Сказки о сотворении мира (СИ)

— Ничего страшного, — ответила Юля. — Выпейте воды, иначе вам станет плохо. Глупо терпеть жажду, когда еще есть вода. Тем более что вы ни в чем вы не виноваты. Мы с Оскаром столько пережили, что хуже не будет. Наоборот, мы вам очень благодарны за то, что вы принесли нам надежду. И тогда в лесу, когда вы спасли меня от полного отчаяния, и сейчас, когда мы почти смирились с тем, что уже не вернемся. Не бойтесь, мы не умрем. Оскар сказал, что флакер может держаться на воде сколько угодно. Надо только добраться до островов.

— Без весел… — добавил Оскар. — Но мы еще не пробовали запускать в воде колесо. А насчет еды не волнуйся. У нас всегда под рукой ворона. Довольно жирная и, надеюсь, питательная.

— Ну, Оскар… — расстроилась Юля.

— Чего?..

— Ты же не будешь есть Сару! Ты же мне обещал!

— А что я буду есть? Где меню? Где карта вин? Хоть бы она яйца нести научилась, твоя Сара… Почему ты не научила ее нести яйца?

«Они сошли с ума, — решила Мира и закрыла глаза. — Пока я спала, они спятили, поэтому им легче стало жить. Я тоже скоро сойду с ума и догоню их. Нам втроем будет ужасно весело».

Флакер наконец-то встал на поверхность воды и замер. Двигатель, которого и так почти не было слышно, умолк. В салоне наступила тишина, хотя, казалось, что тише уже невозможно. Графиня не думала, что звук, как температура, может измеряться в минусовых величинах, и не решилась поделиться своим открытием с физиком. Мире не хотелось встревать в разговор двух психов, готовых ловить руками акул и теми же руками грести до ближайшего острова. Машина умерла на поверхности океана. В салоне не ощущалось даже легкой качки, словно аппарат не приводнился, а встал на твердь.

— Не понял, — сказал Оскар и опустил купол. Морской ветерок взъерошил трухлявую обивку дивана. Ворона, учуяв свободу, прыгнула на юбку машины. Оскар прыгнул за ней и встал на воде. — Как вы думаете, — обратился он к дамам, — что меня держит? Кто раньше догадается — тому приз.

Мира свесилась за борт и осмотрела квадратную поверхность платформы под неподвижной водой. Море вокруг платформы было удивительно тихим, небольшие бугры, накатываясь на странное место, выравнивались и замирали.

— Мы стоим на крыше дома Копинского, — предположила графиня.

— Что б мне провалиться на нижний этаж, если это не так.

— Что б мне провалиться вслед за тобой, только как это сделать?

— Иди сюда… — Оскар вытащил графиню из флакера и отодвинул аппарат вместе с Юлей в угол каменного квадрата. — Видишь, круглый желоб? — спросил он, указывая в центр площадки. — Если мы придумаем способ поднять лифт на «крышу», мы сегодня будем загорать на песчаном пляже.

Графиня нащупала желоб в центре каменной площадки, убедилась, что он действительно есть, но как его поднять, не придумала. Оскар снял себя мокрые ботинки, изношенные за год скитания, и встал босиком в центре круга.

— Что ты делаешь? — спросила графиня, когда замучалась ждать.

— Что-то не то…

— Я не поняла, кому ты тут позируешь?

— Вода холодная, — объяснил Оскар.

— Опять не уловила логики.

— В принципе, эта панель должна реагировать на температуру тела чуть выше нормальной человеческой…

— Тридцать семь и два! — воскликнула графиня. — Точно!

— Почему?

— Точно тебе говорю, тридцать семь и два! У Жоржа обычная температура тела — тридцать семь и два. Если Копинский — тварь той же породы, это нормальный ключ.

— А почему? — удивился Оскар.

— Что почему? Почему ключ?

— Почему у Жоржа температура? Он болен?

— Ничего похожего. От Жоржа даже микробы предпочитают держаться подальше.

— С какой стати тогда температура?

— Откуда я знаю? Такая особенность организма.

— Ничего себе, — удивился Оскар, стоя босиком посреди океана. — Спит с мужиком и не интересуется, откуда у него особенности?

— Какое мне дело! У всех мужиков при виде голых девиц повышается температура.

— То есть, ты намекаешь… что если заняться сексом прямо здесь и сейчас, то платформа поднимется?

«Они сумасшедшие», — решила Юля и отвернулась, чтобы не видеть товарищей, но уши затыкать не стала. Она с удовольствием заткнула бы уши, но боялась проявить нетактичность. «Если эти двое хотят заняться сексом для того, чтобы открыть дверь, наверно, им не надо мешать, — подумала Юля. — Они уже сошли с ума, а скоро сойду, на них глядя, и наверно получу приглашение присоединиться к оргии».

— Юлька, иди сюда! — позвал Оскар.

— Не пойду, — ответила девушка, не обернувшись.

— Иди сюда, сказал! — прикрикнул молодой человек на подругу.

Расстроенная Юля нехотя вылезла из аппарата и встала босыми ногами на плиту, утонув по щиколотку в холодной воде.

— Давай, рассказывай, как ты нагоняла температуру на градусник, когда не хотела идти в школу. Вспоминай сейчас же…

— Расслабьтесь, ребята… — Мира вытащила из салона рюкзак, в котором хранилось оружие Ангелов. — Сейчас мы нагреем эту фигню до какой угодно температуры. А то и вскипятим. Посмотри, что там, под плитой.

— Довольная рожа Копинского. Что там еще может быть?

Графиня опустила теплый луч на плоскость, и вода расступилась. Платформа нагрелась и действительно поднялась. Достигла уровня высоты человеческого роста. Повисела, добавила еще полметра, вероятно, на неожиданную волну, и створка цилиндра разошлась, обнажив внутренности полой трубы, в которой не было ничего: ни кнопок лифта, ни указателя этажей. Пол кабины приподнялся над уровнем океана еще немного. На всякий случай.

— С Богом, — сказала графиня и первой ступила в лифт.

Юля перекрестилась и последовала за ней. Оскар погрузил в лифт багаж.

— Жаль бросать аппарат, — сказал он, глядя на флакер, — ну да ладно. Может, еще вернемся, — сказал и присоединился к дамам. Кабина закрылась и открылась внутри прозрачного помещения. Вокруг стояло нежное южное утро, шевелились от ветра макушки пальм, море синело у горизонта, и все бы было хорошо, если бы на диване не сидел господин Копинский, положив ногу на ногу. Вид у господина Копинского был озадаченный, словно его разбудили среди ночи после застолья, не объяснив причины. Разбудили и не предложили рассола. Копинский только успел прикурить сигару. Его до крайности тревожный взгляд немного рассеял туман табачного дыма. Ни поза господина Копинского, ни выражение его лица не обещали путешественникам ничего хорошего.

— Господи… — пошептала Юля и опустилась на колени. Сара вывалилась из ее рук, и первая пошагала к свободе. Копинский не обратил на Сару внимания. — Господи, спасибо… — повторила Юля и закрыла лицо руками, чтобы никто не увидел слез.

Вновь прибывшие на свет Божий продолжали стоять, не решаясь переступить порог без приглашения.

— Привет, Макс, — поздоровалась Мира.

Копинский приоткрыл рот и с некоторым усилием кивнул головой. Сигара едва не выпала на диван. У графини сложилось впечатление, что их визит дезориентировал хозяина дома. Копинский продолжал курить, рассматривая визитеров, как явление потустороннего мира, не до конца материализованное из небытия.

— Браво, ваше сиятельство! — наконец произнес хозяин. — Выше всех комплиментов…

— И тебе, Макс… большое спасибо. Без тебя бы не справились.

— Ну что ж… Пришли — заходите. Гостями будете…

— Да мы, собственно, — замялась графиня, — не задержим…

— Отчего же? Окажите мне честь.

Оскар усадил на диван заплаканную Юлю, но девушка сползла на пол и продолжила рыдать на коленях. Сквозь слезу этот мир казался ей не таким фантастическим.

— Ваше сиятельство откажется погостить? — расстроился Макс. — Чем же я снискал такую немилость?

— Брось, Макс! Свои люди, сочтемся. Мне бы Жоржу от тебя позвонить…

Оскар под шумок вынес из лифта вещи.

— Ты можешь делать все, что угодно. К девчонке и птице тоже не имею вопросов. А этот… останется. У нас с Шутовым старый разговор незакончен.

— Макс…

— Виноват, ваше сиятельство. Не для того я мечтал о встрече, чтобы так просто попрощаться с этим бандитом.