Пыль дорог и стали звон (СИ)

— Собираешься на очередное самоубийственное задание? — Со спины донёсся женский голос. Инквизитор обернулся. На самом деле он давно услышал шаги, даже понял, кому они принадлежат, и ждал, пока она заговорит. Это была молодая девушка в серебристом платье служительницы, скрадывавшем фигуру и полностью скрывавшем голову, кроме лица. Однако ему было известно, что волосы у неё цвета красного вина. И веснушки на её лице играли подобно солнечным зайчикам, когда она улыбалась.

— Преподобный отправляет в Вальмору. — Пробасил Грегорион. — Обычная работа.

— На обычную работу ты берёшь молот и уходишь, не бросив ни слова. Я прекрасно это помню. С тех пор, как меня сделали хранительницей арсенала. — Карие глаза девушки пронзительно глядели прямо на него.

Инквизитор поднялся с колен и сделался в полтора раза выше девушки, но она и не думала отступать.

— Мы ведь видимся, не так ли, Марта?

— Но мне хочется видеть тебя чаще. И быть рядом. — Девушка смягчила выражение лица и положила руку на грудь инквизитора. — Мне снился плохой сон.

— Плохие сны — всего лишь сны. — Он накрыл кисть девушки своей огромной в сравнении с её ладонью и его словно вырубленные из камня губы сложились в подобие улыбки.

— Редко вижу твою улыбку. И каждый раз, провожая тебя, боюсь не увидеть её вновь. Помнишь ту заброшенную деревню?

— Культ Адского Хлада. Поклонение Глацию, повелителю Коцитоса, восьмого круга…

— Я не о том, Грег. — Из всего окружения только от Марты Грегориону было приятно слышать сокращение своего имени. Остальные если так и говорили, то только в шутливо-пренебрежительной форме, пересказывая друг другу набившие оскомину байки о нём. — Тебя в тот раз чуть не убили. Когда ты вернулся, ран было столько, что хватило бы, чтобы прикончить двоих.

— Но я жив.

— Но ты не железный, Грег! — Она прижалась к широкой груди инквизитора, и он приобнял её рукой. — Я каждый раз воздаю молитвы и не отхожу от алтаря, покуда ты не вернёшься. Ты очень дорог мне.

— Ты мне тоже. Но к чему это? — Гулкий бас инквизитора наполнял маленькую комнату.

— Просто будь осторожен. Это… очень далеко.

— Далеко для людей, не для богов. Их милость нигде не оставит праведного.

— Я знаю. Но всё же ночами во сне я вижу все те ужасы, которые могут ждать тебя.

— Тогда пусть тебе снится, как я разбиваю их силой веры. — Грегорион прикоснулся губами ко лбу девушки.

— И силой Броннхильда? — Марта подняла голову и улыбнулась.

— И его силой тоже. — Инквизитор улыбнулся по-настоящему. Девушка обняла руками его шею и поцеловала улыбающиеся губы.

Покинув арсенал, он направился в хранилище, где получил увесистый мешочек монет для путешествия. Попрощавшись с немногочисленными приятелями и совершив последние приготовления, вечером он вновь навестил Марту в арсенале. Прощание было тяжёлым. Девушка никак не желала скрывать слёзы, а после не хотела разжимать объятия. В конце-концов, Грегориону пришлось сослаться на то, что если он задержится сегодня, то завтра точно не выспится и попадёт в беду, едва покинув предместья Энгатара. Марта благословила его и, пообещав молиться день и ночь, дала покинуть арсенал.

Едва взошло солнце, инквизитор отправился в конюшню, неуклюжими передвижениями по ней разбудив конюха, и, взяв лошадь, отправился на юг в Дракенталь, откуда намеревался поехать на запад, к морю.

Глава 13

Утро следующего дня наёмник, маг и эльф всецело посвятили подготовке к заданию. И если Игнат ввиду молодости видел в этом приключение, то Таринор судорожно просчитывал в голове варианты событий. Что могло пойти не так? Здравый смысл подсказывал ему, что в деле драконоборца пойти не так могло решительно всё, поэтому для надёжности дракона было решено ещё и отравить. Хотя даже Драм, чей народ прославился знанием ядов, не знал такой отравы, что была бы способна убить дракона, он всё же предположил, что сумеет изготовить нечто, что может, по крайней мере, ослабить чудовище.

— В городе должен быть магазин ядов или что-то вроде того. — Предположил эльф.

— Драм, мы не под землёй. — Вздохнул Таринор, осматривая предоставленные Бьорном копья. — Здесь не принято держать магазинчики ядов…

— Что, впрочем, нисколько не мешает богатеям травить друг друга. — Присвистнул Игнат, оторвавшись от книги, которую читал сидя на полу и облокотившись на стену. — Особенно на юге. Акканта, Нераль — вот там уж любят мышьяка любимой тётушке в суп подсыпать. Но и местные не отстают. Кстати, раз уж мы об этом завели речь, здесь аптечная лавка есть на другом конце города. Я туда за припарками для старого Берта бегал в прошлом году. — С этими словами Игнат погрустнел.

— Я мог бы поискать там. Нужные мне ингредиенты называются здесь иначе, чем в нашем мире, но я узнаю их, если увижу. — Проговорил Драм.

— Отпустить тёмного эльфа одного на прогулку в одном из самых злачных городов Энгаты. Действительно, почему бы и нет… Никуда ты один не пойдёшь. Игнат, ты сможешь отправиться туда с Драмом?

— С удовольствием. — Юноша поднялся на ноги и с хрустом взмахнул руками. — У меня уже задница затекла сидеть здесь. А деньги?

Таринор достал из-за пазухи мешочек, развязал его, пересчитал монеты и со вздохом протянул Игнату.

— Не густо, — проговорил маг, взвесив в руке кошель.

— Должно хватить, — ответил наёмник, — Это последние деньги, которые можно свободно тратить. Остальное у меня. И эти тоже старайтесь не спустить полностью, купите только самое необходимое. Я на вас рассчитываю. И Драм, не свети лицом лишний раз, городу ни к чему знать, что тёмный эльф был в лавке, где можно купить яд.

— А мне ни к чему быть повешенным. — Прохладно отозвался эльф, накидывая на лицо капюшон.

Маг и тёмный эльф бодро зашагали по оживлённым улицам утреннего Дракенталя, выбирая самые, по словам Игната, безлюдные маршруты. Однако и эти места просто кишели людьми, поэтому Драм старался смотреть ровно в спину юноши, дабы не потерять его из виду. С позиции этельдиара город пах довольно странно и неприятно. Воздух в подземных городах тёмных эльфов имели лишь лёгкий плеснево-грибной запах, который к тому же, из-за почти неподвижного воздуха, можно было почуять лишь находясь в непосредственной близости с его источником, например, на кухне. Ведь помимо самих грибов, составлявших добрую половину рациона жителей подземелий, такой запах имело и мясо сквойлов, которое составляло вторую половину. Изредка можно было почувствовать аромат духов представителей знатных семей, и на общем фоне он всегда бил в нос, оповещая об их присутствии, а также давал понять, какой семье принадлежит его обладатель.

Но шумный дневной Дракенталь поражал эльфа буйством разнородных запахов: от невыносимого смрада ночных горшков, время от времени острым шилом впивавшимся в нос, до уютного аромата свежевыпеченного хлеба, достигавшего Драма, когда они проходили мимо булочной, и пробуждавшего в нём аппетит, хотя, позавтракав утром он обычно не чувствовал голода до самого вечера. «Видимо, это объясняет такое количество толстяков вокруг» — подумалось эльфу и он едва заметно улыбнулся. Увы, прочие «ароматы» не находили в душе подобного отклика. Запахи лошадиного навоза и подгнившего от времени дерева, рыбьих потрохов и курившихся где-то благовоний, прогорклого жира и крови из мясных лавок и дыма из кузниц — Драм достаточно бывал на поверхности, чтобы определить некоторые запахи, но недостаточно, чтобы определить все. Но самым пахучим элементом города оставались люди и эльф содрогался, когда прохожие один за другим проходили близко от него. Отвратительная вонь застарелого пота, которой, вероятно, жители города привыкли и не замечали, дополнялась тошнотворным запахом изо рта, который от мимо проходящего человека могло учуять лишь острое обоняние Драма. Время от времени добавлялись и другие резкие нотки, но определить их эльф не мог, да и не желал думать, откуда они брались.

— Ты, кажется, бледнее, чем прежде. — Драм чуть не врезался в Игната, резко обернувшегося на него и сбавившего шаг. — Дай угадаю, воняет?