Источник судьбы

– Передай твоим родичам, чтобы они не упрямились и были посговорчивее! – говорил ей Харальд. – Ведь если мне придется уйти, я непременно увезу тебя с собой, а такого сокровища им будет жаль лишиться, ведь правда?

– Правда! – подтверждала Ингебьёрг. – Ведь я лучше брошусь в море, чем буду жить в твоем доме, Харальд конунг, так что потери не избежать.

К другим пленникам и заложникам тоже приходили, но от Ингебьёрг было больше всего толка. Она каждый день приносила новости о положении и настроениях в городе. Утешительного пока ничего не было: от вендских князей никаких вестей не поступало, Хейдабьюр смирился с мыслью, что дальше он будет жить под властью сыновей Хальвдана.

– Неужели жители Хейдабьюра не хотят поскорее добиться мира? – спросил как-то Харальд у Ингебьёрг, остановив ее. – Неужели тебе, красивой девушке, не хочется, чтобы сюда опять приезжали купцы с красивыми тканями и разными украшениями?

– Конечно, хочется, – невозмутимо согласилась Ингебьёрг. Она всегда разговаривала с Харальдом конунгом вежливо, но чуть-чуть пренебрежительно, словно он не стоил того, чтобы воспринимать его всерьез. Однако Харальд считал себя настолько сильнее и выше ее, что его это только забавляло. – Ты сам свой первый враг, Харальд конунг. Тинг уже мог бы состояться и кончиться так, как вам желательно, если бы ты принес жертвы Фрейру и другим богам. Вы – датчане, как и мы, вы потомки богини Гевьюн, ваш отец владел нашим виком, словом, нет никаких причин, почему бы вам, знатным и доблестным вождям, не править в Хейдабьюре. Но вы чуть не уничтожили наше святилище, вы оскорбили богов, и Хейдабьюр не примирится с вами, пока вы не принесете искупительные жертвы!

– Этого не будет! – отрезал Харальд, перестав улыбаться. – Я – христианин, и в той земле, на которую распространяется моя власть и влияние, никаких идольских капищ больше не будет!

– Истинно так! – Отец Хериберт согласно кивал. Если раньше он души не чаял в Рерике, то теперь держался поближе к Харальду, который его поддерживал, а с бывшим любимцем обращался холодно и натянуто. – И все жители Хейдабьюра должны принять истинную веру, и Господь зачтет тебе, Харальд конунг, что ты избавил столько душ от когтей сатаны.

– Ты хочешь всех нас заставить креститься и запретишь приносить жертвы? – Ингебьёрг подняла брови.

– Я вижу в этом мой долг, долг христианского государя! Я обещал королю Карлу, когда брал в жены его племянницу, что буду содействовать распространению Христовой веры везде, куда достанет мое влияние, что христианами буду и я сам, и те люди, которых я смогу убедить.

Теодрада сидела здесь же в гриднице и с подозрением поглядывала на Ингебьёрг. Она уже давно обратила внимание на эту девушку и посматривала на нее с чисто женским беспокойством. Не требовалось особой проницательности, чтобы угадать, что к этой девушке-язычнице ее муж Харальд конунг испытывает интерес, и это беспокоило молодую королеву.

– Значит, тогда нам придется отказаться от всех наших обычаев, нельзя будет устраивать пиров и даже мстить за убитых родичей? – глянув на Теодраду, Ингебьёрг снова устремила на Харальда такой взгляд, что даже он, мужчина и воин, внутренне содрогнулся. В ней и правды было что-то от валькирии. – Бог франков запрещает месть, а значит, знатный человек будет ничем не лучше любого раба и труса, если не посмеет отомстить за свои обиды! Кто же будет наказывать убийц?

– Я сам буду судить всякое преступление по общим законам.

– Конечно, для тебя и твоих ярлов это будет очень выгодно!

– Не сомневаюсь. Но ведь не исключено, что одним из этих ярлов станет твой отец или брат. Я вовсе не отрицаю такой возможности, передай им это! И тогда, быть может, они будут не так уж настроены против меня и Христовой веры.

– Не все продается за франкские денарии, Харальд конунг. Для нас это будет позором, и я сама прокляну своих родичей, если они пойдут на это!

– Ты позволяешь ей слишком много говорить, – заметил Рерик, когда Ингебьёрг ушла. – Можно подумать, что это мы у нее в плену, а не она у нас.

– Ничего! – Харальд усмехнулся. – Пусть говорит. Хотя бы будем знать, что на уме у всех этих людей. А женщина не может меня оскорбить. Обижаться на глупую девчонку означало бы оценить ее чересчур высоко.

Сам Рерик уже некоторое время думал о совсем другой женщине. Вернее, даже о двух женщинах. Разобравшись, кто здесь кто, он выяснил, что в девичьей спокойно живет молодая королева Вальгерд, вдова Сигурда, приходящаяся дочерью одному из вендских князей – из племени велетов. Там же находится и мать Ульва, тоже из вендских королевских родов, правда, она пленница и законной женой Сигимара никогда не была. Однако, пока эти две женщины в их руках, сыновьям Хальвдана есть что сказать князьям вендов из Рёрика и Менцлина.

Ярлы тоже думали об этом, и однажды вечером Орм Шелковый заметил:

– Сдается мне, для конунга из Менцлина нет большой разницы, как зовут конунга в Хейдабьюре – Сигурд или Харальд. Для него главное, чтобы между Хейдабьюром и Менцлином был мир, чтобы торговцы спокойно возили товары, забирали в Рёрике меха, а взамен привозили рейнские мечи и вино, фризскую шерсть и все прочее. Предложите ему союз. И дочь его оставьте у себя, пусть она снова будет королевой в Хейдабьюре.

– Ты забыл, Орм, что христианский король не может иметь больше одной жены одновременно, – усмехнулся Харальд.

– А ты забыл, что у тебя есть младший брат, и он еще не женат.

Некоторое время в гриднице стояла тишина – все невольно вспомнили неудавшуюся свадьбу Рерика.

– Так ты, Орм, считаешь, что я должен взять в жены вдову Сигурда? – сам Рерик первым нарушил молчание.

– Дочь менцлинского конунга. Это важнее.

Рерик вопросительно посмотрел на Харальда.

– Ну, я думаю, это не самое плохое решение, – в задумчивости ответил тот. – Мы ведь должны налаживать отношения с соседями. С конунгом из Менцлина мы заключим союз через его дочь, а с Рёриком – через ту женщину, что была матерью Ульва, и самого Ульва. Он ведь не только сын Сигимара, но и племянник князя Мстивоя. И пока он остается нашим пленником, Мстивой будет сговорчивым. Если мы заключим эти союзы, торговля наладится, Хейдабьюр будет доволен. Тогда и сыновей Сигимара можно не слишком опасаться.

Рерик промолчал. Собираясь в поход на Хейдабьюр, они заранее знали, что даже удача не обещает им спокойной жизни. Ни один конунг не мог считать свое положение прочным и окончательным. Почти каждый год свое право на тот или иной престол приходилось подкреплять силой, и каждый из них был готов как отстаивать свое достояние, так при случае и присоединить к нему чужое.

– Пусть ее позовут, – сказал Рерик. – Я хоть погляжу на нее.

Бывшую королеву Вальгерд привели из девичьей. Впервые посмотрев на нее внимательно, Рерик остался доволен: вдова Сигурд конунга была еще совсем молода, выглядела здоровой и приятной на вид, несмотря на бледность осунувшегося и заплаканного лица. Брак с такой женщиной – не самая тяжкая плата за выгоды союза с самым могущественным из вендских князей. Разбираться, что она за человек, ему пока было некогда. Гораздо важнее старое правило, согласно которому муж королевы получает права короля.

– Такие вещи время от времени случаются даже с самыми достойными людьми, – сказал он, и Веляна посмотрела на него, не понимая, о чем он. – С нами и нашей матерью было почти то же самое. Мне было всего несколько месяцев от роду, когда Сигимар Хитрый захватил этот самый вик и убил нашего отца. Жена любого конунга должна быть готова к тому, что с ней могут произойти такие вещи. Разве ты не знала?

– Знала, – ответила Веляна, потому что и правда с самого детства слышала немало подобных историй. Например, насчет фру Химмелин.

– И далеко не каждой женщине так везет, что сразу, как только она лишится одного мужа, ей предложат другого – не менее знатного, и она сможет остаться полновластной хозяйкой в том же самом доме. Ведь твоя участь могла быть гораздо хуже, ты не думала об этом? Мы могли бы тебя продать. Ты на всю жизнь стала бы рабыней неизвестно какого хозяина. А ты снова будешь королевой. Или ты предпочитаешь быть выкупленной родичами и вернуться домой? Не сомневайся, я найду себе не менее выгодную и знатную невесту. Но найдешь ли ты другого мужа? Ведь уже все торговцы болтают, будто ты – моя наложница, а значит, будущим летом это будут знать в каждом вике, от Бьёрко до Эофеорвика.