Тяжело в учении

Я отчаянно скучала. За окном накрапывал дождик, навевая скуку и сон, в аудитории было весьма прохладно, а вдохновенно вещавший о быте и нравах южных королевств Ипполит никак не мог разбудить в ученических душах ответного воодушевления. Рядом тоскливо вздыхала Тэка, расчерчивая страницы конспекта затейливыми завитушками. Несгибаемая Ланка усердно записывала лекцию, не отвлекаясь на посторонние занятия, мысли и чувства. Сидящий с ней Вайшен ни в чем не уступал своей соседке. Немного им позавидовав, я скосила глаза вправо, на третий ряд. Там обособленно устроились ребята из второй группы. Совмещенные занятия редкостью не являлись, ибо нас было немного, а дважды повторять одно и то же преподаватели, понятное дело, желанием не горели, но вот дружбы или хотя бы приятельства между нашими группами не получилось. Да и в их компании, насколько было известно, особой теплоты во взаимоотношениях не наблюдалось. За первым столом, демонстративно сложив руки на груди, сидела высоченная темноволосая девица, за ней расположились двое похожих, словно братья, мальчишек, ненамного старше меня. За самым последним столом, откинувшись на стену и вытянув ноги, вольготно развалился парень с длинными темно-русыми волосами, резко подчеркивающими болезненную бледность лица и прозрачную синеву обрамленных смоляными ресницами глаз. Он мог бы составить достойную конкуренцию Рэму в борьбе за девчоночье внимание, однако холодность, жесткие насмешки и молчаливость, в большинстве случаев — презрительная, быстро остужали интерес студенток и возвращали их в число поклонниц пусть и ветреного, зато живого, веселого и добродушного Рэмиона. Почувствовав мой взгляд, это замороженное совершенство распахнуло огромные глазищи и в упор уставилось на меня. Темная бровь удивленно изогнулась, а от ответного взгляда я едва не покрылась инеем. Поборов искушение показать язык, я равнодушно пожала плечами и отвернулась, прошипев сквозь зубы:

— Чтоб тебя приворотным зельем напоили!..

Мгновенно оживившаяся Тэка фыркнула и торопливо прикрыла ладошкой неуместную на страноведении улыбку.

Ипполит продолжал заливаться соловьем, расписывая прелести южных обычаев, и с особым смаком — то, как там не любят чародеев. В основном за полное неверие в божественные силы. Я тихонько хмыкнула, уткнувшись в почти чистый конспект. Наверное, мы были совсем еще зелеными чародеями, а может, нас и назвать так пока нельзя, но большинство верили в то, во что привыкли верить с младенчества. Вполне вероятно, через несколько лет, подчинив магию и испытав собственные силы, мы перестанем полагаться на силы небесные, но здесь и сейчас в это верилось с трудом. Я, например, была уверена, что никакое могущество не заставит меня отречься от своих убеждений. Судя по помрачневшим мордашкам сокурсников, их посетили те же мысли, хотя обычно наши взгляды на одни и те же вещи не совпадали.

Они молились суровым богам, преклоняли колени в душных, пропахших тяжелыми благовониями храмах, отдавали кровно заработанные деньги жрецам. Мой же бог был другим. Он ласково улыбался с небес, нежно трепал волосы, внимательно слушал и успокаивал, не требовал жертв и поклонений… Его крылья обнимали мир, его душа жила в каждом, а его сердце билось ровно и сильно — далеко на севере, среди вечных, сияющих снегов.

Эта легенда была единственным — помимо, конечно, внешности — что осталось мне от матери. Я помнила каждое слово, услышанное в раннем детстве, — и постепенно всей душой поверила в эту сказку, ставшую еще одним камнем преткновения между мной и отцом, которого выводило из себя мое нежелание ходить в храм, читать положенные молитвы и верить лишь в положенных богов. И в этом, как и во многом другом, он не смог меня сломать. Наверное, к несчастью. Будь я менее упряма, наши отношения могли бы быть иными, но… Мне всегда казалось, что, предав своего бога, я предам себя и никогда не смогу смотреть на мир так же ясно, как и прежде.

Наконец прозвучала жизнеутверждающая трель звонка, и студенты с единым вздохом облегчения покинули аудиторию, едва не затоптав замешкавшегося в дверях Ипполита. Я благоразумно задержалась, неторопливо убирая в сумку учебник и тетрадь.

— Бесполезно, — неожиданно раздалось над моим ухом.

Я вздрогнула и вскочила на ноги, едва не приложив макушкой вовремя отшатнувшегося парня. А, совершенная ледышка из параллельной… Как там его? Тирх вроде бы?

— Что — бесполезно? — осторожно уточнила я, прижимая к себе сумку, словно щит. До этого момента я ни с кем из их группы не общалась, да они меня и не замечали особо, а потому такое внезапное внимание насторожило.

— Строить мне глазки, — выдал Тирх, скривив губы в подобии усмешки, и я едва не выронила сумку.

— А? — только и смогла выдохнуть, изумленно смотря на парня, которого сегодня явно кто-то покусал.

— Ты не в моем вкусе. Прямо скажем, не красотка, — веско добавил он и, окинув меня недовольным взглядом, вышел вон.

Я как стояла, так и села, хорошо еще от стула далеко не отошла. И что это сейчас было?! Кто-то из нас явно не в себе! Я поспешно подорвалась с места и выбежала из аудитории, пока еще кому-нибудь не вздумалось предъявить мне странные претензии. Но, прежде чем нырнуть в переход, я заглянула в висящее в просторном коридоре зеркало. Увиденное не порадовало, но чего еще можно ожидать после бессонной ночи, полной не самых приятных переживаний? Закусив губу, я кончиками пальцев задумчиво очертила контуры теней, залегших под глазами, полюбовалась на сероватый оттенок кожи и выбившиеся из косы пряди. Да и худоба особой прелести не придает… Горько вздохнув, я еще несколько секунд гипнотизировала собственное отражение, а потом, решительно сжав губы, побежала в жилой корпус.

Студенты шарахались от меня, как бесы от благословения, но я не обращала на их неудовольствие ни малейшего внимания. Едва не сметя с пути вышедшего из комнаты Лиса, я распахнула только что прикрытую им дверь и с силой ее захлопнула. Сидящий прямо на полу над толстенным фолиантом Рэмион недоуменно воззрился на меня, но от вопросов воздержался, давая возможность высказаться. Но я неожиданно поняла, что не знаю, как именно начать беседу, а потому застыла на пороге, открывая и закрывая рот, словно вытащенная на берег рыба. Некромант окинул меня цепким взглядом, явно оценивая на предмет повреждений, пришел к выводу, что ежели оные и имеются, то только психические, причем врожденные, и вернулся к прерванному занятию.

— Рэм! — не стерпела столь наглого пренебрежения дружескими обязанностями я.

— А? — вяло откликнулся парень, сосредоточенно водя указательным пальцем по строчкам.

— Может, все-таки выслушаешь меня?!

— Если ты соизволишь что-то сказать, то да, — рассеянно кивнул он.

— Изволю! — Я бросила сумку на пол и скрестила руки на груди. — Еще как изволю!

— Ну изволь, — пробормотал Рэм, что-то отмечая прямо на полях книги. Звиныч его удавит. Если я не успею первой.

Так, главное — спокойствие! Вдох, выдох, вдох…

— Рэ-э-эм, а я красивая? — «соизволила» я, набравшись-таки смелости.

— А как ты думаешь, попытался бы я поцеловать некрасивую? — ворчливо отозвался он, не отрываясь от книги.

— А кто тебя знает, может, на экзотику потянуло? — с сомнением произнесла я.

— Меня сейчас на убийство потянет, — сквозь зубы проговорил Рэмион, не поднимая глаз от текста. — Если ты от меня не отвяжешься! Эй… эй, Вик, ты что?!

…Когда я наконец-то выговорилась и успокоилась, за окном окончательно стемнело, а рубашка Рэма почти насквозь промокла.

— Извини, — шмыгнула носом я, виновато смотря на несчастного некроманта, — больше не буду.

— Будешь, — вздохнул он, поднимаясь с пола и помогая подняться мне. — Знаю я вас, девчонок…

— Ничего ты не знаешь, — сердито буркнула я, вытирая глаза протянутым Рэмом платком.

— Ну конечно, — кивнул он, — куда уж мне, недалекому.

— Не передергивай! — возмутилась я.

— Так-то лучше, — улыбнулся Рэмион. — Идем-ка я тебя провожу, к нам Лион собирался зайти…