Пыль дорог и стали звон (СИ)

— У тебя голова не тем занята, Игнат. Оставь моё прошлое при мне. — Наёмник бросил на него хмурый взгляд и вновь погрузился в книгу, кажется, стремясь проглядеть в страницах дыру. Игнат пожал плечами и тоже вернулся к чтению. Таринор не помнил детства. Лишь последние пятнадцать-двадцать лет. Почему — он сам не знал. И хоть эти годы были наполнены не самыми лучшими событиями, это всё, что ему оставалось. Но вот что он помнил совершенно точно, так это то, что читать он умел, сколько себя помнил…

— Бесполезно. — Игнат громко захлопнул очередную книгу, подняв в воздух облачко пыли. — Всё, что я узнал — это что рыцари побеждали драконов исключительно своей доблестью и мужеством. И только в одиночку со своим верным мечом! — Он театрально воздел руку вверх, сжимая рукоять воображаемого меча.

— Думаю, эти истории настолько же правдивы, насколько полезны. Здравый смысл подсказывает, что в битве с драконом меч скорее сослужит добрую службу самому дракону. Он сможет поковыряться им в зубах после того, как сожрёт непутёвого драконоборца. — Задумчиво проговорил наёмник.

— Лучшее оружие против драконов — копьё. — Послышался тихий голос Драма. Он сидел в углу с книгой по анатомии ящеров, написанной неким Эрихом Богеном из Загендорфа. Таринор сразу же отмёл эту книгу, когда разбирал принесённый из храма свёрток. Наёмник вообще скептически относился к подобным «учёным в башнях». Половина из них, как он считает, являются полоумными алхимиками, тянущими средства из своего господина, год от года заверяя, что вот-вот приблизятся к разгадке тайны трансмутации свинца в золото и секрету эликсира бессмертия. А другая половина — так называемые «натуралисты». И одного утверждения, некогда услышанного Таринором от такого лысого и заносчивого старца, хватило, чтобы наёмник раз и навсегда составил впечатление о них. Утверждение состояло в том, что кровью козы можно растворять алмазы. Взрыв хохота, которым разразился Таринор в тот раз, очень оскорбил натуралиста и тот назвал наёмника невежей и плебеем. Значения второго слова наёмник не знал, но ему было доподлинно известно, что козьей кровью алмазы не растворяют. Поэтому он лишь усмехнулся, когда увидел, что эльф с интересом листает страницы этой книги с выдавленными на обложке буквами «Anatomica lacertis».

— Это, конечно, логично. Неужто там вычитал? — Таринор кивнул на книгу.

— Нет. Вспомнил, как рассказывал отец.

— Точно! — Наёмник хлопнул себя по лбу. — Эльфы живут сотни лет и, должно быть, застали драконов.

— Да, etheldiar действительно живут долго. — Ответил Драм, напирая на это слово. — Но мой отец не встречался с драконом. Однако, в наших землях встречается savirr angaith, ужас глубин. Подземный дракон. Может быть, это и есть то, от чего лорд желает избавиться. Хотя они и никогда не поднимаются на поверхность.

— И что, вы загоняете этих тварей с копьями? — Оживился Игнат, отложив в сторону открытый было фолиант.

— Aldasarth — длинное копьё. Длиной в два роста etheldiar. Ужас глубин слеп и бросается на громкий шум. Воины вооружены копьями и трещотками. Они шумят и savirr бросается к ним. И натыкается на копьё. После начинает шуметь другой и зверь бросается к нему, чтобы вновь наткнуться на оружие. В конце-концов, он гибнет, истекая кровью.

— Очень увлекательно, но, судя по всему, наш случай — настоящий дракон. Конечно, новость о появлении живого дракона здесь звучит дико, но, по крайней мере, они жили здесь когда-то, а слепых подземных червяков здесь отродясь никто не видел. — Решительно сказал Таринор и добавил. — Но насчёт копья — сказано правильно. Уверен, что все эти драконоборцы сражали их именно копьями. И, полагаю, не в одиночку. А все эти красивые истории — сказки для потомков.

— Вспомнил! — Вмешался Игнат. — Слышал я историю одну. К нам в трактир тогда рыцарь заглянул. Пил весь вечер, а под конец решил посвятить своего оруженосца в рыцари и случайно отрезал ему ухо мечом. Но речь не о том. Когда он ещё мог внятно говорить, он рассказывал истории, видимо, из свершений его ордена. Или не его… В общем, там был какой-то парень, сразивший дракона копьём верхом на коне. Вот только, дракон этих стараний не оценил и перед смертью своим пламенем запёк рыцаря заживо прямо в доспехах.

— Слышал я эту историю. — Зевнул Таринор. — Кажется, зверь подавился лошадью, попытавшись проглотить её целиком. Да и быть поджаренными для нас — не лучшая участь, если собираемся воспользоваться заработанным. Итак, что мы имеем. Копьё — да, доспехи — нет. Лошадей скармливать, конечно, жалко, но пусть лучше дракон подавится лошадью, чем мной. Эта тварь, должно быть, плюётся огнём. Игнат, ты с этой стихией знаком лучше. Что скажешь?

— Ну, драконье пламя — особая субстанция, имеющая крайне высокий коэффициент деструктивности… — Игнат многозначительно поднял вверх палец, старательно выговаривая слова.

— У меня сейчас голова лопнет. — Прервал его наёмник. Не цитируй книгочеев Академии, скажи человеческим языком.

— Хорошо. — Добродушно, но с ноткой обиды в голосе ответил маг. — Штука в том, что огонь этот не такой, как от свечи или костра. Изучить его мало кому довелось, а потому он оброс кучей суеверий. Дескать, погасить его можно только водой, выпаренной из крови девственницы, а горит он так жарко, что способен плавить хоть адский камень.

— Ну, допустим, гномы тоже хвалятся, будто есть у них печи, где всё, что хочешь расплавить можно. Кстати, они называют их драконьими горнами. Мне больше интересно, сможешь ли ты совладать с этим огнём?

— А мне почём знать? — Игнат вскинул рыжие брови. — Никогда с ним дела не имел. А если он действительно так отличается от обычного, могу и не справиться. Слышал, что некоторым магам огня, из тех, кому повезло встретить живого дракона, удавалось управлять пламенем, но недолго, да и к тому же они часто лишались конечностей в процессе.

— Вот уж завидное везение. — Пробормотал наёмник. — Значит, надо как-то заткнуть тварюге пасть.

— Или лишить возможности дышать огнём. — Раздался голос Драма. Он указывал пальцем на страницу книги, покоившейся на его коленях. — Здесь написано об этом.

Игнат и Таринор переглянулись, но не сказали ни слова. Лишь выжидающе глядели на эльфа.

— Здесь сложный язык. Я, кажется, понял общий смысл, но мог упустить детали. Вот. — Драм поднялся и отдал наёмнику «Анатомику».

— Будучи голодным, дракон употребляет желчь свою и газы на испускание огня. Насытившись же, оный теряет к огнедыханию всякую способность и желание. — Медленно прочитал вслух наёмник. — Нам нужно его накормить. Думаю, овцы ему будет достаточно. Разыщем и купим у крестьян…

— А крылья? — Вдруг вскрикнул Игнат, приподнявшись на табуретке. — А если он летающий? Что тогда?

У Таринора дёрнулся правый глаз. К горлу подкатил комок.

— Не думал об этом. — Рассеянно проговорил он, но тут же нашёлся. — Но в пещере ему летать негде. К тому же, даже хищные птицы не летают с полным животом. Полагаю, дракон не отличается от них в этом отношении.

На самом деле наёмник знал о повадках хищных птиц не больше, чем о повадках огнедышащих ящеров. Засыпал в ту ночь он скверно. Ему случалось охотиться на крупную дичь. Как-то раз даже на гигантского вепря-людоеда, наводившего ужас на окрестные деревни. Но тот вепрь при всей его свирепости и размере не летал и не плевался огнём. Наёмник подумал, что есть в Аталоре места, где драконы и ныне водятся в больших количествах. Интересно, как там живут люди? И живут ли они там? Должно быть, у них нет времени, чтобы тратить его на междоусобные войны. Впрочем, люди везде одинаковы, независимо от языка и цвета кожи… Эти мысли были невесёлыми, но, во всяком случае, не маячили в голове, как раздумья о драконе. Наёмник решил, что размышляя о мире и людях, он быстрее заснёт, но сон так и не приходил. Тогда он принялся думать о выпивке и женщинах. И в этот раз не прогадал…

Глава 12

Инквизитор Грегорион Нокс вышагивал по сводчатому безлюдному коридору Великого Храма Троих в Энгатаре. Гулкие шаги окованных сапогов отдавались эхом в древних залах, которые помнили времена ещё до прихода имперцев. Здесь устраивались молебны перед великими битвами, заключались династические браки правящих семей и нарекались дети, позже прослывшие мудрыми правителями или жестокими тиранами. Цветной свет, проникавшего через витражи полуденного солнца, падал на строгое лицо инквизитора, окрашивая его в разные цвета, но, увидь его кто-то в такой момент, едва ли это зрелище показалось бы ему забавным. Инквизитор был на голову выше ростом любого из своих коллег, а шириной нескладной фигуры со спины напоминал медведя, так что костюм ему приходилось шить на заказ. О нём говорили, что тяжёлые грубые черты его лица высечены из камня. Некоторые утверждали, будто видели инквизитора улыбающимся, но никто из них не говорил правды. Глаза Грегориона были серого стального оттенка и всегда глядели прямо. Поговаривали даже, что инквизитор просто не умеет отводить взгляд, а его прямота и немногословность в общении и вовсе стала притчей во языцех. Впрочем, таким он был не всегда, хоть об этом знали единицы.