворота. Еще одна птица покинула временное гнездышко…

— Быстрее, быстрее, — аристократка заставляла кучера гнать лошадей. Она хотела вернуться домой поскорее — ну, почему так медленно? Марви — так сокращенно Марвель звала ее хозяйка — сделай что-нибудь!

— Конечно, госпожа, давайте я пересяду на вожжи к кучеру, — в отличии от графини Марвель не хотела возвращаться. Ей так хорошо жилось эти три года. Да и не знала она, что ей принесет отчий кров, отметала от себя все мысли о нем…

Поздно вечером карета все же остановилась:

— Госпожа, давайте переночуем в трактире. Лошадям нужно дать отдых, да и вам, милые барышни, хорошо бы провести ночь с удобствами, — учтиво обратился кучер к своим пассажиркам.

Но графиня, возмущенная тем, что кучер, по ее мнению, проявил больше заботы о лошадях, чем о ней, отказалась:

— Мы выедем сейчас же, слышишь? Напои лошадей и хватит с них. Кто ты, что бы решать?!

Тот, кто спас бы тебе жизнь, графиня, если бы ты только прислушалась к его словам…

Нападение было неожиданным. Вот они еще едут по каменистой насыпи, а уже в следующий момент за окном резко темнеет и раздается звон разбитого стекла, короткий вскрик и хохот.

Марвель не помнила, как вырвалась из когтистых лап, как убежала в лес подальше от всех. А вот лицо своей госпожи с кровоподтеком на виске, лицо мертвеца, навечно осталось в ее памяти.

Впрочем, преследовать девушку и не было нужды. Укусить то ее успели. И лежа на полу в маленькой хижине, на которую девушка набрела спустя несколько часов блужданий, она медленно превращалась в ночную тень…

На следующую ночь ее разбудили: поднесли ко рту какой-то грязный стакан. Марвель и выпила, не задумываясь. И только под конец заметила непонятный солоноватый вкус. Девушка провела рукой по губам и ужаснулась, заметив красные разводы на руках — кровь. Превращение свершилось…

Прошло еще два дня. Марвель медленно приходила в себя. Днями она отсыпалась, а по ночам начала выходить на охоту. В лесу еще можно было встретить кого-то из грибников, или рыбаков, еще не прослышавших о появившихся в их краях монстрах.

В хижине кроме Марвели жила еще стая вампиров. Девушка подозревала, что это именно те, кто напал на нее и сделал одной из них. Но доказательств у нее не было. Она не запомнила лиц убийц, да и они, кажется, совсем позабыли о ней.

Каждую ночь в хижине звучали разговоры. Ночные тени хвастались друг перед другом, делали какие-то планы и просто бездумно упивались кровью. Мало кто из них думал о следующей ночи. Они жили этим мгновением, а что будет дальше, не имело значения. Марвель так не могла. Поэтому она и держалась особняком, сидела тихо, как мышка в своем углу. Как будто ждала чего-то. И таки дождалась…

Однажды в сумерках, когда ночные тени только начали покидать свои ложа — кому достались кровати, кому просто стога сена, в окно влетел ворон. Марвель только-только очнулась, поэтому поначалу удары крыльев ее немного испугала, но, когда она открыла глаза, на ее губах появилась улыбка:

— Черен!

Это была птица ее хозяйки. Графиня заметила как-то в толкучке птицу в клетке. И загорелась мечтой приобрести ее себе. Она не пожалела денег — целых три злотых — огромная сума… Для Марвели, по крайней мере. Девушка заплатила их. А потом всучила клетку служанке и приказала ухаживать за птицей. Еще денька два она вспоминала о пернатом друге, а потом выбросила его из головы, забыла точно так же, как еще о множестве других вещей.

Порой Марвель даже приходило в голову выпустить птицу из клетки. Пусть бы хоть одна из них двоих приобрела свободу. Но ворон не улетал. Раз за разом Марвель "забывала" запереть клетку, оставляла дверцу настежь открытой, а птица оставалась на месте.

Сейчас они снова встретились. Умная птица отыскала ее.

— Иди сюда, — позвала девушка птицу и подставила ей ладонь. Ворон медленно подлетел и степенно сел на руку. Он держался с таким апломбом. Куда уж Марвели до него.

— Твоя птица? — долетел до девушки вопрос.

— Да, — рассеяно ответила та — Черен.

— Черен… черен, — в несколько голосов проговорили голоса — посланник ночи…

Так уж иногда случается, что не только люди могут не правильно понять друг друга, но и ночные тени. Марвель не знала, не могла знать, что у ее нового народа ворон — посланник духов. А ее теперь приняли за поводыря, который указывает посланнику путь, помогает читать его послание.

И она стала им…

Много воды утекло с тех пор. Марвель утвердилась в своей роли. И девушка постоянно боялась только одного, чтобы птица не умерла. Но, как всегда, то, чего ты боишься больше всего, обязательно происходит…

Солнце село.

Марвель быстрым движением руки отогнала от себя воспоминания. Ведь дальше следовала та часть, которую следовало забыть еще с век назад. Женщина распахнула двери и вошла в круглый зал, пробежала взглядом по присутствующим, улыбнулась.

Ее план удался: маги заперлись в своей цитадели, а ее народ из-за отсутствия магической защиты смог проникнуть в город. Она с несколькими слугами прошла в Риан немногим раньше. Но для этого потребовалось ОЧЕНЬ много крови. Остальным пришлось ехать по пятеро-шестеро в одной телеге. Когда защита магов перестала действовать.

Но все же постепенно ночные тени заполняли город. К утру все исчезнут. Но эту ночь они отпразднуют. Ведь прошло ровно двести лет с того времени, как клыки неизвестного впились в ее шею. Юбилей… его нужно отметить не хуже, чем предыдущий.