Ветер из Междуморья. Джай (СИ)

   Он остановился, слез с козлов, тут же набрав полные сапоги ледяной воды, обжегшей ноги так, что дыхание сперло, огляделся. Далис тем временем уж вошел вовнутрь гостиницы, его мерин стоял привязанным к коновязи у входа. Джай стал ждать, пока он выйдет, договорившись обо всем, и тогда можно будет вести туда Мираю.

   Деньги у них есть. Вчера Далис продал из-под полы один огонек. За полцены, и тем проходимцам, которые купили Перл, не интересно было его происхождение, вопросов они не задавали. Джай поработал над внешностью Далиса, где иллюзией, где обычными способами, и превратил за полчаса мирного Мастера Полей в Одаренного бойца, по крайней мере - внешне. Далис выудил из своих тайников старый ржавый меч, который, неизвестно зачем, приобрел лет десять назад, когда еще Джай ходил при оружии. В ножнах на поясе этот негодный клинок смотрелся ничем не хуже меча из лучшей стали с именем. Свою длинную светлую косу Далис переплел в несколько, как носят обычно Мастера Смерти, повязал на лоб черную полоску ткани, сделал хмурое лицо. Джай провел рукой по его волосам, меняя их цвет на черный, иллюзия продержится часов десять. Далис стал совершенно на себя не похож, и со вздохом Джай отпустил его на это опасное предприятие. Обычно Мастера Меча, едва опознав по длинным волосам и наличию оружия, старались не трогать. Но мало ли? Всякое бывало... Сам Джай не пошел, так как боялся оставить Мираю одну в лесу. Да и знал он, что не сможет продать огонек... Не получится у него... Что-то такое сидит в нем, что не никак не позволяет торговать своим Даром... "Глупая гордыня" - называет это что-то Далис.

   На деньги, вырученные от продажи огонька можно теперь купить дом. Только как Мирае объяснить такое неожиданное богатство? Он продаст повозку, а потом "подвернется подходящий случай". Исцеление какого-нибудь состоятельного горожанина, настолько состоятельного и настолько благодарного, что тот возжелает озолотить спасителя, то есть его - Джая. Поверит Мирая?.. Можно сказать, что это Далис заработал, спасая земли какого-нибудь местного лорда от неурожая. Далис достаточно решителен и тверд в требовании платы вперед, и цену себе и своим услугам он знает хорошо. В это Мирая поверит больше... Но тогда начнет огорчаться, что они живут в доме, купленном на деньги друга Джая, а не его самого, начнет придумывать, что они стесняют Далиса... Эх! Ложь всегда имеет длинный хвост, и оставляет глубокий след, а пытаясь этот след скрыть, понаделаешь новых, еще более глубоких...

   Когда-то, лет восемь назад, Джай принял решение, что из Мастера всех Путей станет обычным Целителем, будет путешествовать верхом или на своих двоих, или на повозке, а не призывая искрящийся туман; не станет носить меча; применять остальные Дары будет лишь тайно, в крайних случаях, а уж если явно, то только для спасения чьей-либо жизни... Далис был против. Он отговаривал Джая, даже угрожал, что оставит его одного, пойдет своей дорогой, говорил, что не собирается смотреть, как хоронит величайший Мастер свои таланты в угоду глупой гордыни и неизвестно чему еще... Но друг остался - ждет, когда же Джай, наконец, одумается. Он знает его уже лет сто двадцать и до сих пор не понял, насколько Джай может быть упрям...

   Скорее бы уж оказаться у камина в гостинице. Скорее бы обсушиться, поесть, отоспаться... Там и мысли станут веселее. Он взглянул на Мираю, жена улыбалась ему, на душе потеплело. Важно лишь, что она с ним... А может, прав Далис?.. Нечестно быть способным окружить ее сказкой, и не делать этого. Переместить в мгновение ока в лучшее место на земле, где цветут Мицами, где сверкает на солнце морская гладь, где сам воздух пьянит, не говоря уже о сладком вине из винограда, зреющего на склонах. Выстроить там прекраснейший из всех замков, какой только радовал когда-либо человеческое сердце, осветить комнаты тарийскими светильниками, нанять сотни слуг, чтобы предугадывать малейшее ее желание, купить ей самые изысканные наряды, увешать золотыми украшениями с настоящими огоньками вместо драгоценных камней. А Джаю подвластно такое многообразие в создании Перлов, что коронованные Огненосцы лопнули бы от зависти, - разных оттенков, прозрачные с пламенем внутри, остроугольные, как звезды и многогранные, словно ограненные алмазы. За такие огоньки ювелиры душу продадут! Мирая всего этого достойна.

   Когда-то давно он совершил подобное для любимой женщины. Джай тряхнул головой, развеивая болезненные воспоминания: он стоит перед развалинами своего чудесного замка, огни уплывают в небо, вырвавшись из-под обломков, призванный им ветер гудит еще, не насытившись разрушением, а его душу рвет на части отчаяние... Тогда тьма едва его не поглотила, жажда смерти едва не захлестнула... Тогда пролилось много крови... Она до сих кислотой разъедает ему руки и сердце...

   Конечно же, с Мираей так не будет...

   Далис спешил к ним пешком, не отвязав своего коня, а это значит, что он договорился. Джай протянул руки, подхватил Мираю, перенес ее через огромную лужу, разлившуюся по всей ширине улице, и поставил на более-менее сухую мостовую, затем вернулся за сумками.

   - Две комнаты... - деловито сообщил Далис, взбираясь на козлы и беря в руки поводья, - располагайтесь, а я позабочусь о повозке. За обед и ужин я уже заплатил, так что не слушай хозяина, если тот станет требовать денег... Тот еще прохиндей!

   - Нужно забрать сундук с вещами, - напомнила Мирая, - тебе бы не мешало переодеться, Астри, ты весь промок!

   - Сейчас, работники хозяина "Доблести" заберут все вещи и перенесут в комнаты, - ответил за него Далис.

   Джай улыбнулся, перекинул через плечо две увесистые сумки с самым ценным и необходимым, умудрился, несмотря на ношу, приобнять Мираю за талию, и побрел к гостинице, тщательно выбирая сухой путь, - свои замершие и сведенные судорогой ноги уж нечего было беречь, но Мирая набрать воды в туфли не должна.

   Дверь гостиницы отворилась, на Джая дохнуло теплом, чесноком, чем-то горелым, брагой, свежим хлебом, жареным мясом. Он глубо и с удовольствием втянул в себя все эти запахи, сулящие ему, наконец, возможность отогреться и наестся.

   Пухлый, гладкий, лоснящийся, словно щеки его были покрыты лаком, хозяин "Доблести" выкатился из боковой двери на кривых коротких ногах. Он демонстрировал им желтоватые крупные зубы, вытирал руки о фартук сомнительной чистоты, и при этом беспрестанно кланялся.

   - Вы Астри Масэнэсс, добрый господин? - спросил он. - Рад вас приветствовать! Добро пожаловать в нашу "Доблесть", вас, и супругу вашу. Госпожа! Входите, входите. Да что вы тащите на себе этакую тяжесть! Отдайте сумки Букуну! - кивнул он в сторону долговязого прыщавого подростка. - Ваши комнаты готовы! Ждут вас! Желаете отобедать? У нас тут самое лучшее жаркое во всем Тиниси. А госпоже могу предложить медовые коврижки, какие печет моя жена! За этими ее коврижками сама леди Типас посылает почти каждый день - так их любит.

   - Мы переоденемся, а после спустимся к обеду, - сказал Джай, чувствуя, что настроение его начинает улучшаться.

   Он не зря пришел в Центральную Тарию с востока. Иначе никогда не встретил бы Мираю. Он шел сюда умирать от старости, как положено, а вместо этого начал новую жизнь... Потому что понятие "как положено" не применимо к нему.

   Айнай остался править в той земле, которую они очистили от наследия Штамейсмара, пока еще безлюдной, пока еще неизвестной никому. Но очень скоро туда начнет стекаться народ, вырубит непроходимые леса, пройдется плугом по зеленым долинам, застроит холмы. Там плодородная почва, дожди идут обильно, там хорошо будет расти пшеница, и бобы, и горох, овощи... Там достаточно дерева, чтобы построить новые дома, и дичи в лесах хватает. А уж Айнай позаботиться о том, чтобы остатки смаргов и кивелов не беспокоили тамошний народ. Благослови Мастер Судеб его меч.

   Далис пошел с Джаем. Хотел быть с ним до конца. Но этого конца, по всей вероятности ждать ему еще очень-очень долго. Ему исполнилось триста, а никаких признаков старости - ни холода, ни оттоков, ни трясущихся рук... даже его волосы не поседели, хотя многие и не отличали его цвет волос от седых, но Джай знал разницу, он видел своих земляков седыми, белоголовыми с белыми бровями над темными глазами.