Сага о Хелоте из Лангедока

– Не знаю, – высокомерно сказал Хелот. – Я не принадлежу к числу высокопоставленных братьев, и семья моя издревле была католической. Не стану отрицать: великий магистр в обращении к папе указывал на то, что настоящие крестовые войны следует вести лишь против сарацинов...

– Мудрое замечание! – воскликнул Греттир, которого так и передернуло при слове «сарацин».

Гай во время этого разговора молча потягивал вино. Встретившись неожиданно с ним глазами, Хелот уловил дружеское расположение. Этот спокойный, молчаливый человек начинал нравиться лжетамплиеру. Сейчас он замечал сходство сэра Гая с Дианорой: те же широкие скулы, светлые глаза, та же рыжина в волосах.

Разговор сам собой перешел на женщин.

– Не понимаю тех, кто дает обет безбрачия, – лукаво усмехнулся шериф и посмотрел на Хелота. – Как можно существовать без женщин? Без этих дивных созданий! Видели бы вы наших дам – леди Ровэна, леди Джен, леди Марион... Одна другой краше.

– ВИДЕТЬ женщин не запрещает никакой обет безбрачия, – улыбнулся Хелот и тронул крест тамплиера у себя на груди. – Одно лишь созерцание прелестного личика, пышных волос, гибкого стана – все это дарит высокое наслаждение...

Шериф откровенно расхохотался.

– Да вы гурман! – вскричал он. – Созерцание, смотри ты!.. Эдак и обет может рухнуть...

– Посрамление дьявола не в том, чтобы бегать от нечистого, – отозвался Хелот. – Напротив, следует смело идти ему навстречу, не убоявшись решительной схватки. Взять хотя бы святого Сульпиция. Воистину великий святой этот отшельник святой Сульпиций, – заливался Хелот, а перед глазами у него так и стояла янтарная комната, пахнущая луком. – Вот кто неоднократно посрамлял дьявола. Господь наделил его светлым разумом. Этот святой исцелил меня от раны и сопровождавшей ее трясучки.

– Не нравится мне этот ваш отшельник, – сказал Гай Гисборн. – Не верю я ему. Больно уж свят. Наверняка либо приворотными зельями приторговывает, либо кормится от разбойников. Я еще займусь им поближе, как только время будет.

Шериф сделал неудачную попытку сесть поудобнее в своем кресле с прямой спинкой, приятнейше улыбнулся и сказал:

– Повесим завтра их главаря, вот и будет время разделаться с остальными поодиночке.

Вскоре после этого беседа угасла сама собой. Хелот, Греттир и Гай вышли на улицу втроем и остановились возле ратуши. Каменный конный Георгий с копьем охранял городской колодец. Несколько женщин остановились с кувшинами, чтобы набрать воды, но увлеклись беседой, кивая в сторону виселицы, сооруженной загодя.

– А можно поглядеть на этого главаря? – спросил Хелот.

– Столько разговоров, столько слухов... От благородного Греттира, сэр, я слыхал, что это настоящее чудовище. И как мне сомневаться в том, если кровопийцы едва не перерезали ему горло...

– Это правда, – согласился Греттир и, подумав, добавил:

– Бой был жаркий.

– О, я думаю, один вооруженный рыцарь легко может справиться с шайкой каких-то оборванцев.

Лицо Гая осталось неподвижным. Он не стал тратить времени на пустые возражения.

В этот момент какой-то школяр или подмастерье весьма гнусного вида остановился возле троих собеседников, поглазел на них нагло и неожиданно разразился бранной тирадой, понося норманнов и тамплиеров и призывая на их головы всевозможные кары Господни.

Гай выхватил из-за пояса кинжал и, не говоря худого слова, метнул в школяра. Однако парень, юркий, как юла, успел увернуться и мгновенно скрылся за углом. Подобрав свой кинжал, Гай обтер руки об одежду и брезгливо сказал:

– Житья не стало от студентов.

– А вы их сажайте в тюрьму и вешайте, сэр, – дружески посоветовал Хелот.

Греттир вдруг быстро шагнул в темноту аркады, окружавшей ратушу. Приученные войной к постоянной бдительности, Хелот и Гай машинально последовали его примеру. Мимо них оживленно прошуршали две пышные дамы. Хвосты их туалетов подметали растоптанный снег мостовой. На лицах Гая и Греттира появилось одинаковое выражение отвращения.

– Хвостатые, как дьяволицы, – прошептал Греттир, осеняя себя крестом.

– Кто это? – поинтересовался Хелот.

– Леди Ровэна и леди Марион, – сказал Гай. – Не знаю уж, которая из двух глупее. Если бы они нас заметили, нас ждала бы медленная смерть. Кстати, леди Марион собирается в монастырь и напоследок пустилась во все тяжкие.

Дождавшись, чтобы опасность миновала, все трое направились в сторону Голубой Башни.

– Однажды оттуда уже был совершен побег, – спокойно рассказывал по дороге Гай. – Сбежал мальчишка браконьер. По мне, так вообще не стоило с ним возиться. Но здесь несомненно одно: поработали эти так называемые лесные стрелки. Больше некому.

– Вы думаете, здесь нет заговора или... – начал было Хелот.

Гай невесело рассмеялся:

– Бросьте, сэр! Парнишка настоящий варвар из местных жителей, дикое и примитивное существо, обреченное прожить в тяжких трудах и умереть в грязи и неведении. Кому до него дело?

– Помолчав, он добавил: – Кстати, эти лесные стрелки не лишены остроумия: стражник, охранявший вход, убит моим собственным кинжалом.

– Вашим? – фальшиво удивился Хелот, но в его темных глазах засветился огонек.

– Да, – подтвердил Гай. – Я думаю, это оружие попало к ним в руки месяца за два перед тем.

– Какие негодяи! – пробормотал Хелот, внезапно ощутив легкий укол совести.

Голубая Башня имела четыре этажа, причем последний был надстроен совсем недавно. Она была сложена из необработанного булыжника, а название свое получила из-за крыши, выкрашенной в синий цвет. Верхние этажи были отданы под склад, на втором помещались казармы, а подвалы занимала городская тюрьма.

Три собеседника миновали охрану и оказались перед тяжелой дверью в подвал. Вниз уходила узкая винтовая лестница, скользкая от нечистот. Каменные стены как будто смыкались, грозя поглотить любого, кто осмелится пройти по этому тесному пути. Спускаясь вниз, Хелот то и дело задевал плечом замшелый камень и всякий раз ежился.

Внизу открылось просторное помещение с земляным полом и двумя желобами вдоль стен – для стока крови. Здесь стоял старый, устоявшийся гнилостный запах. Дыба, вся в пятнах крови, небольшая жаровня, сейчас холодная и вполне безобидная на вид, острые козлы и грузила, предназначенные для растяжения суставов, – вот, собственно, и весь пыточный арсенал Ноттингамской тюрьмы.