Соратницы

— Ты же сам сказал, что добраться до нас они не могут? — нахмурился Рад.

— Руками. Но у них достаточно мерзких зелий и воды. Камни лежат достаточно плотно, чтобы не пропустить ни звуков, ни свежего воздуха, но вода сквозь них просочится легко. Конечно, я могу ее заморозить или превратить в пар. Но тогда тут будет или очень холодно, или душно, да и ведьма сразу поймет, что мы живы и далеко не просты.

— Что же ты решил? — Задавая вопрос, ведьмак был совершенно уверен, что Иридос знает на него ответ. Иначе он вряд ли завел бы этот разговор.

— У меня есть заклинание сжатия. На небольшое время можно проделать проход в любой породе, но, как ты сам понимаешь, песок и рыхлая почва сжимаются легче, чем глина. Камни же вообще поддаются очень трудно, особенно если это скала, не имеющая трещин и пустот. У меня большой запас накопителей, и энергии должно хватить, чтобы удержать узкий проход. Однако есть непреодолимые сложности, и первая — опять вода. Если проход случайно выведет нас на дно озера, то оно ринется в открывшийся тоннель, и прорываться придется против бурного течения. Можно оказаться и в горячей или заполненной ядовитым газом шахте… в общем, пять белых камней на полсотни черных, что удастся прийти туда, куда требовалось. Поэтому решать тебе, я приму любой выбор.

Значит, дракон твердо намерен пробиваться сквозь камни, сразу понял ведьмак и задумался. Раз Иридос уже придумал, как выкручиваться, если случайно попадет не туда, то ради чего он пытается переложить тяжесть окончательного решения на плечи напарника? Может, не уверен в его смелости?

Или… хочет все же не переложить, а разделить? Это совсем другое дело, и тогда раздумывать долго не стоит, каждая секунда промедления падает тяжелым камнем в душу напарника, заставляя его усомниться в выборе спутника. Зато поспешность может показаться легкомысленностью и бравадой.

— Знаешь, — хмуро усмехнулся Рад, глянув в безразличное внешне лицо магистра, — в детстве я не задавался вопросом, кто моя мать. Рядом со мной всегда были три любящие женщины, и одна заботилась о том, чтобы я был сыт и одет, вторая играла со мной в головоломки, учила языкам и правилам поведения, много рассказывала об истории Тальзии. Но больше всего мне нравилось заниматься с третьей. С ней мы скакали на лошадях и спускались с монастырских стен, облазили вокруг все подвалы, пещеры, леса и развалины, обсуждали, как можно выбраться из случайных ловушек и хитроумных западней. А еще она учила меня никогда не принимать решений, не взвесив предварительно всех тонкостей и обстоятельств дела. Но самое главное — не позволять собственной самоуверенности и безрассудной смелости подавлять доводы разума. Поэтому я не приму твой, несомненно, великодушный дар и не стану отнимать у тебя право командира единолично принимать решения в критических ситуациях. И очень надеюсь, что ты все же не разуверился в моей смелости или желании спасти рабов.

— Извини, — внимательно, как редкий артефакт, рассматривал напарника дракон, — это и в самом деле была проверка. Я мог бы уйти и один, оставив тебе запасов и создав мощный щит. Сутки, пока не придут магистры, он простоит против любой гадости. Но теперь возьму тебя с собой и постараюсь сделать все, чтобы нам выпали белые камни. Но на всякий случай тебе лучше закрыться коконом зверя.

— Так бы попросту и сказал, — сообразив, что не стоит спрашивать дракона о штурмующих скалы магистрах, с ехидцей фыркнул ведьмак и отпустил энергию кокона.

Через миг он сидел перед напарником крупным белоснежным барсом с пушистым хвостом и смотрел ему в глаза с немой укоризной.

— Мои оборотницы за тебя передрались бы, — задумчиво рассмотрев зверя, откровенно сообщил напарнику Иридос, ощутил донесшуюся горьковатую досаду, и с этого мига словно забыл, что перед ним человек.

Тщательно окутал обоих тройными щитами, приготовил артефакты, оружие и открыл первый проход в той стороне, где по стене текли тощие струйки воды. Рад справедливо предположил, что им придется купаться, и не ошибся. Стремительно промчавшись в уже привычном воздушном веретене по тесному проходу, схлопнувшемуся за ними с легким гулом, напарники оказались в весьма неприглядном месте. Тут было тесно и душно, плюхала в темноте неглубокая лужа, а потолок нависал острыми гребнями всего в локте от ее поверхности.

— Одна радость, от происков ведьмы ушли, — создав крохотный светлячок, сварливо проворчал маг и занялся поиском очередных пустот, не оглядываясь на лежащего в луже барса.

Рад не страдал от воды ни грана, кокон и щиты не пропускали к телу ни влагу, ни холод. А здесь было ощутимо прохладно, и это могло означать только одно: они ушли не только от старших надзирателей, но и от горячих выработок, куда стремились попасть в первую очередь.

— Ни одной пустоты в той стороне, — в лад его мыслям мрачно буркнул дракон и с досадой выдохнул: — Если бы не проклятая ведьма! Придется идти дальним кругом.

Что именно он подразумевал под этими словами, Рад не знал, а выходить из кокона, чтобы спросить, не пожелал. Просто придвинулся ближе к командиру, давая понять, что согласен идти любыми путями, лишь бы успеть. Как он подозревал, ведьма, скорее всего, не только коварна, но и весьма скора на расправу.

И снова, едва не задевая плечами стенки, они стремительно летели в полной темноте по раздвинутым магией узким тоннелям — скорее щелям, угрожающе потрескивающим стремящимися вернуться на исконное место камнями. Но раз за разом оказывались все в более неудобных и тесных трещинах и пещерах, явно попав в ту часть гор, где гномы не нашли ничего особо ценного и не нарыли своих ходов и пещер. Да и с энергией тут было туговато, Рад давно не ощущал притока извне и все более сжимал кокон, чтобы тратить как можно меньше.

— Не экономь силу, я добавлю, потом доберемся до источника, — заметив это, предупредил маг и создал несколько ломтей провяленного мяса. — И поешь, обед давно прошел.

От угощения Рад не отказался, втайне надеясь, что за едой напарник поделится своими планами и сомнениями, но тот упорно молчал.

А едва зверь дожевал последний кусок, дракон бесцеремонно запихнул его в воздушное веретено и открыл очередной проход. Снова они почти безостановочно мчались сквозь скалы, лишь на короткие передышки останавливаясь в пещерках и трещинах. И наконец все же вылетели наружу, оказавшись на дне глубокого ущелья, в шаге от стремительного ледяного потока.

Рад слизывал с шерсти щедрые брызги и с наслаждением вдыхал холодный, пахнущий подснежниками воздух.

— Может, останешься здесь? — тихо осведомился Иридос, и зверь мгновенно превратился в человека.

— Я для тебя обуза?

— Нет. Ты не так понял. Я теперь не отступлюсь, но ты, раз есть возможность, можешь не рисковать.

— Не заставляй меня в тебе разочаровываться, — сердито огрызнулся ведьмак и ехидно добавил: — Считай, что я врезал тебе кулаком в нос. Лучше не забудь отправить послание магистрам, наверняка они уже напали на гномьи выходы.

— Извини, — хмуро повинился дракон, — я тебе не хотел говорить, чтобы не брать в соучастники… Я оставил в том карцере особую пирамидку, соединенную с гномьей детской игрушкой. Она каждые три часа посылает вестника на плато, и они считают, будто мы еще сидим в том хлеву. А отсюда неплохо бы отправить знак Лангорису, предупредить, что действовать пришлось по самому нежелательному варианту, но накопителей жаль.

— Ты же брал с запасом? — насторожился Рад, отлично помнивший, как тщательно старшие магистры собирали их с драконом в добровольный плен.

И какие кучи амулетов и камней напихал в тайники своей шкуры Иридос, бурчавший, что из него сделали сумчатое животное.

— Много уходит. Скалы — сплошной базальт, приходится использовать двойное заклятие. Сначала превращать камень в песок, потом выталкивать его в пройденный нами тоннель. И скорость тоже берет много сил, а медленнее — нельзя. Но не забивай себе голову, просто держись поближе, так экономнее. Можешь ухватиться лапами мне за пояс.