Гражданин Империи

Взгляд его упал на правое бедро девушки. Там, поверх серого домотканого платья, висела притороченная к поясу фляга. Его фляга. Вот и поймался воришка, благодаря стараниям которого они провели без воды весь день! Сам идет к ним в руки, да еще и улыбается при этом, как ни в чем не бывало. Всыпать бы ремня нагловатой красотке!

Девица тем временем подошла впритык, глянула на Степана с вызовом. Стреляй мол, чего застыл? А чего и не застыть то? Одно дело пристрелить вооруженного врага и совсем другое – безоружного человека, вся вина которого состоит лишь в том, что он умыкнул несколько фляг. И продукты – напомнил он сам себе. Причем все. А это уже вообще ни в какие ворота.

– Женя, обыщи ее!

Девушка послушно кивнула, передала свою винтовку Бавину и принялась ощупывать гостью на предмет сокрытого оружия. Так ничего и не найдя, отступила в сторону, беспомощно пожав плечами. Теперь уже настала очередь Степана. Он подошел к преступнице и, не церемонясь, срезал у нее с пояса свою флягу. Открутил пробку, нюхнул и остался доволен. Не выпила самогон сиртя. То ли кишка оказалась тонка, то ли берегла его для подходящего случая.

– Остальное где? – прорычал он и грозно взглянул на пленницу.

Та от неожиданности встрепенулась, при этом отчего-то растеряв свою улыбку. В желтых глазах ее промелькнул отблеск страха. Буквально на мгновение, но этого оказалось достаточно, чтобы понять: девчонка боится, чертовски боится! И на кой тогда, спрашивается, она добровольно подошла к ним? Отдала, так сказать, себя в руки правосудия? Не иначе, как совесть замучила, – решил он наконец. Вот и плелась за группой всю дорогу, желая улучшить момент, чтобы извиниться и вернуть награбленное.

– Ладно уж,– Степан примирительно поднял руки. На первый раз, так и быть, прощаю. Но чтобы больше – ни-ни!

Девка стояла истуканом, добросовестно пытаясь понять по глазам чего же он от нее хочет. Даже подрагивать стала всем телом – от пережитого волнения, надо полагать. Он потрусил у нее перед носом флягой. Затем еще раз, указывая поочередно на своих товарищей. Интересно, поняла или нет? Та, похоже, поняла. По крайней мере дрожать перестала и сделала шаг в сторону леса. Остановилась, сделала еще шаг, словно приглашая их следовать за собой. Рискнуть или нет? Степан всерьез задумался: в конце концов, девчонка могла вполне оказаться приманкой. Что он знал о тактике сиртей? Практически ничего. Новый он человек в этом мире. Можно сказать, младенец. Выбрали допустим сирти из своих боевых подруг девку посмазливее, да и отправили к отряду врага. А уж она, правдами ли, неправдами приведет их к умело расставленному капкану. Чем тебе не Иван Сусанин в юбке?

– Да уж, задумаешься тут,– он огляделся вокруг, даже бинокль к глазам приставил, словно тот мог помочь, прошить своими линзами наподобие рентгена сплошную зеленую завесу из листьев.– Бавин с Рядновым, давайте, готовьте пулемет. Ваша позиция вон на той круче у самого берега. Остальным – рассредоточиться по кустам. Занять оборону спиной к реке.

Женя, похоже, не находила себе места от волнения:

– Товарищ сержант, а стоит ли? Может быть ну их к черту, эти фляги?

– Стоит, еще как стоит. В селение сиртей соваться за тарой для воды еще опаснее. Да и вообще, нормально все будет.

– Нормально, как же! Видели какие у нее глазищи?

– Видел-видел,– Степан усмехнулся.– Те еще глазищи. Но, думаю, что не съест.

– Ну или хотя бы подавится,– добавил Радченко, разрядив обстановку и давая тем самым возможность Степану заняться своими прямыми обязанностями. А именно: шагать вослед за нежданной гостьей, вертеть головой по сторонам на все сто восемьдесят градусов, да надеяться на все самое лучшее.

* * *

Улуша шла, то и дело оглядываясь. Словно не могла поверить сама себе. Она, Улуша, до сих пор жива, а следом за ней следует сероглазый демон, беззаботно насвистывая какую-то веселенькую мелодию. Глупый, совсем глупый! Как же он не понимает, что она может уничтожить его одним-единственным движением пальца? Улуша вновь обернулась. О Всемогущий Володарь Животворящий! Демон пил из своей фляги дурман. И зачем только она добавила туда толченую кору трирежника? Ну кто, кто мог знать, что фляга вновь попадет к нему в руки? Пьет демон. Пьет – и не морщится. А между тем даже самой Улуше неведомо, какое действие окажет дурман на организм сероглазого. Средство то для людей, как ни крути. Тем более – для женщин, рожениц. Чтобы воды отходили в срок, как полагается. Подохнет демон. ОКОЧУРИТСЯ. А может еще и родит кого напоследок! Улуша весело рассмеялась. Пожалуй, впервые за все два года скитаний. Демону, похоже, ее смех не очень понравился. Петь перестал, буркнул что-то невразумительное и вновь тыкнул пальцем на свою флягу. Словно она дура набитая! Ясно же, что вернуть он хочет свое немудреное богатство. А то, что оно у Улуши – даже ребенок бы догадался! Девушка остановилась у древнего аклодника, сунула руку в просторное дупло и скосила глаза на демона. Интересно, убьет он ее или нет, когда получит желаемое? Улуша прислушалась к себе и вдруг с ужасом осознала: не хочет она умирать, совсем не хочет! По крайней мере не сейчас. Решив более не злить демона, она извлекла из дупла свою суму, доверху набитую поклажей. Протянула ее исчадию Ада и с вызовом посмотрела ему в глаза. Будет убивать сейчас? Чтож, пускай убьет. Улуша ни слезинки не уронит. Однако демон был доволен. Очень доволен. Он принял из ее рук суму, тут же, на месте, вытрусил на траву все ее содержимое и принялся делить его на две кучи. В левую кучу он клал вещи, позаимствованные Улушей нынешней ночью в их лагере. В правую – ее собственные, Улушины вещи. Затем, когда дележка подошла к концу, сероглазый, слегка помедлив, вдруг отложил из своей кучи на кучу Улуши шестую часть съедобных палочек и нож, взятый ею у кривоногого демона. Улуша уже и не знала, верить своим глазам или нет. А может это обычай такой? Отправляя в последний путь пленника дарить ему дары, чтобы он не нуждался по ту сторону жизни? Если так – то Улуша была благодарна. Красивый обычай. Сероглазый сложил свои пожитки в мешок и, улыбнувшись напоследок Улуше, развернулся, и потопал обратно. Туда, где его ожидали слуги. Улуша же словно приросла к месту. Так и стояла, провожая взглядом его спину, не в силах поверить в невероятное чудо. Исчадие Ада, демон, мало того, что милостиво подарил ей жизнь, так еще и дары преподнес!!!

* * *

– Ну слава Богу, вы живы! – Женя первой заметила Степана и, покинув свою позицию, выбежала навстречу.– Как все прошло? Не съела вас та желтоглазая бестия?

– Да так, понадкусывала кое-где,– отшутился он и, зайдя под сень тенистого дуба, вывалил из вещмешка все его содержимое.– Разбирайте где чье.

Теперь уже подоспели и остальные.

– Ну надо же, ничего не пропало!

– Как не пропало? Нож то мой где? – Радченко, похоже, не на шутку расстроился.

– А нож я ей в подарок оставил. Как трофей. В следующий раз на посту заснешь – так я воришке и голову твою презентую.

Степан забрал свою долю сухпая, флягу для воды и сел наземь, прислонившись к шершавому стволу дерева. Его отчего-то отчаянно мутило. «Видимо подхватил таки какую-то местную инфекцию», – подумал он и коснулся рукою горла. Сначала удушье, теперь тошнота вот накатывает периодами. И что прикажете делать? Обратно в расположение тренировочного лагеря возвращаться так и не завершив начатое задание?

– Ряднов, Бавин, давайте, за дровами сгоняйте. Женя, ты за повара. Попробуем на вкус тушканчиков местных.

Он закрыл глаза и тотчас же провалился в сон. Глубокий, без сновидений.

Проснулся Степан от запаха свежезажаренного мяса. Тошноты как не бывало. Чудеса – да и только. Подошел к реке, умылся, мельком взглянув на заходящее солнце. Его уже ждали: группа сидела вокруг костра, с нетерпением поглядывая на Женю. Наконец та подала знак, и они приступили к трапезе. Ничего, вкусно. Мясо зверьков оказалось довольно нежным. Единственное, что пришлось не по душе Степану – так это обилие костей. А, впрочем, по сравнению с галетами, ужин был превыше всяких похвал.