Охотники Гора

— Один экземпляр указа уже вывешен на доске объявлений в Лаурисе, — добавила Мира.

Она внимательно следила за встающими в небе лунами.

Густые ветви деревьев полностью скрывали от меня небо.

Мира перевела взгляд на меня. Губы ее приоткрылись. Она вдруг тяжело задышала и нетерпеливо поскребла пальцами бедро.

— Луны еще не взошли, — резко остановила ее Вьерна.

Мира раздраженно отвернулась.

Теперь, когда глаза привыкли к темноте, я различил поодаль силуэты других женщин-пантер, на руках и груди которых поблескивали золотые украшения.

— И что стало с Таленой потом? — спросил я.

— На следующий день мы вытащили кляп у нее изо рта, развязали ей руки, и она приступила к выполнению своих обязанностей.

— Понятно, — сказал я.

— Она хорошо справляется, — заверила разбойница.

— Могу себе представить.

— Если она не старается, ее наказывают.

— Не сомневаюсь.

Я лежал, устремив неподвижный взгляд в ночное небо, усыпанное сверкающими брильянтами звезд.

— Ты по-прежнему считаешь Талену подходящей партией? — поинтересовалась Вьерна.

Теперь Талена не имела для меня никакого значения.

— Вы все еще держите ее у себя? — спросил я.

— Да, — ответила Вьерна. — Хочешь взглянуть?

— Нет, — пробормотал я. Некоторое время мы молчали.

— И как вы собираетесь с ней поступить? — поинтересовался я.

— Она не представляет для нас особой ценности, — ответила Вьерна. — Мы отправим ее на обменный пункт и выставим на продажу.

Я не мог вымолвить ни слова.

— Вероятнее всего, мы продадим ее кому-нибудь с Тироса в качестве рабыни для наслаждений, — продолжала Вьерна. — Тирос — извечный враг Ара, и, возможно, кому-то захочется иметь в своих Садах Удовольствий женщину, некогда бывшую дочерью Марленуса, убара великого города.

Все сказанное Вьерной не вызывало ни малейших сомнений.

— Поэтому я еще раз советую тебе выбросить из головы всякие воспоминания о ней, — сказала разбойница.

Я почувствовал, как лезвие ножа коснулось моей шеи.

— Поверь мне на слово, Талена больше не отвечает твоим замыслам и надеждам.

Я продолжал молчать.

— Она теперь всего лишь рабыня, — настаивала моя собеседница. — Рабыня!

— И именно ты научила ее тому, что значит быть рабыней, — пробормотал я.

— Да, — рассмеялась Вьерна. — Здесь в лесу мы очень хорошо умеем объяснять, что это значит.

Я отвернулся.

— Но это вовсе не означает, — продолжала разбойница, — что она не сумеет доставить тебе иной радости.

Я удивленно посмотрел на нее.

— Мы научили ее — так, как могут научить только женщины-пантеры, — быть желанной для мужчины.

— Понятно, — еле слышно произнес я.

— Теперь она ненавидит и презирает мужчин, хотя отлично понимает, что ее судьба — служить им развлечением до конца жизни. — Вьерна рассмеялась. — Очевидно, это для нее особенно унизительно. Тебе не кажется?

— Да, жестокости вам не занимать, — заметил я. И снова почувствовал острие ножа на горле.

— Мир делится на тех, кто правит, и тех, кто подчиняется, — заметила Вьерна.

Она вложила охотничий нож в ножны и поднялась на ноги.

Луны уже вышли из-за деревьев. Вьерна окинула их задумчивым взглядом и снова посмотрела на меня.

— Когда-то очень давно я решила, что буду принадлежать к тем, кто правит в этом мире, — рассмеялась разбойница и больно ударила меня ногой в грудь. — А твое место теперь среди тех, кто подчиняется.

Я в который раз безуспешно рванул стягивающие тело кожаные путы.

Вьерна презрительно наблюдала за моими тщетными усилиями.

— А почему на рассвете вас не оказалось в лагере? — наконец задал я мучивший меня вопрос. — Откуда вы узнали о нашем присутствии в лесу?

— Ты хочешь спросить, почему в настоящий момент не я лежу у твоих ног, связанная и беспомощная, как ты сейчас?

— Вот именно.

— Ну что ж. Вы очень умело скрывали свое передвижение по лесу, — признала Вьерна. — Я восхищена вашим мастерством.

— Как же вы узнали о нас?

— Мы следили за своими противницами, гораздо менее искусными, чем вы, за женщинами-пантерами из банды Хуры, которая собирается отнять у меня эту землю. — Вьерна усмехнулась. — Хуру мы, конечно, убьем. Сейчас ей просто очень повезло, что ты поймал ее рабыню. — Она рассмеялась. — Мы видели, как ты пригвоздил ее к дереву стрелой, а затем связал ремнями.

— Значит, вы последовали за мной?

— Нет, очень скоро мы потеряли тебя из виду. Ты очень хитер и искусен, к тому же мы опасались твоего лука. Но нам и не нужно было следить за тобой. Мы поняли, что вы в лесу и, значит, рано или поздно обнаружите наш лагерь и непременно решите на нас напасть.

— Я отыскал ваш лагерь в тот же вечер. Разве вы об этом не знали?

— Нет, но мы предположили, что вы обнаружите его или в этот же вечер, или на следующий, и решили не задерживаться в нем, чтобы проверить, когда именно это произойдет. — Вьерна рассмеялась. — А вам, чтобы не скучали, мы оставили полдюжины бутылок вина.

— Вы очень сообразительны, — с невольным уважением пробормотал я.

— Как имя той девчонки, которую ты поймал в лесу? — спросила охотница.

— Гренна, — ответил я.

Вьерна кивнула.

— Я слышала о ней. Она занимает высокое положение в банде Хуры.

Я промолчал.

— Что ты с ней сделал?

— Отправил на корабль, чтобы ее заковали в кандалы и заклеймили.

— Отлично! — воскликнула Вьерна. Она посмотрела на меня и рассмеялась. — Женщина-пантера, попавшая в руки мужчине, достойна лишь того, чтобы стать его рабыней. — Она постучала пальцами по рукоятке ножа. — Мы, женщины-пантеры, считаем, что девушка, ставшая добычей мужчины, в глубине души хочет быть его рабыней.

— А мне говорили, что из всех женщин-пантер получаются отличные рабыни, — заметил я.

Вьерна с неожиданной злобой снова пнула меня ногой.

— Молчать, раб! — закричала она.

— Луны уже взошли, — из-за ее спины доложила Мира.

— Говорят, в банде Хуры больше сотни женщин, — сказал я.

Вьерна хищно оскалилась.

— Мы вышвырнем их из леса, — заявила она, — вышвырнем всех, одну за другой. И когда они бросятся наутек, станем преследовать их до тех пор, пока оставшиеся в живых не сложат оружие и не протянут нам руки, чтобы мы связали их и продали в рабство! Продали мужчинам! — Хищнический оскал у нее на лице стал шире. — Я сама прослежу, чтобы Хура и ее первые помощницы не погибли, а попали в рабство. — Она посмотрела на меня и усмехнулась. — Гренна уже стала рабыней. Отличное начало!

— Ты их настолько ненавидишь? — спросил я.

— Да!

— Что ты собираешься сделать со мной и моими людьми?

Она усмехнулась.

— Рабу не подобает быть таким любопытным, — заметила Вьерна.

Я не ответил.

— Ты будешь за это наказан, — сказала она.

Я продолжал молчать.

Конечно, хозяевам не подобает посвящать рабов в свои планы. Рабов сознательно держат в неведении. Это усиливает их ощущение зависимости и беспомощности. Они могут ожидать чего угодно, любых поворотов в своей судьбе. Не зря говорят: «Оставь раба наедине со страхами, порожденными его неведением». И это совершенно справедливо: достаточно того, что хозяин знает, как с ним поступить. Придет время, и раб узнает все, что следует. Лично мне ждать, по-видимому, оставалось недолго.

Не говоря ни слова, Вьерна повернулась ко мне спиной и отошла в сторону. Женщины-пантеры, силуэты которых я различал, продолжали стоять, сжимая в руках короткие копья, и нетерпеливо поглядывали в мою сторону.

Я поднял глаза. Три небольшие горианские луны уже выглянули из-за густых ветвей деревьев и во всем своем великолепии показались на черном бархате неба. Звезды несколько поблекли на их фоне, но казались такими же прекрасными.

Среди этой бесконечно чарующей красоты я особенно остро ощутил свою беспомощность. Жесткие ремни настолько туго стягивали щиколотки и запястья, что я не мог даже пошевелиться. Я грустно рассмеялся, поскольку больше мне ничего не оставалось. Каким благородным и храбрым я чувствовал себя, вступая в эти леса, чтобы освободить из плена красавицу Талену, дочь Марленуса, всемогущего убара Ара! Какой благодарной преданностью должен был засветиться робкий взгляд этой прежде непреклонной красавицы, сбросившей с себя рабские путы и очутившейся в моих объятиях прямо перед распростертыми у наших ног ее недавними поработительницами, закованными теперь в тяжелые кандалы! Вероятно, я бы тут же передал в ее личное распоряжение Вьерну, чтобы она всегда напоминала ей об этом нелегком времени, проведенном в лесу, и о славном ее освобождении. А как замечательно мы выглядели бы рядом, стоя рука об руку и поднимая священную чашу в честь возобновления нашего свободного содружества! Каким великолепием сверкала бы моя супруга в Порт-Каре, когда мы сидели бы на царственных тронах в трапезной зале моего похожего на дворец дома, дома великого Боска! С моим могуществом и богатством мы, безусловно, очень скоро стали бы убаром и убарой. Драгоценности и наряды, которыми бы я осыпал ее, были бы самыми пышными и красивыми не только в Порт-Каре, но и на всем Горе!