Сила и Честь (СИ)

Оказалось деньги хранились у курсанта жившим этажом ниже, ровно под их комнатой. И все курсанты знали о страхе Михала перед высотой, он даже по прыжкам с парашютом норматив не сдавал, дав себе вырезать аппендицит.

И алиби было у товарища, девушка из столовой, уверяла, что курсант помогал ей на продуктовом складе.

Все смотрели на Рэма, словно на мокрицу, или что-то не менее мерзкое, ректор, три преподавателя, в том числе и его дипломный руководитель, генерал, его кумир, дважды Герой Державы.

Алиби у Рэма не было. Вернее было, но здесь была замешана честь замужней дамы, и, зная свою визави, он не мог ждать от нее благородного порыва души ради своего спасения.

Оставалось одно - смерть, оружия ему, как курсанту не полагалось, вешаться недостойно офицера, скорее это будет прыжок с башни Независимости.

Сто тридцатиметровая высота точно не оставит шанса на спасение.

У него нет будущего без армии, у него не будет детей, которых он опозорит своим именем.

Он был уже холоден и безучастен ко всему происходящему, когда из состояния отрешенности его пробудили к жизни объятия генерала - героя.

- Рад за тебя, сынок! - сказал старый воин.

Пока Рэм витал в грезах о своей скоротечной жизни, Михала уличи во лжи. Проникнув в комнату через окно, он поранил о слив ногу, и следы его крови были на одеяле. Курсант, отвечающий за деньги, прятал их под матрас.

Все для молодого офицера закончилось хорошо, но чувство отчаяния и страх бесчестия, остались с ним навсегда.

Он помнил о нем, когда делил свой спецпаек с солдатами при строительстве понтонной переправы на Амуре. Когда взорвался реактор АЭС в Бонго, и правительство сбежало, генерала с его полком перебросили строить защитный саркофаг. Он лично взломал двери склада, чтобы получить костюмы повышенной защиты от радиации, для себя и своих ребят.

Ужас пережитого позора приходил к нему во время приступов венерианской лихорадки. Он удивлявший всех своим здоровьем на медкомиссии, совершенно ослабевал, от этих бредовых сновидений.

Во сне он принимает вызов на дуэль.

- Вы бесчестны, сударь!- кричит ему в лицо невидимый противник.

- Вы лжете, к барьеру.

Но оружия нет, а противник смеется, и превращается в Михала и кричит.- Всем расскажу, все узнают, как ты честь офицерскую посрамил!

Страх, липкий, противный - ни доказать, ни умереть.

Генерал просыпался в холодном поту, сердце отчаянно билось.

И вот теперь история здесь, новая планета, а люди все те же.

Он вывал офицера написавшего раппорт, и глядя в его честно не понимающие глаза, усадил того в приемной читать кодекс офицерской чести.

- Учите, я ушел на лекции.

После двух пар занятий был обед, он вернулся в кабинет, секретарь –капитан встал по стойке смирно, офицер - доносчик тоже.

- Идите,- устало махнув рукой, приказал генерал обоим. Конечно, он понимал, все бесполезно, такой снова напишет, может даже и на него, своего учителя. Но сегодня воспоминание о далекой юности, страдания жены, и предстоящая охота, все это выбило его из колеи заставив задуматься о том, чего он не любил – о политике.

Они мечтали спасти человечество, и спасли, пусть его небольшую часть, и возможно диктатура одного человека в условиях войны, давала единственный шанс выжить.

Но почему нельзя попробовать договориться с местными, не строить военные заводы, а призвать ученых изучать язык этой расы, возводить не стены, а мосты перемирия. Генерал был человеком всю жизнь строящим пусть и для войны, но мосты, дороги, а стена - это уже крайняя мера.

На стойку часто приходили жены и дети колонистов, приносили домашнюю выпечку, или лимонад.

Однажды одна из таких женщин, увидев генерала, поклонилась ему в пояс, и четверо ее малолетних детей сделали то же самое.

- Вы наша надежда, ваша стена - наше будущее. Дети запомните господина генерала, он наш спаситель.

Рэм Генрихович, ощутил холодок под сердцем.

Дети, разве ради вот этого замкнутого пространства мы их спасли? Он никогда не умилялся, глядя на эти милые мордашки, были времена, когда ему стреляли в спину, такие вот малыши. Но живому все хорошо, и когда спадает дневная жара, он, возвращаясь, домой слышит крики мальчишек играющих в футбол. И потому, закончив стену, он будет строить школы и детские сады.

Жены с дочкой дома не было, она написала ему в записке, что они ушли в кукольный театр. Переодевшись, в легкую длинную рубашку, и просторные шаровары, по подобию бедуинов, он улегся в полной тишине. Но побыть одному не удалось, из– под кровати вылез Пим, и встал у изголовья, положив лобастую голову на руку хозяина.

В долгих командировках в непроходимых джунглях, дремучей тайге, всюду, куда военная судьба забрасывала Рэма, пес, заменяя ему семью и друзей.

Они даже похожи были оба с ржаво рыжим окрасом, молчуны, и не нытики.

Пес не раз спасал генерала и его солдат, обладая отличным слухом, предупреждал об авиа налетах противника.

Пим понимал его с полуслова, и даже редкую ласку принимал с достоинством. Решено, завтра на охоту они пойдут вместе.

Генерал ожидал, что вечер будет грустным, как прошлый раз после операции, но его ждало нежданное счастье.

Уля, пришла с дочерью, счастливо улыбаясь, она увела его в спальню и, усадив на кровать, сообщила: «У нас будет ребенок».

- Я знаю, а что теперь результат сообщают так быстро?

- Милый, ты не понял. У нас будет наш ребенок. Твой сын или дочь.

- Сын,- Рэм опустился на колени, и стал целовать живот любимой женщины.-

Сын, я это точно знаю!

Он кусал губы, но слезы все - таки прорвались. И он быстро, чтобы Уля не заметила, вытер глаза.

За ужином, который был украшен дополнительной дозой фруктов, полагающимся всем беременным, две его любимые женщины смеялись, и подшучивали над ним.

- Папа, в следующий раз, мы возьмем тебя с собой в театр. И Пима тоже.

- А Пима зачем?

- Чтобы нас защищал от звериков.

Уже после того, как дочь уснула, Рэм спросил засыпающую жену.

- Что за зверики такие?

-Люди-кошки. Их победил доблестный маршал.

- А других сказок не показывают?

-Милый, там все сказки об этом.

Он не признался, что выходной проведет не с ними, просто оставил записку.

Пим, радостно просунул голову под руку хозяина, потом принес намордник, и был удивлен, что хозяин его не одел на него.

Утро было почти прохладным, плюс двадцать девять, машина привезла их на аэродром, вертолет был таким, как на далекой, родной планете, только электроники поменьше.

Он отдал честь Маршалу, тот пожал ему руку, и пригласил садиться в вертолет, где основными пассажирами были его гвардейцы.

Из знакомых были министр развития и женщина из МЧС.

Оружие раздали, уже в вертолете, это были автоматы и арбалеты, выбрасывающие сеть-ловушку с химическим усыпляющим составом.

Кроме Пима, был еще бульдог министра, собаки недоверчиво посмотрели друг на друга, но предстоящая охота, была важнее стычки двух пород.

Приземлились на очищенной от растительности поляне.

Лес, встретил стрекотом, шипением и жужжанием местной фауны.

Они назвали это лесом, на самом деле это были заросли сорго, с гигантскими двухметровыми столами, с зелеными метелками наверху. Некоторые стволы настолько крепкие, что люди - кошки свили на них гнезда.

Листья сорго настолько большие, что под ними может укрыться до трех человек, когда на планете наступает сезон дожей.

Сорго – это их спасение на Марсе - 2. Это и зерно, и строительный материал, и даже спирт, еда для скота, которого становилось все больше. Судя по аэрофотосъемке заросли этих лесов, тянулись на многие тысячи километров, до самого высохшего моря.

Борьба с аборигенами за лес - это борьба за выживание на планете.

Рэма Генриховича, как новичка охраняли два, внушительного вида ,гвардейца.

Генерал охоту не любил, ему ближе была рыбалка, там и мысли в порядок привести можно, и расслабиться. А здесь что, продираешься через липкие стволы, в глаза лезут всякие мошки. Но когда Пим остановился и заурчал, Рэм поднял автомат и стал ждать.