Колесо превращений. Книга 3: Где ты, реликтовый ухоноид?.. (СИ)

Милав стал кое-что понимать.

- Выходит, все эти дни мы шли за ними по пятам? - спросил он, сбрасывая с себя тяжкий груз неизвестности.

- Да. Вы можете не волноваться. На корабле лучший вперёдсмотрящий.

- Я наслышан об Ардусе, - задумчиво проговорил Милав.

- Тогда отправляйтесь спать. Завтра на рассвете мы подойдём к Фальсафену. По-видимому, этот крупнейший из группы островов и есть место стоянки корабля-призрака.

Милав послушно побрёл к себе в каюту, где его дожидался Кальконис. Вопрос капитана заставил кузнеца остановиться:

- А как вы собираетесь завладеть той магической вещью? Ведь вам придётся одному отправиться на остров!

- Вы не правы, аххон, - задумчиво проговорил Милав. - Я не один. Со мной сэр Лионель де Кальконис!

Кузнец сказал это таким тоном, словно речь шла об отборной тысяче Годомысла Удалого.

Саффис правильно понял росомона, сказав без тени улыбки:

- Тогда я за вас спокоен...

- Готовьтесь, сэр Лионель, - сообщил Милав, вернувшись в каюту. - Завтра на рассвете мы будем на острове хилгаков!

Кальконис равнодушно выслушал кузнеца, потянулся, сладко зевнул:

- Что берём из багажа?

- Всё, что осталось после кораблекрушения.

- То есть почти ничего, - вздохнул сэр Лионель, вытряхивая тощую котомку прямо на пол. - Так, посмотрим, что у нас есть...

Вещей оказалось немного: пара чистого белья, мешочек с остатками трав-оберегов бабы Матрёны, бальзам Нагина-чернокнижника, кое-какая посуда, огниво - вот, пожалуй, и всё.

- Не густо, - подытожил Милав.

- Поклажа мешать не будет, - изрёк Кальконис и посетовал: - С оружием у нас туговато. Не считая Поющего Сэйена, который без пояса вам впору за пазухой носить, мы вооружены как пастухи-отшельники.

- По поводу оружия я с аххоном Саффисом поговорю. Думаю, он не откажет. В остальном вы правы: дорога у нас долгая, лишний груз нам ни к чему.

Бальбад, не произнёсший ни звука в течение всего разговора, нетерпеливо заёрзал на скамье. Кузнец, углубившись в изучение мешочка с пахучими травами, сделал вид, будто не замечает показного нетерпения матроса. Бальбад заёрзал интенсивнее, едва не оторвав скамью от пола. Росомон ноль вниманья. Сэр Лионель торопливо отвернулся к стене, чтобы кок не увидел его ухмыляющейся физиономии. Молодой матрос хмыкнул раз десять, привлекая внимание кузнеца, потом кашлянул раз двадцать. Милав даже ухом не повёл. Тогда обиженный Бальбад соскочил со скамьи и решительно направился к росомону. Кузнец демонстративно оттопырил губу и поинтересовался у Калькониса:

- А куда это наш знаток морского дела запропастился?

- Вы говорите о том молодом матросе с "Морского удальца", которому посчастливилось спастись вместе с нами в кораблекрушении?

- Именно об этом бездельнике и болтуне!

- Мне казалось, что он был в каюте... А! Вот же он! - Кальконис указал на кока, изумлённо переводящего взгляд с сэра Лионеля на Милава.

Росомон поднял брови:

- Неужели это и есть наш храбрый кок?

- Ну, да... - смутился Бальбад.

- А куда же тогда подевался тот трусишка, который "героически" спасал свою никчёмную шкуру, пока команда "Ангела-хранителя" отражала нападение хилгаков?

- Да я...

- По всей видимости, в тот момент наш храбрый гхотт разрабатывал хитроумнейший план, куда бы поглубже забиться, в надежде спастись?

- Видите ли...

- Послушай, мой юный друг, я вижу перед собой одно - человека, даже не попытавшегося помочь спасшим его матросам. Поэтому не отвлекай меня своей болтовнёй. Нам с сэром Лионелем завтра предстоит нелёгкая работёнка, и к ней нужно основательно подготовиться.

- А меня вы с собой не берёте?..

Милав с интересом посмотрел на Бальбада.

- Зачем?

- Но мы вместе спаслись!

- Ты считаешь это своей заслугой?

- Нет, конечно...

- Тогда избавь меня от необходимости выбросить тебя за борт.

Бальбад опустил плечи и понуро побрёл к своей лежанке.

Рядом с Милавом присел Кальконис, тихо заговорил:

- Может, возьмём его?

- Послушайте, сэр Лионель, у нас с вами шансы на удачу почти никакие. Если этот "герой" пойдёт с нами, можно на остров не высаживаться. Всё равно ничего путного из этого не получится!

- Возможно, вы правы... - задумчиво проговорил Кальконис.

- Тогда давайте спать. - Росомон завязал тощую котомку, положил её в изголовье, тихо проговорил: - Кто знает, где нам придётся ночевать завтра...

ГЛАВА 7: По следу

- Хилгаки вошли в бухту севернее, - говорил Саффис, показывая в сторону мутной полоски земли, - Ближе подойти мы не можем. Не исключено, что на вершине горы у них есть наблюдательные площадки. До берега мы доставим вас на лодке, а там... - Аххон развёл руками.

- Вы сделали для меня больше, чем я мог представить и много больше, чем я заслужил, - проговорил Милав. - Перед тем как расстаться, я хотел, чтобы вы знали: я солгал вам. Мы никогда не плавали на "Пляшущем дронге", и я никогда в жизни не видел Ушастого Чуга. В момент кораблекрушения мы находились на "Морском удальце", где капитаном был нечестный на руку Нимврод. На вашем корабле остаётся молодой кок - единственный спасшийся из команды. Я хотел попросить вас быть к нему снисходительным. В чёрных делишках Нимврода он не замешан.

- За вашего матроса можете не волноваться. Мы высадим его в любом порту, где он захочет.

- Тогда не буду больше мешать вам, капитан, - Милав слегка наклонил голову и торопливо пошёл к шлюпке, дожидавшейся его на слабой волне.

Кальконис уже сидел в ней, с удовольствием разглядывая щедрые подарки аххона - оружие, провизию, тёплую одежду. Милав примостился рядом, с удивлением спросил:

- Откуда такое богатство?

- Результат умело построенной дипломатической беседы! - Сэр Лионель скромно потупил взор.

Милав почесал в затылке.

- А я рассчитывал на лёгкий багаж!..

...Гребцы помахали на прощание поднятыми вёслами и повернули лодку в сторону корабля. Волнение на море росло, им следовало поторопиться с возвращением. Милав взмахнул рукой в ответ и обратился к Кальконису:

- Знаете, я только сейчас понял: вы были правы насчёт Бальбада. Втроём нам было бы если не легче, то, по крайней мере, веселее.

- Ничего. Путь у нас долгий. Глядишь, и отыщется попутчик!

Кузнец не ответил. Он взвесил на руке поклажу - сойдёт! - и зашагал в сторону предполагаемой бухты. Кальконис семенил следом, с тревогой поглядывая по сторонам.

- Не лучше ли нам углубиться в лес? - спросил он. - Здесь, на берегу, нас могут увидеть издалека!

Милав, не оборачиваясь, ответил:

- В лесу легче спрятаться не только нам, но и тем, кто захочет нас выследить.

- И то верно, - согласился Кальконис.

Больше он с вопросами к Милаву не приставал. Шагал позади кузнеца и думал. А думы у сэра Лионеля были безрадостные. Взять хотя бы самого кузнеца. Из весёлого бесшабашного балагура-весельчака Милав превратился в жёсткого (если не сказать жестокого) воина-росомона, видящего во всём только плохое и каждого подозревающего в измене. Конечно, этому есть своё объяснение. Гибель Ухони очень больно ударила по Милаву. Но нельзя же ненависть к Аваддону переносить на весь свет? Так можно дойти до чего угодно! Сам сэр Лионель тоже очень сильно переживал потерю ухоноида (с ним любая смертельная опасность казалась шуткой или розыгрышем), однако Кальконис смог удержаться на грани, за которой слепая месть. С теплотой вспоминая ухоноида, он не ожесточился, продолжая относиться к людям даже с большим сочувствием и пониманием, чем раньше. И всё же осуждать Милава Кальконис не мог. Одно дело возвышенно размышлять о человеколюбии, и совсем другое - терять почти половину своего естества в тот момент, когда ты так и не узнал, что же представляет собой вторая половина!