Долг (СИ)

В до невозможности накалённой обстановке мы просидели около получаса. Я даже успела успокоить свой организм и снова начать читать. Мне больше ничего не остаётся, я всё уже сделала. Летом сеем, осенью пожинаем. Настала моя осень.

— Я хотел бы, чтобы ты оправдывалась.

Это первое, что он мне сказал. Как-то даже не по себе стало.

— Мне нечего сказать в своё оправдание, — тихо произнесла я, по привычке опуская глаза.

Зачем он пришёл? Неужели хочет всё расставить по своим местам?

— Ты даже не пытаешься, — вдруг усмехнулся мужчина, медленно качая головой. — Неужели ты не чувствуешь за собой вины? Ты не ощущаешь себя виноватой? — Я только это и ощущаю, — чувствуя приливающий жар к лицу, пробормотала я. — Так скажи это, лживая ты… дура, — процедил с отвращением ликан, пугая меня.

Выводить на эмоции он умеет и любит это делать, по всей видимости. Мне бы хватило такого поступка, чтобы всё понять, чтобы сделать все выводы. А он… копошится вечно в этом, вытаскивает всё из меня. Зачем?

Я сжала переплёт книги сильнее. Что сказать?

— Мне очень жаль.

Это в принципе всё, на что меня хватило. Вроде бы на языке крутится много всего, но… это оказалось труднее, чем я думала.

— Жаль, что я выжил?

Теперь я была уверена в том, что Лорин пришёл сюда выяснять отношения. Поругаться, растоптать оставшиеся чувства между нами, чтобы не осталось уже ничего. И это его право. Он может и он делает. Так было всегда, так всегда и будет.

— Жаль, что Сальма во мне увидела нечто большее, чем обычного человека, — вспоминая всю цепочку событий, судорожно вздохнула я. — Но женщины всегда считались коварнее мужчин, так что… — Ты мне не чеши эту свою хрень! Ты уже потеряла право рассказывать мне сказки и как я вижу, тебя это нисколько не трогает! — повысил мужчина голос, прожигая меня своими глазами. — Говори уже, как давно ты с этой шлюхой дворовой в сговоре.

Грубости неприятны всегда, особенно когда они оправданы.

— Когда я оказалась с ней в той комнате под Домом Совета… — Ты же намеренно мне перечила! — перебил злой ликан. — Небось, и вызов она тебе бросила с твоей подачи.

Сдерживаться причин не было. Просто положила книгу и перевернулась на другой бок, пряча свои слёзы. «Он прав, я заслужила, заслужила, заслужила» — начала повторять про себя, перебивая другие мысли. Не хочу с ним говорить. Ведь тогда мне придётся выворачивать всё, а мы не одни. М-да, даже сейчас, когда всё переломано, я беспокоюсь о том, как будет выглядеть Лорин. Чтобы никто не посмел усомниться в нём, чтобы все его уважали.

— Прекрати реветь! — воскликнул ликан. — На меня это уже не действует, отвечай на мои вопросы.

Сколько всего с нами случилось, но я перешагнула через себя в кое-каких местах. Могу его игнорировать спокойно, потому, что иногда разрешить проблему можно только так. И возможно, сейчас не тот случай, но отвечать на эти жестокие нападки бессмысленно. Что бы я не сказала, я всё равно не удовлетворю нужду этого мужчины. Он просто зол, ему нужно выплеснуть всё накопившееся… Мы всё-таки вернулись к началу, когда я была девочкой для битья.

— Не беси меня, Дана. Ответь: ты была в сговоре с Сальмой до того, как она тебе бросила вызов?!

Видимо моё равнодушие, которым я защищалась раньше, не действует.

— Не была.

Негромко, осторожно ответила, почти без слёз в голосе. Просто ответ на его агрессивный выпад.

— Допустим, я поверил, — напряжённо и с какой-то злой иронией в голосе проговорил мужчина. — Почему ты мне ничего не сказала? Почему не намекнула? — Я же тебе сказала…. — В самый последний момент?! — перебил он меня. — Скажи уже честно, что ты струсила! Прикинула в своей голове дурной, что эти твари убьют тебя сразу же после меня и передумала! Ты же любишь переобуваться в ответственные моменты.

Как же удивительно меня преобразила жизнь с этим ликаном. Никогда бы не подумала, что в подобной ситуации, когда вина лежит полностью на мне, когда я её признаю, всё ещё могу винить кого-то другого. Просто черта характера такая или это Лорин своими криками разозлил меня, не знаю, возможно, всё вместе. Слёзы жгли глаза, а поднимающиеся чувство ущемлённой справедливости начало разрывать меня изнутри. Ну, знаете ли…

— Какой ты, оказывается, злой, — вдруг усмехнулась я, не ожидая от себя подобной смелости. — Я просто ушам своим не верю, Лорин…

Я была поражена. Прежде всего, от самой себя. Такое чудовищное событие… чуть не случилось, но я вовремя передумала и переосмыслила всё. Да, я ошиблась, но я ведь его не предала! Я не предала! Он жив, все живы, но… отныне я, видимо, самая мерзкая предательница из всех. Получается, так? А он? Он не чувствует вины?

И как я смогла допустить подобное?! Как я позволила Лорину так разговаривать со мной?

— Я — злой? Нет, дорогая моя, я в гневе! Ты меня предала! Я никогда бы не подумал, я просто мысли не допускал…

Сказать, что у меня просто, как говорится, крышу снесло — это промолчать. Словно пелена красная перед газами от негодования появилась.

— А ты? — я сильно потёрла щёку и глаза, избавляясь от ненужных слёз. — Лорин, а как же ты?!

Теперь по мимо гнева и презрения в его взгляде появилось удивление и непонимание.

— Что я? — вскинул мужчина брови, чуть успокоившись, видимо удовлетворённый моим активным участием в разборках. — Ты меня не предавал? — я села и тоже, кажется, с омерзением уставилась на блондина. — Ты не делал мне больно? Не обманывал на каждом шагу? Не предавал моё доверие к тебе? Нет?

А вот и понимание.

— Не приплетай сюда наши с тобой… — А с какой это стати?! — взорвалась я, услышав в очередной раз эту ненавистную фразу. — Ты кто такой?! Меня ты в грязь втаптывал, врал и унижал, насиловал, я по твоей милости ни раз на грани жизни и смерти была, но сейчас, когда я ошиблась и причём ошибку, как таковую не совершила, из тебя сочиться ненависть ко мне! Ты… ты охренел!

Я так испугалась, не поверите. В жизни подобного при свидетелях не произносила. Вину я свою ощущала в полной мере, но вот поведение Лорина меня отрезвляло. Знаете, будто со священником разговариваю. Он меня отчитывает за то, что я не молюсь перед сном, а сам он с мальчиками развлекается. И Сатана в юбке — это я. Он — нет, что вы?! Я же ангел воплоти! Мне не положено вести себя не достойно, по-человечески, я обязана быть доброй, понимающей и всепрощающей! Я его… его ненавижу.

— Не смей меня сюда приплетать! Ты мне в еду яд подсыпала! Знала, что я с твоих рук ем, и воспользовалась моим доверием, — Лорин тут же поднялся. — Я тебе этого никогда… — Не простишь! — закончила я за него, от переизбытка чувств, вставая на коленки. — Какое разочарование! И не нужно мне твоё прощение, понятно?!

Мужчина шагнул ко мне, оказываясь в непростительной близости.

— Закрой рот, — процедил блондин, поднимая руку. — Не выводи меня из себя.

Поняла всё сразу же, но… это давно должно было случиться. Чувство вины жрало всю меня, я вроде бы понимала, что мои слова правдивы, что я всего лишь ошиблась, не предала, успела всё вернуть обратно, но этот ликан… Он же не успокоится. Наверное, будет гнобить меня, игнорировать, а потом начнётся какой-нибудь цирк. Может, женщин опять водить будет, как в прошлый раз или переедет снова куда-нибудь, в общем, будет полнейшее непонимание между нами. Я думаю об одном, он о другом, но не сейчас. Я узнала слишком много и теперь мне нужен толчок в спину, чтобы я уже наконец-то сделала этот страшный первый шаг.

— Я не хотела этого говорить, ведь нас слушают, а я всегда так тебя уважала, что боялась нарушить как-то твой авторитет, — вдруг заговорила я негромко, глядя в яростные зелёные глаза. — Но раз ты сам начал, то я больше врать не буду… — Я не буду тебя слушать, — Лорин отпрянул от меня и презрительно скривил губы. — Не хочу тебя просто видеть.

Он развернулся, чтобы уйти. «Сейчас или никогда».

— Ты — слабый альфа.

Как же страшно стало… Лорин остановился. Замер. А я смотрела на его спину и просто млела. Я это сказала. Осмелилась в кой-то веки выдать правду. Не лесть, не злую фальшь, возможно, даже и не истину, но это было моё забитое, загнанное в угол и ущемлённое мнение. И да, вероятнее всего, появилось оно у меня совсем недавно, когда на мою голову посыпались испытания, с которыми я была вынуждена справляться в одиночестве, но сейчас я именно так и подумала. После его проснувшегося ко мне презрения. Не хотелось снова оставаться побитой девочкой, буду той, кто хотя бы попыталась дать отпор. Пусть ничтожный, но он всё-таки был.