Warhammer 40000. Катарсис (СИ)

Дежавю. Точно также она сидела в лазарете и точно так же запах еды вызывал в ней тошноту – еще один признак ее ничтожного состояния.

Казалось она получила всю нужную информацию и о Сердце Мира и о ключе к нему. Но несмотря на такое обилие полезных данных, она могла думать только об Архонте. В памяти всплывали их диалоги. «Мой бог позволяет мне быть нежным, а твой?» - хоть эти слова Реос и произнес в гневе, его отношение к плененной канониссе иначе как нежным не назовешь. Его слова, его прикосновения и взгляд наполненный желанием оберегать ее жизнь. Все это никак не вязалось с тем образом, который приписывали Архонтам Темных эльдар – самым жестоким и могущественным воинам Комморага. Праздновал ли Реос победу над врагами, упивался ли их кровью? Гонялся ли за маленькими детьми, вместилищами душ его соперников?

Ристелл видела как он не колеблясь убил скованного цепями раба и выпил его душу, но была ли это его натура, или всего лишь представление, призванное убедить своих генералов, что он все тот же алчущих крови Повелитель, уничтоживший со своими войнами чужую Кабалу и ведших свой народ к господству над миром?

Канонисса не могла понять, почему получив ответы на важнейшие вопросы касательно Сердца Мира и ключа, она задается этими нелепыми вопросами о пленившем ее и ее Сестер Темном Повелителе.

Ее сбивали с толку оскорбительные речи Реоса в адрес Той Что Жаждет, его ненависть к порядкам в Коммораге, его снисхождение к ее поступкам. Какие бы чувства он не питал к своей новой наложнице, за убийство своего воина он должен был бросить Ристелл в лапы Гомункула и вместе с ним насладиться ее криками. Но он ее спас и всем своим влиянием отгородил от нападок своих соплеменников. В голову канониссы закрадывались порочные мысли, за которые Инквизиция устроила бы ей пышные похороны. Ей казалось, что Реос отличается от своих собратьев, что он не является вместилищем зла, а возможно даже напротив, стремиться к тому же, к чему и она – остановить войну и вынести Галактику из всеобщего хаоса. Многие Инквизиторы-радикалы так же как и он не брезговали использовать для реализации этой цели темные силы. Конечно очень скоро такие люди попадали в черный список ее Ордена, но…зачастую их методы были оправданы и приводили к нужным результатам.

- Еретик, - Шепнула Ристелл, горько улыбнувшись. Как следует отнестись к порождению тьмы, предавшему свою темную веру? Какую удивительную шутку сыграла судьба с канониссой Ордо Еретикус. Кто бы мог подумать, что ей придется встретиться с еретиком другой расы. И как теперь должно выглядеть спасение еретика о котором говорил Кхан? Обратить Реоса в веру Империи?

Эта мысль вызвала у Ристелл непроизвольную улыбку. Архонт Кабалы Ледяной Крови возненавидел Слаанеша и уверовал в Бога-Императора. Канонисса бы подавилась от смеха, если бы ей не было так грустно. Нет, у Архонта другая судьба и он хочет разделить ее с ней.

Канонисса вспомнила их поцелуи, которые трудно назвать невинными. Больше, чем чувства Архонта, ее занимали только свои собственные. Почему она позволила ему это сделать? Что бы получить ответы на вопросы? Этот ответ объяснял причины, но не объяснял последствия. Почему ей так сложно ненавидеть Архонта, почему его руки согревают ее своими прикосновениями, а не вызывают омерзение?

Омерзение…, оно исчезло почти сразу как Ристелл погрузилась в темноту глаз Реоса. Она его ненавидела, когда он пристегивал ее к трону, ненавидела, когда он вынудил ее смотреть на арену, когда изводил болью ее тело псионическими ударами… и за то, что убил Борлака и обрек на мучения рабов. Но наедине с ней, он почти всегда был неизменно нежен и терпелив.

Ристелл провела рукой по шее, где его поцелуи будили в ней дрожь. «Тьма отличима от света лишь на расстоянии, когда они сталкиваются, происходит смешение и ты видишь лишь оттенки серого» - Кхан любил это повторять. Теперь Ристелл понимала, что Инквизитору очень часто приходится оказываться в ситуации, когда не понятно где белое, а где черное, где ты борешься с ересью, а где сам становишься еретиком. Кхан говорил, что в таких случаях нужно просто следовать изначальной цели и надеяться, что серый цвет начнет бледнеть и ты снова окажешься на светлой стороне.

Ристелл вздохнула. Ее цель была давно определена, а значит и ее путь тоже.

Канонисса взяла со стола поднос с мясом и стала неторопливо жевать. Теперь ей придется вытягивать ответы не из обходительного Архонта, а из коварного Гомункула. Вормас назначил ей встречу в полночь и ей было крайне необходимо набраться сил. Конечно одолеть могучего псайкера без всякого оружия она не сможет, но выдержать очередную попытку покопаться в ее голове она обязана, тем более ей надо придумать как избавиться от инкубов и добраться до лаборатории.

Архонт дал понять, что не позволит ей покинуть каюту без охраны. Ей показалось, что он был обижен ее внезапным охлаждением и теперь она думала как ей исправить свою ошибку. Он не ударил ее, не заставил силой и Ристелл была уверенна, что он не поступит с ней так жестоко. Ей оставалось лишь выразить ему свою благодарность, свои чувства. Пусть она сама не до конца в них разобралась, но он вправе знать о том, что она испытывает. Это простой равноценный обмен, в ответ на теплоту с которой он отнесся к ней вопреки всему.

Ристелл поднялась с кровати, опустив поднос на пол и надев ведьмовские сапоги направилась к двери. После слов Реоса она опасалась, что ее запрут, но дверь оказалась открыта. Вот только по обе стороны от нее стояли Инкубы.

Едва Ристелл сделала шаг за порог, как две секиры скрестились перед ней.

- Я хочу увидеть Архонта, это важно, - Канонисса вглядывалась в светящиеся глазницы шлемов-черепов.

Инкубы никак не отреагировали и тогда Ристелл решила попробовать пробраться мимо их секир. Она снова сделала шаг и Инкубы мгновенно встали на ее пути.

- Проклятые куклы! – В сердцах выругалась канонисса, - Хорошо, если мне нельзя отсюда выходить, то сами позовите Реоса.

И на эти слова Инкубы никак не отреагировали. От безнадеги Ристелл яростно зашипев попыталась пнуть одного из стражников по ноге, но он мгновенно переместил древко секиры и канонисса сильно ушибла ногу. Услышав ее стон боли Инкуб немного отступил бросив взгляд на товарища.

- Ну конечно! Вам велено не только сторожить меня, но и охранять. Посмотрим как вам это удастся, - Ристелл с коварной улыбкой отступила назад в каюту и закрыла дверь.

Повернувшись спиной к выходу она задумчиво осмотрела каюту. Ей раньше не доводилось устраивать истерики, это больше подходило изнеженным герцогиням, а не Сестре Битвы и теперь Ристелл не знала с чего начать. Как и везде, где ее запирали в каюте не было ничего кроме мебели, никакого предмета способного после каких-либо манипуляций стать оружием. Впрочем это и не удивительно: эльдары получив свое оружие не расставались с ним никогда, им не к чему было изобретать орудия убийств из подручных материалов. Биться головой об стенку Ристелл как-то не хотелось, а мебель – стол, стул и кровать – явно были сделаны на совесть и яростно ее крушить не получится.

Канонисса буквально затылком чувствовала, как Инкубы сверлят глазами дверь и ждут ее следующего хода. Неожиданно взгляд Ристелл упал на поднос возле кровати. Там на тарелке лежали маленькие косточки, оставшиеся от ее обеда. Намеренно или нет, но темные готовили мясо так, что бы в нем не оказалось костей, но этот зверек, который попал на стол Ристелл был очень мал и избавить его от всех косточек им не удалось. Осталась парочка похожих на рыбьи. Убить или хотя бы ранить ими бронированную стражу было невозможно, но канониссе это и не требовалось.

Подойдя к подносу Ристелл взяло тонкую кость и отломила с одной стороны, получилась довольно острая иголка. Канонисса попробовала ее пальцем и удовлетворенно улыбнувшись повернулась к двери.

Инкубы либо решили, что в каюте Ристелл ничто не грозит, либо что их, происходящее в каюте, не касается. Когда дверь в очередной раз удалилась в сторону, они явно не были готовы к представшему зрелищу. Канонисса стояла в проеме, вонзив тонкую кость себе в шею достаточно сильно, что бы по коже протя-нулась полоска крови. Один из Инкубов тут же бросился к ней.