Эльминстер должен умереть! (ЛП)

— Не недооценивай моих игрушек, Аркль, дорогой. Они мужчины в куда большей степени, чем ты когда-либо будешь.

— Это почему? — спросил он, подойдя к уставленному графинами столику и изучая мать в зеркало, расположенное над ним.

— Разве ты не предпочитаешь мальчиков?

Арклет пожал плечами.

— Так уж вышло, что нет. Разве это не ты их предпочитаешь, мама?

Она безразлично отмахнулась.

— Нет, невнимательный дурачок, я люблю мужчин. Мужчин, которые сражаются, убивают и приходят ко мне с запахом пота, крови и опасности. Настоящих мужчин.

— Лорд Делькасл, — спокойно заметил Арклет, выбрав один из графинов и чистый бокал, — настоящий мужчина.

Пожатие плечами матери было куда драматичнее его собственного.

— Когда-то был. Теперь он слишком глубоко утонул в вине, чтобы представлять собой что-нибудь.

Ни для кого в Сюзейле не было секретом, что отец Арклета, лорд Парандур Делькасл, был запойным пьяницей, проводившим свои дни, запершись в любимой башне поместья и выпивая.

— И что?

— И ничего. Если от него избавиться, лордом Делькаслом станешь ты — мужчина в еще меньшей степени.

— То есть я стану мужчиной, если явлюсь к тебе, воняя потом, кровью и опасностью? — невозмутимо спросил Арклет.

Мать гортанно засмеялась.

— О да. Но не похоже, чтобы этот счастливый момент когда-нибудь наступил, не так ли?

— Маловероятно, — согласился Арклет, ставя графин на место и отпивая из наполненного бокала. — Сладких снов, мама.

Он вышел обратно в скудно освещенный коридор — где его ожидал домашний стражник с твердым лицом, взведенный арбалет в руках которого целился Арклету прямо в грудь.

Тот изогнул бровь.

— Открылся сезон охоты за благородными наследниками, Трезмур?

— Приказы, — был короткий ответ. — Уже бывало, что сыновья убивали матерей.

— И еще не раз случится, боюсь, — ответил Арклет, направляясь вниз по коридору с бокалом в руке. — Но не этот конкретный сын. Такое деяние было бы... слишком благородным. Я же ищу других удовольствий.

Хорошо, что одно из этих удовольствий никогда не спит, подумал он про себя, зная, как скоро он снова встанет с ожидавшей его постели.

Два прохода спустя, когда он подошел к собственным покоям, Арклет вручил опустевший бокал ожидавшему там слуге, вошел внутрь и плотно закрыл за собой дверь.

Только когда вслед за этой дверью была закрыта еще и внутренняя, он добавил к уже сказанному Трезмуру:

— И когда я, наконец, открою для себя удовольствия, которых должен искать, наконец-то начнется настоящая жизнь.

Светлое ранее утро сочилось сквозь окна, которые, к счастью, не обрамляли изображения роз. Впрочем, нельзя сказать, чтобы Арклет отдыхал и наслаждался видом.

Он сидел за привычным столом, проглядывая документы, записи и постоянно растущую груду пергамента со сделками и инвестициями семьи.

Вокруг кипели жизнью главные палаты особняка; различные семейные посредники, клерки, писцы и экономы спешили к нему за приказами и распоряжениями.

Они могли скрывать зевоту, но улыбки на лицах были искренними. Чем быстрее они покончат с работой, тем больше у них будет свободного времени; и как только лорд Делькасл покинет свое кресло, они смогут заняться его распоряжениями, получив свои приказы.

Он говорил, а посредники один за другим кланялись и покидали особняк — торговые агенты встают рано, или неизбежно находят себя перебирающими останки, которыми пренебрегли их соперники.

Вскоре Арклет последовал за ними, оставив свое перо и покончив с работой на сегодня.

Взяв свою любимую трость с драгоценным камнем, он помахал клеркам рукой и вышел на улицу, играясь тростью, как беззаботное дитя.

В эти дни удачей было покинуть дом до того, как мать, утомленная своей чередой нанятых любовников, успевала проснуться и начать свою дневную тиранию. И сегодняшний день, если боги улыбнутся, станет чередой удач.

Арклет ловко подхватил теплый пирожок с подноса спешившего мимо пекаря и прежде, чем тот успел выкрикнуть проклятье, бросил ему золотой лев — достаточную сумму, чтобы заплатить за четыре таких подноса.

Пирожок был еще горячим, сочным, начиненным мясом с приправами, и угрожал выпачкать жиром его губы и подбородок.

— Проголодались, милорд? — крикнул торговец горячими орехами.

— Ничуть, — весело отозвался Арклет, не останавливаясь. — Просто практикуюсь. И как идет торговля твоими жареными зуболомками этим прекрасным утром?

— Горячо, милорд, горячо! Берите горячими, пока их все не расхватали!

— Слова, по которым живет моя мать! — он продолжал шагать, уже окликнув другого торговца, чтобы обменяться остроумными замечаниями, мимоходом бросил монетку грязной босоногой девчонке, закружил ее в небольшом танце, как будто она была высокородной леди — настоящий знатный денди за игрой.

Он направлялся в Обнаженного Угря, харчевню, специализирующуюся на пирогах с сыром и угрями, крепленых винах, и намасленных юных девушках, которые подавали блюда. Гостеприимное пристанище для голодающего желудка в эти дорогие рассветные часы...

Она была самой изящной и проворной из подавальщиц, и его любимой к тому же. По той причине, что подмигивала вслед своей самой пылкой улыбке и, расставляя перед ним тарелки, крутилась так, что вздымалась юбка, обнажая подвязки на бедрах.

— Ах, спасибо, Эмсра! — лорд Арклет Аргустагус Делькасл пребывал в эксцентричном настроении. — Ты знаешь, как заставить внутренности мужчины бурлить от наслаждения! Прямо как я — разок-другой, когда нахожусь прямо на самой высоте — могу сказать, что способен сделать то же с подходящей девушкой!

Эмсра захихикала, ловко снимая крышку с исходящей паром тарелки, на которой лежала груда мясистых угрей с грибами под сардрагонским соусом. По крайней мере, так гласило меню.

Она уже слышала все любимые фразочки лорда, но веселил ее скорее игривый, как у ребенка, тон, с которым Арклет их подавал. От некоторых дворян она пряталась на кухне, некоторых обслуживала со скованной, молчаливой осторожностью — но если бы было больше таких дворян, как он, девушка с охотой бы приветствовала их и с радостью выполняла все их мелкие пожелания.

Обнаженный Угорь вокруг них притих. Поток ранних посетителей, покидавших город по делам или торопившихся в свои лавки или на рынок, или на встречи и сделки в доках и различных конторах, иссяк, а те, кто начинали работу рано и делали перерыв на трапезу в полдень, еще не освободились.

Так что все девушки крутились вокруг столика Арклета, дружно хихикая. Не из жадного стремления получить монету-другую за хлопоты — они и так знали, что получат их в любом случае — просто этот человек умел поднимать настроение, заставлять людей смеяться и делать их день чуточку ярче.

— Сосиски, — проурчала Варимба на ухо Арклету, ставя блюдце у его локтя. — Угощение от Лаэсы, которая желает узнать ваше мнение о новых специях, которые она пробует.

Он поднял взгляд и обнаружил, что сгрудившиеся у его стола девушки все ослепительно улыбаются ему, сногсшибательные в своих сапогах на высоком каблуке, принимая соблазнительные позы — просто по привычке.

— Кто-нибудь из вас хочет присоединиться? — спросил он совершенно серьезно. — Вы наверняка проголодались на работе? Я не хочу навлечь на вас неприятности, но...

Но улыбки на их лицах угасли, оставив только беспокойство, и это не имело ничего общего с предложением лорда. Девушки глядели куда-то через его плечо.

И объект их внимания приближался.

Когда требовалось, Арклет мог двигаться быстро. Он выскочил из кресла, схватив горячую сосиску на всякий случай, еще прежде чем развернуться.

Чтобы увидеть торопящегося к его столику напуганного дворцового посланника и опытного боевого мага, даму, с подозрительным лицом, которую он видел во дворце один или два раза.

— Сосисочку? — вежливо предложил Арклет, с поклоном протягивая ее даме-магу. Ответом стало молчание.