В последний раз спрашиваю по-хорошему -2 (СИ)

У себя в комнате она несколько часов раздумывала, как ей поступить. Отказываться от Шертеса она не собиралась, а небольшая неудача с обманом для нее ничего не значила. Марисса знала себя. Знала, что не сильна в притворстве, не сильна в интригах, но зато в постели ей не было равных. Она знала, что после близости с ней, мужчины слетали с катушек, и считала, что Шертес не будет исключением. На данном этапе своей жизни она была уверена, что сумасшедшего, сладострастного, безумного секса вполне достаточно, чтобы навеки покорить мужчину. Поэтому перед ней стояла одна цель - затащить его в постель, и она пошла напролом.

Для начала ей нужно было поговорить с ним, чтобы сгладить тот досадный инцидент, но как назло, несколько дней, она не могла застать Шертеса в одиночестве. Как ни странно, это время бездействия пошло ей на пользу.

Марисса следила за Шертесом, следила так, что ни он, ни окружающие, ни даже эта общипанная лахудра, не подозревали об этом. Ей очень пригодилась выучка, что она получила в замке отца, да и ее способности высшего вампира не были лишними. Эти несколько дней, что она следила за ним, убедили ее, что Шертес самый лучший мужчина из всех, кого она встречала в жизни. С каждой секундой этой слежки она влюблялась в него все сильнее и сильнее. Ей нравилось в нем все: как он разговаривает с приятными ему собеседниками (при этом его лицо становилось милым и доброжелательным), как разговаривает с теми, кто был ему не приятен (учтиво и вежливо), как он с достоинством отстаивает свою точку зрения (а это было, ох, как ни просто, учитывая, что главным оппонентом был ее отец). Иногда она замечала как он оглядывает всех быстрым взглядом, словно ища кого-то, и сердце Мариссы сжималось от счастья, в надежде, что он ищет ее. Она думала и думала о нем, думала беспрестанно и, в конце концов, ей уже стало безразлично: женится он на ней или нет, главное, чтобы он был с нею.

...Шертес наблюдал за строительством оборонительной стены своего замка, когда Марисса неслышно появилась за его спиной. Шертес резко обернулся, но совсем не удивился ее появлению, словно подспудно ожидал его. Они отошли под тень деревьев, где никто не мог их увидеть и Марисса первая начала разговор, немного резким тоном, поскольку была неуверенна в себе, а от этого разговора зависело слишком многое.

- Хотела бы извиниться перед вами за тот спектакль, что я устроила в подвале. Разумеется, я умышленно караулила вас там, я не знала, как еще мне обратить на себя ваше внимание, и такой способ показался мне наиболее эффективным.

Марисса видела, что ее откровенность поразила Шертеса. Поразила в хорошем смысле. Ему понравилась ее бравада, ее неприкрытое признание того факта, что он нравится ей, обычно девушки так никогда не поступали. Чтобы закрепить успех торопливо продолжила.

- Вы, несомненно, заметили, что я тогда притворялась. Да, у меня это плохо получилось, но хочу спросить: разве это недостаток? - в глазах Шертеса вспыхнул несомненный интерес, Марисса правильно поняла его характер и нашла правильные слова для своего оправдания. - Вы мне понравились с первой минуты, как я вас увидела, - продолжала она. - Но за два дня я не увидела с вашей стороны, ни одного жеста, не услышала, ни одного слова, что позволили бы мне надеяться, на ваше внимание, ваш интерес ко мне. О вас никто ничего не знает, тем более никто не знает, какие девушки вам нравятся. Если нежные и трепетные, пугливые и стеснительные, то сразу скажу - я не такая.

- И какая же вы? - соизволил подать голос Шертес, до этого только слушавший Мариссу, не выражая, при этом, никаких эмоций

- Я честная и открытая, - гордо сказала Марисса. - Если мне кто-то нравиться, я не скрываю своих чувств, не притворяюсь, пытаясь быть тем, кем я не являюсь. Не придумываю многоходовых комбинаций, не строю интриг...

- А просто беру то, что мне нравиться, - закончил вместо нее Шертес. Марисса поперхнулась собственными словами и сразу замолчала. Они стояли друг против друга, и все их дальнейшее будущее решалось в эти несколько мгновений. Марисса сделала и сказала все что могла, остальное зависело от Шертеса. Она с замиранием сердца ждала его ответа на невысказанный вопрос: хочет он быть с нею или нет. О том, что он отвернется от нее, откажется, она не хотела даже думать. Потому что тогда ее ждал ад. Марисса была не из тех, кто безропотно принимает отказы. Пока подобного в ее жизни не случалось, но она помнила, что даже малейшая задержка на пути к цели вызывало в сердце такую ярость, какую невозможно было сдержать и успокоить. Вот только Шертес - не тот, кто испугался бы ее гнева и подчинился ей, или сжалился бы над ее чувствами и снизошел к ней. Впрочем, последнего она и сама бы не допустила, поскольку была горда сверх всякой меры. От страха, что Шертес не ответит на ее чувства и ей придется смирять их, скручивая, саму себя, в бараний рог у Мариссы пересохло во рту и она, не стесняясь, с надеждой, смотрела ему в глаза.

Шертес просто протянул руку, и больше не нужны были никакие слова! Один только этот жест сказал ей все. Марисса мгновенно обвила его шею и откровенно шепнула ему в губы: "Хочу тебя. Всего целиком и полностью", а потом первая впилась в его рот поцелуем.

Глава 3

Первые дни, недели, месяцы, прошли, как в сказке. Марисса была рядом с ним каждую минуту его жизни. После окончания переговоров, она твердо заявила отцу, что не собирается уезжать из замка Шертеса, оставаясь в нем на положении любовницы. Хотя, чего уж душой кривить: им было так хорошо, что Марисса вполне себе обоснованно надеялась, что очень скоро ее статус измениться и Шертес попросит ее руки.

Днем они вместе занимались обустройством замка и земель, что принадлежали Шертесу, а ночи... Ночи были бессонными, наполненными страстью, любовью и радостью. Они очень хорошо подходили друг другу в постели. Никакого ложного стыда, никакой стеснительности. Откровенное наслаждение телом партнера. Оба были искушены в любовных играх и знали, как получать и как дарить наслаждение. Этот прекрасный чудесный год был самым счастливым в жизни Мариссы, а потом что-то случилось.

Марисса стала ревновать Шертеса, ревновать бешено и часто бывало, что для этого ей не нужен был и повод. Даже, наоборот, когда не было видимого повода и причины, Марисса ревновала еще яростнее, убежденная, что Шертес просто хорошо скрывает свое новое увлечение.

Шертес сначала не воспринял всерьез эти упреки и нападки, иногда он даже специально поддразнивал Мариссу, вызывая ее ревность, поскольку после подобных ссор примирение было настолько эмоциональным, настолько ярким и страстным, что он не мог себе отказать в подобном удовольствии. Вот только день ото дня ссоры становились все продолжительнее, нелепые упреки все страшнее, а примирение в постели уже носило истерические нотки, оставляя после себя ощущение пустоты и отчужденности. И чем сильнее Марисса пыталась помириться, тем все хуже становилось. Она - то клялась в любви, то проклинала его и его вымышленных любовниц, потом рыдала и снова клялась в любви.

Шертес больше не провоцировал ее, наоборот, он как мог, старался избегать ситуаций, которые могли вызвать ревность у его возлюбленной. Но ничего не помогало. Марисса еще больше уверилась в своих подозрениях, ни секунды не сомневаясь, что Шертес умело, заметает следы. Она стала устраивать ему ловушки. Например, делала вид, что отпускает его одного на какие-то встречи, а потом тайно следила за ним и подслушивала, о чем он говорит. Шертес несколько раз ловил ее за этим занятием, но Мариссе даже не было стыдно за свои поступки, поскольку она была убеждена, что таким образом борется за свое счастье. Дальше было еще хуже.

Любую хорошенькую горничную или подавальщицу в трактире, которую она заставала за тем, что она посматривает на Шертеса, Марисса допрашивала с пристрастием и угрозами, требуя подтвердить ее подозрения об их близости.