Ошейник для Лисицы (СИ)

— Что-то не так? — робко поинтересовалась она дрожащим голосом.

Энзо, руки которого дрожали, как у пьяного, убрал пилу.

Но этот предмет уже нельзя было назвать пилой. Вместо сверкающей мельчайшими алмазами поверхности её полотно белело гладкой сталью…

— Алмазная пила!.. — кузнец грязно выругался и бросил её на пол.

Никакая броня жестокости и эгоизма не смогла выдержать такого. Прямо при всех Флёр в голос разрыдалась, давая волю своим чувствам. Она ещё ничего не видела, но уже всё поняла.

На ошейнике не осталось ни единой царапины…

====== Глава двенадцатая. Эмерлина ======

— Уа-а-а! Потрясающе! А ещё быстрее можешь?! — перекрикивая ветер, прокричала я.

Лис что-то довольно пробурчал и прибавил скорости.

Испещрённое пенными барашками волн море стремительно проносилось под моими лапами. Высота была небольшой, но именно так скорость ощущалась лучше всего. Воздух тугими порывами был мне в морду, трепал уши и хвост. Это было невообразимо потрясающее ощущение прекрасного полёта над морем — быстрого и стремительного полёта, который нёс меня к заветной мечте.

Я открыла пасть и свесила язык, позволив ему трепаться на ветру. Но наслаждение продлилось недолго: через несколько секунд я чем-то поперхнулась и закашлялась.

— Гадость! Что за гадость!

— Держи пасть закрытой! — еле расслышала я.

— Что это было?

— Откуда знаю? Просто закрой пасть, а то и не такое залетит!

Представив себе, что ещё может залететь мне в рот на такой высоте и скорости, я послушно выполнила указание.

Сильные лапы держали меня подмышками, поэтому полёт проходил для меня очень расслабленно, и за всё это время, почти четыре часа, его лапы даже не дрогнули от усталости.

А потом я увидела тайный город и знакомую мачту у причала.

Флёр едва передвигала лапы в новеньких сапогах. От испытанного потрясения она стала будто ватной, и нам с Ареном приходилось буквально тащить её на себе, надеясь, что она вскоре придёт в себя. Лисица плакала молча: сил на голос у неё уже не осталось. Она волочилась между нами, как тряпка, потеряв всякую надежду…

Энзо сказал, что этот ошейник ему не снять. Алмазной пилой можно было меч из мифрила распилить, но почему она не справилась с ошейником — оставалось загадкой. Фарр остался с Энзо — подумать, как всё-таки это можно сделать, и что-то там изобрести. В любом случае Флёр предстояло ещё некоторое время провести в ошейнике.

— Я больше не могу… Не хочу больше… — рыдала она.

Я не знал, каким способом можно было поддержать её в этот момент. Арен пока не решался признаться ей в своей любви, а я был весьма озабочен собственными проблемами. Воды из фонтана я уже зачерпнул, и теперь колба булькала у меня в кармане. Пора было возвращаться назад и вызволить свою семью из тюрьмы. Но прежде надо было как-то успокоить лисицу. Решение вскоре предложила она сама:

— Мальчики… Давайте в какой-нибудь паб, мне надо выпить…

— Но…

— Я сказала выпить, Ренар, — она наконец твёрдо встала на ноги.

— Ну ладно, пошли, поищем…

Найти такое заведение в тайном городе оказалось нелёгким делом. Мы больше часа шастали по улицам, но нигде не видели ничего похожего. Наконец я заметил в толпе жуликоватого вида лиса в тёмном капюшоне и поинтересовался у него о наличии в этом городе питейных заведений. Придирчиво оглядев нашу компанию, он направил нас в самый центр города, где нам надо было найти угловое здание, а в нём — подвал. В этот подвал мы и спустились, обнаружив там довольно большой, но неестественно тихий паб. Почти все в нём присутствовавшие были одеты в плащи с надвинутыми на глаза капюшонами. Разговаривали в основном шёпотом, а в углу бренчал на чём-то старый лохматый пёс. Помимо этой пародии на оркестр, в пабе имелся небольшой бар, к которому тут же направилась Флёр. Нагловатые официантки поглядывали на неё с недоверием и завистью: на их фоне она выглядела ещё привлекательней. Громко стуча каблуками, лисица проследовала через весь паб и уверенно уселась на мягкий высокий стул. Мы последовали её примеру, хотя и не так вызывающе. Барменом оказался молодой толстый свин с длинным носом. Он подтянулся к нам и, пару раз хрюкнув, нагло и громко спросил:

— Чего-то надо?

— Большую бутылку самого крепкого, что у тебя есть, — не поднимая глаз, заказала Флёр.

— Я бутылки не выставляю. Правила…

Лисица подняла голову и глянула на него так, что он осёкся и невольно отступил на шаг.

— Слушай сюда, мясо, — холодно и зловеще произнесла лисица. — Не борзей, а просто сделай то, что я тебе скажу. Сегодня я умерла, и, если не хочешь, чтобы я показала тебе твоё место в пищевой цепи, поставь передо мной одну бутылку и один стакан.

Во всём мире у животных такое обращение не приветствуется. После того как мы обрели разум, был заключён договор о том, что хищники никогда не будут угрожать тем, кто служил им пищей. Сейчас для этого разводили неразумных свиней, и голода никто не испытывал.

— Лисонька, послушай меня… — бармен не успел договорить: Флёр сделала одно короткое движение — и у его горла появился раскрытый арбалет. Свин судорожно вздохнул.

— Не называй меня так, понял?

— Хорошо…

— Просто делай молча свою работу, — она убрала оружие, и бармен с удивительной для его туши стремительностью поставил перед ней три странных по форме кружки и большую бутылку с чем-то бурым.

Странно, но остальные посетители паба будто и не заметили этого. Все занимались своими делами, а пёс в углу ни на мгновение не прерывал унылое бренчание.

— Пожалуйста… Только поосторожнее с этим…

Но Флёр уже не слушала его. Зубами сорвав пробку, она наполнила свою кружку и одним махом опорожнила её. Потом хмуро уткнулась носом в стойку, ожидая действия напитка. Арен тоже решился глотнуть странной бурой жидкости, но после первого же глотка зажмурился и резко выдохнул. Я от своей порции отказался.

Из сумки на поясе Флёр достала тонкую металлическую полоску, в которой я узнал защитный ошейник. Трясущимися лапами она попыталась надеть его, но это ей никак не удавалось. Арен быстро захмелел, трезвым оставался только я, и поэтому ей пришлось попросить меня помочь. Я надел второй ошейник и поправил большой так, чтобы шипы упирались в мягкую железную полоску.

 — Спасибо, — только и сказала Флёр, когда я закончил.

— Флёр, ты…

— Ничего. Мне просто не хочется жить в ошейнике.

— Мы снимем… Ты снимешь его, Флёр!

— Эх, лисёнок… У нас в клане есть отличные кузнецы, которые знали про алмазные пилы, и они утверждали, что только ими можно распилить мирфил. И раз это не удалось, то больше уже ничем невозможно…

— Почему же? — подал голос Арен. — Ошейник один, а инструментов много. Есть давнишняя пословица про воду и камень.

— Вода камень точит, да.

— Ну вот. Флёр, почему бы просто не пилить каждый день в одном месте? За год ты бы уже успела от него избавиться.

— Ты же видел, что получилось с пилой? Пилить его без толку, надо придумать что-то другое…

— Может, рубить?

— Снесёте мне голову.

— Сжимать?

Рядом с нами к стойке подошёл молодой лев и что-то попросил у бармена. Получив напиток, львёнок как-то задержался, и я обратил на это внимание. Через минуту он вернулся за свой столик, но я всё же решил присматривать за ним.

— Опять я остаюсь без головы.

— Растягивать? — не сдавались мы.

— Никаких сил не хватит.

— Ломать?

— Каким образом?

— Мда… — мы с Ареном загрустили. Не хотелось бросать её одну на произвол судьбы, но сделать мы ничего не могли. Мне надо бы сломя голову мчаться на выручку своей любимой и детям, а я вместо этого сижу тут и жду непонятно чего…

— Знаешь, Ренар… ты, наверно, сейчас думаешь о том, что я тебя задерживаю…

Флёр вдруг замолчала. И на это была причина: весь бар вдруг затих — было слышно, как жужжит муха, садясь на нос псу-музыканту, который не обращал на это никакого внимания.