Моя Святая Земля (СИ)

- Будущего, принцесса, будущего мужа...

- Опасаетесь разбойников? - удивилась Джинера ещё больше. - Настолько, что предоставите им грабить подданных моего жениха?

Ланн, имеющий кое-какой боевой опыт, опасался и предоставил бы, но удивления Рыжей Принцессы не могло выдержать ни одно человеческое существо мужского пола.

- Прикажете вашей охране выяснить, что там стряслось? - спросил он, скрепя сердце.

- Зачем же? - улыбнулась Джинера. - Мы поедем дальше и остановимся в этой деревне на ночлег. И всё разъяснится само собой.

Она знала, что барон очень недоволен. Знала, что Витруф и стража опасаются за её жизнь и здоровье. Понимала, что рискует, чересчур рискует. Но либо Святая Земля станет её землёй, а жители Святой Земли - её подданными, либо она - навсегда чужеземная принцесса, вещь короля, посмешище двора, ничтожное создание.

А она - Рыжая Джинера, правнучка Горарда. И её прадед никогда не уронил королевской чести, бросив беззащитных и безоружных без помощи. И с ней - бойцы Златолесья, а не подлый сброд.

Заставила своих людей.

И кортеж принцессы въехал в деревню, освещённую рваным факельным светом, где вопили женщины, истошно орали грудные младенцы, мычала и блеяла перепуганная скотина, визжали лошади... Высунувшись в оконце носилок, Джинера увидела в этом зловещем свете людей, одетых лишь в нижние рубахи, заношенные и залатанные, босиком бегущих по промёрзшей, запорошенной снежной крупой земле.

- Сюда, отребье! - зычно орал с седла, перекрикивая общий гвалт, молодой мужчина в мехах, в цветах Сердца Мира и Святой Розы. - Сюда, если хотите жить, мразь! Гелинг, поджигай их клоповники!

Всадники в тех же цветах лупили бегущих мечами плашмя и хлыстами для собак. Копыто коня врезалось в спину упавшей старухи. Кто-то из солдат втаскивал вопящую девчонку в седло, её рубаха задралась до рёбер, а босые ступни были ободраны в кровь...

Если бы не цвета короля Алвина, быть может, Джинера не повела бы себя настолько безрассудно. Но эмблемы её будущего дома на плаще у наглого бандита и его людей привели её в ярость. Принцесса вырвалась из рук Ноны, выскочила из носилок - почти такая же полуодетая, как деревенские жители, в шёлковом дорожном платьице без каркаса и туфельках на тонкой подошве - и встала перед мордой шарахнувшегося коня.

- Именем короля! - закричала Джинера, насколько хватило силы голоса, и звонко залаял шпиц, выпрыгнувший за своей госпожой. Пришлось взять его под мышку и приказать молчать.

Вот тут-то солдаты, разгорячённые происходившим грабежом - или чем там? - оценили, наконец, обстановку, осознав, что кортеж с теми же цветами, какие носили и они сами, никоим образом не относится к их отряду. А бандит в мехах, осадив лошадь, крикнул:

- С ума ты стряхнулась, девка?!

И Дильберд тут же рявкнул:

- Молчать, если жизнь дорога - пока не спросит принцесса-невеста!

Принцессу полукольцом окружили её телохранители, Дильберд принял и передал няне собачку, Ланн подвёл коня и придержал стремя, но Джинера не села в седло.

- Солдат, - сказала она, глядя на бандита снизу вверх, - я приказываю тебе спешиться именем короля. И объясни, что здесь происходит и кто за это в ответе.

Бандит спрыгнул с коня. Он казался растерянным. Вокруг стало тише - его банда, оставив в покое поселян, собралась вокруг своего вожака. Вояки тоже выглядели ошарашенно.

Поселяне сбились в толпу чуть поодаль, только старуха так и осталась лежать, скуля и царапая ногтями наст. Младенцы уже не орали, а хрипели.

- Я жду объяснений, - напомнила Джинера.

Витруф накинул плащ ей на плечи. Бароны обнажили мечи.

- Принцесса... - пробормотал бандит. - О, срань Господня... Простите, принцесса. Но ведь я выполняю приказ короля. Королевское правосудие.

- Так это государь и мой жених приказал вам издеваться над девицами и калечить старух? - удивилась Джинера так, что на лбу бандита выступил пот. - Ваше мнение о государе потрясло и огорчило меня.

- Но ведь... - бандит стащил перчатку и вытер лоб. - Принцесса, видите ли, эти люди, они вне закона. Жители деревни не заплатили в казну подушный налог... так что по закону они теряют свободу и сами становятся собственностью казны. А их хибарки приказано предать огню.

- Вот как... - задумалась Джинера. - А земля?

- Земля принадлежит здешнему барону. За землю поселяне платят ему, но он расплатился с казной... - бандит, которого вернее было называть офицером короля, замялся. - Тоже ворчал, конечно... никому не угодишь...

- Я понимаю, почему он ворчал, - сказала Джинера. - Люди, которые работали на него и платили за аренду земли, теперь должны уйти неведомо куда, работать на короля, очевидно. Кто же будет обрабатывать их поля и землю барона? Но - оставим это. Что - скот?

- Мы его конфисковали, - доложил офицер. - В счёт долга.

- И сколько они ещё должны? - спросила Джинера.

- Кхм... четыре золотых ещё.

Джинера поразилась, приоткрыв рот и распахнув глаза:

- Сколько?!

- Четыре золотых, ваше прекрасное высочество.

- Удивительно, - сказала Джинера, разглядывая багровое лицо офицера, блестящее от пота в морозную ночь. - Я с детства слыхала, что Святая Земля - богатая страна, но, право, не думала, что здешние поселяне сеют медные гроши, собирая урожай чистым серебром. Когда дела столь прекрасны, что стоит этим бездельникам платить золото в казну! Сами, негодяи, разодеты в бархат и меха, живут в каменных особняках, питаются, полагаю, перепелами в устричном соусе, а своему государю не желают кинуть четыре золотых от столь обильных доходов...

Офицер молчал, его солдаты разглядывали землю.

- К тому же, - продолжала Джинера, - они могли бы что-нибудь дать за труды и сборщикам податей, вынужденным бродить по дорогам холодными ночами, оставив своих добрых жён и уютные дома... Сколько причитается вам, мессир?

Офицер молчал. Стало удивительно тихо, даже скотина не ревела.

- Милый Витруф, - позвала Джинера, - окажите мне любезность принести мой кошель для милостыни.

Кошель протянула няня, принял камергер - и тут же сунул в руки принцессе. Бароны принцессы и её охрана жгли солдат короля презрительными взглядами.

Джинера, не торопясь, отсчитала тридцать златолесских серебряных "ангелочков" и швырнула их к ногам офицера.

- Это подать, - сказала она, глядя ему в лицо. - За души и за скот. И горе вам, если хоть одна из этих монет не дойдёт до казны. По приезде в столицу мои люди справятся у канцлера.

Офицер, чуть не плача от стыда и бессильной злости, наклонился подобрать деньги, как нищий побирушка за медяком. Выпрямившись, горько сказал:

- Король творит правосудие, а вы...

- Дело короля - правосудие, дело королевы - милосердие, - холодно отрезала Джинера. - Дурна принцесса, которая об этом забывает. А вы, милейший, через месяц будете таким же моим подданным, как эти несчастные. Кроме того, вы, как и они, зависите от слова короля. К кому вы пойдёте искать милосердия, если прогневаете его?

Офицер покачал головой.

- Если кто прогневает государя, ничьё милосердие ему не поможет, ваше добрейшее высочество.

- Посмотрим, - пожала плечами Джинера. - Вы свободны и ваши люди тоже.

Офицер отвесил поклон ниже церемониального.

- Помоги вам Бог, принцесса, - сказал он с горечью. - Что-то будет.

- Будет свадьба, которую уже триста лет ждало Златолесье, - улыбнулась Джинера, но на сердце у неё было очень тяжело.

Солдаты покидали деревню в молчании. Поселяне, словно замороженные, проводили их взглядами, не двигаясь с места.

- Что ж вы, добрые люди? - спросила принцесса, подходя. - Отнесите детей в тепло, пока они не накричали горячку, помогите, наконец, этой несчастной, укутайте женщин. Ваш долг оплачен.

Её голос снял столбняк, но, вместо того, чтобы идти по домам, большинство крестьян кинулись к ногам Джинеры. Принцесса накинула на плечи полуголой женщины с младенцем свой плащ, подбитый беличьим мехом, касалась чьих-то ледяных рук, совала в ладони медяки, вытирала горячие слёзы с холодных лиц, вдыхая запахи прелых овчин, пота, дыма и крови, слушая бессвязные благодарности и благословения - пока Витруф не сказал, кашлянув: