Эльминстер. Рождение мага

Эд Гринвуд

Эльминстер. Рождение Мага

Вступление

– Конечно, правитель Морнгрим, – ответил Лхэо, указывая на лестницу черпаком, с которого все еще капал джалантовый отвар. – Он у себя. Вы знаете, как пройти.

Морнгрим кивком поблагодарил писца и поспешил наверх, в полумрак, перешагивая зараз сразу через две пыльные ступеньки. Указания Старого Мага были довольно…

Он остановился, потревоженная пыль медленно оседала вокруг него. Взгляду открылась уютная комнатка: полки, заставленные книгами, потертый ковер, удобное кресло… над крайним столом парила совсем готовая – осталось только раскурить – трубка Эльминстера. Но самого Старого Мага нигде не было видно.

Недоуменно пожав плечами, Морнгрим по другой лестнице прошел в следующую комнату, на полу которой одиноко подрагивал сияющий холодным белым светом круг. Эта маленькая круглая комнатка также была пуста.

Помедлив какое-то мгновение, правитель Долины Теней направился к последнему лестничному пролету.

Прежде он никогда не осмелился бы потревожить Старого Мага, когда тот пребывал у себя в опочивальне, но…

Дверь в комнату была приоткрыта. Морнгрим осторожно заглянул внутрь, рука сама привычно легла на рукоять меча. Почти все пространство комнаты занимало круглое ложе, над которым безмолвно мерцал звездами купол темного бездонного неба. Но сие место для отдыха также оставалось нетронутым – пыль успела осесть и на нем. Эльминстера нигде не было – ни в этой комнате, ни в других, которые он только что прошел, если, конечно, он не стал невидимым или не превратил себя в книгу или во что-нибудь в этом роде.

Морнгрим медленно огляделся, от напряжения у него зашевелились волосы. Старый Маг мог быть где угодно, в таких мирах, о которых ведали только он сам да боги. Морнгрим хмуро сдвинул брови, но потом только пожал плечами: в конце концов, кто что знал в Королевствах об Эльминстере и его прошлом? Кому под силу было понять его? Ну разве что если Семи Сестрам…

– Интересно, – размышлял вслух правитель Долины Теней, возвращаясь вниз к Лхэо, – откуда все-таки взялся Эльминстер? А был ли он вообще молодым? И если был, то где? В каком мире? И каким был тогда тот мир?

Наверное, это весьма интересно – стать могущественным волшебником еще в юности.

Пролог

Настало Время Снятия Покрова, когда богиня Шар раскинула по небосводу свое просторное одеяние из фиолетовой темноты, украшенное блистающими звездами. День был прохладным, и ночь обещала быть ясной и холодной. Последние отблески дня тускло играли на длинных волосах одинокой наездницы, длинные тени ползли впереди нее.

Временами женщина оглядывалась на надвигающуюся ночь. Огромные темные с поволокой глаза, стрелы бровей, прекрасные русые локоны, обрамлявшие дерзкое белое личико, – суровая сила и острый ум не ладили с нежной красотой. Из-за этой ли силы или этой красоты многие из мужчин не могли не думать о ней. Даже королевы завидовали ее красоте – по крайней мере одна-то уж точно. Сейчас в ее огромных глазах не было гордости – только печаль. Весной по этим землям пронеслись пожары. Только обуглившиеся голые стволы торчали там, где буйствовала зеленая красота, которую она все еще помнила, и эти милые сердцу воспоминания составляли все, что осталось ныне от Халангорского Леса.

Когда на пыльную дорогу опустились сумерки, откуда-то с севера донесся волчий вой. Неподалеку в унисон ему завыл другой волк, но одинокая наездница едва ли обратила на это внимание. Видавшие виды рыцари, передвигавшиеся по этой дороге только большими, хорошо вооруженными отрядами, недоверчиво удивились бы ее спокойствию, и не только ему: женщина ехала налегке. Окутывавший ее длинный плащ, стеснявший движения правой руки, трепетал под порывами ветра. Невероятно, но эта высокая, стройная наездница путешествовала по опасной дороге даже без меча. Только глупец мог позволить себе такое! Рыцари скорее всего приняли бы ее или за сумасшедшую, или за колдунью и в этом случае обнажили бы клинки. Кстати сказать, они оказались бы не так уж и не правы.

Судя по вышитой серебристой надписи на плаще, ее звали Мириала Темноокая. За нелюдимый образ жизни, за силу ее колдовства многие крестьяне и горожане побаивались Мириалы, но в то же время любили ее: бывали случаи, когда эта колдунья, как вихрь возмездия, повергала жестоких баронов и забывших о чести и совести рыцарей, оставляя позади себя в назидание другим пылающие в темноте тела. Поэтому-то далеко не всем надменным обитателям замков была она мила и желанна.

Когда ночная темень опустилась на дорогу, Мириала, чуть придержав лошадь, сняла плащ. Она тихо произнесла какое-то слово, и одежда свилась у нее в руках, меняя свой цвет с привычного темно-зеленого на красновато-коричневый. Серебристая волшебная надпись, извиваясь змеей, превратилась в две скрещенные золотые трубы.

Превращения коснулись не только плаща. Длинные локоны Мириалы потемнели и укоротились до плеч, сами же плечи вдруг ожили и начали раздаваться, обрастая сердито перекатывающимися буграми мышц. И вот уже покрытые волосами руки с пальцами, похожими на обрубки, снова надевают плащ, извлекают из притороченной к седлу сумки меч в ножнах и прикрепляют его к поясу. Вооруженный всадник, хорошенько расправив плащ, так чтобы издали было видно, что он – посланник, снова прислушался к волчьему вою, раздававшемуся теперь гораздо ближе, и спокойно направил лошадь к последнему на его пути перевалу. Впереди лежал замок, где сегодня вечером обедал соглядатай злых чародеев, задумавших захватить Олений Трон Аталантара. Всадник коснулся своей изящной бородки и пришпорил коня. Там, где можно в открытую сразиться стрелами и клинками с самыми устрашающими чародеями этих земель, господин посланник всегда был желанным гостем.

И все-таки бороться со сторонниками чародеев лучше их же оружием – магией.

Привратники как раз зажигали фонари над воротами, когда лошадь процокала по деревянному подъемнику моста. Стражники, узнав всадника по знаку на плаще и камзолу, приветствовали его согласно этикету. Во внутреннем дворе раздался удар колокола, и начальник стражи поспешил пригласить прибывшего на вечерний пир.

– Приветствую тебя в замке Морлин, если ты явился с миром.

В ответ посланник, как принято, молча поклонился.

– Господин посланник проделал долгий путь из Таварея и, должно быть, проголодался, – уже менее официально добавил начальник, помогая всаднику слезть с лошади. Приехавший медленно прошел несколько шагов, чтобы немного размяться, и едва заметно улыбнулся.

Взгляд его необыкновенно темных глаз встретился прямо с взглядом начальника стражи.

– Я проделал гораздо более длинный путь, – последовал тихий ответ, и, кивнув на прощание, мужчина, с видом человека, хорошо знающего дорогу и то, что его здесь ждут, направился к замку.

Начальник стражи проводил его недоуменным взглядом. Один из лучников, подойдя ближе, негромко произнес:

– Ни шпор… ни провожатых, ни охраны. Что за птица? Кто такой?

В ответ его собеседник только пожал плечами:

– Если он расстался со своими спутниками где-нибудь по дороге или еще что такое, это довольно скоро выяснится. Позаботься о его лошади. – Он повернулся и вдруг застыл в изумлении. Лошадь, о которой шла речь, стояла рядом с ними с таким видом, словно внимательно вслушивалась в их разговор. Затем она кивнула и сделала полшага вперед так, чтобы повод сам по себе оказался в руке лучника. Видевшие это стражники обменялись настороженными взглядами, и лучник увел лошадь.