Пока я не умерла (ЛП)

Несмотря на то, что я не смогла сдержать улыбки на «прелестная Кейт», всё же я уцепилась за новую информацию, которую он мне подкинул.

— Винсент заместитель Жан-Батиста? Что это значит?

— Это означает, что если что-нибудь случится с Жан-Батистом, — Жюль помолчал, всем своим видом демонстрируя, что ему неудобно, а я восполнила про себе то, чего он не произнес в слух: если его уничтожат — или если он решит покинуть пост главы ревенентов во Франции, то Винсент займет его место.

Я была в шоке.

— Почему же он мне ничего не рассказал?

— Возможно из-за еще одной своей чудесной черты характера: скромности.

Мне потребовалось перу секунд, чтобы переварить эту ситуацию с «заместительством», прежде чем я снова посмотрела Жюлю в глаза.

— А что подразумевается под «Чемпион»?

— Он еще тебе ни о чем не рассказал? — На этот раз Жюль выглядел удивленным.

— Нет.

— Что ж, и я тогда не собираюсь раскрывать все его секреты за один вечер. Тебе придется самой спросить у него.

Я мысленно себе пометила: «Спросить у Винсента».

— Итак, если Жан-Батист уйдет в отставку, то Винсент станет твоим боссом? — спросила я насмешливо, поддевая его, но осеклась, потому как его обычное беспечное выражение лица сменилось с ничем не грозящего мне ветрености повесы на пылкую преданность.

— Кейт, да Винсент был рожден для этого. Или перерожден. Я бы не хотел получить груз подобной ответственности, что возложена на него, хотя бы на день. Но, когда придет время, я сделаю всё, чего бы он не попросил. На самом деле, я уже готов к тому, что сказал, он даже еще не мой «босс».

— Я знаю, — честно ответила я. — Могу с уверенностью сказать, что Винсенту повезло, что ты рядом с ним.

— Нет, Кейт. Ему повезло, что ты рядом с ним.

Он крутанул меня напоследок, а я тут осознала, что он меня прокружил в танце через весь зал прямиком туда, где стоял Винсент. Когда Жюль отпустил мои руки, печально мне подмигнул и галантно сдал меня с рук на руки моему парню.

— Мы все еще одно целое? — шутя, спросил меня Винсент, притягивая к себе и нежно целуя в губы.

— После грязных танцев с Жюлем? Не уверена, — сказала я.

— Он безвреден, — вставила Женевьева.

— Меня обижают подобные высказывания, — ответил Жюль с другой стороны стола, где наливал себе бокал шампанского. — На самом деле, себя я считаю очень опасным.

Он отсалютовал нам троим, прежде чем неторопливо двинуться к хорошенькой ревенентке на другом конце комнаты.

— Я уже тебе говорил сегодня, как ты великолепно выглядишь? — прошептал Винсент, протягивая мне бокал.

— Всего-то раз двадцать, — с напускной скромностью ответила я, поправляя оборку стального цвета юбки в пол на платье, которое мне помогла выбрать Джорджия.

— Превосходно, потому как моё счастливое число — тридцать, — сказал он, и оценивающе оглядел меня с ног до головы. — Но великолепная, не совсем подходящие слово, чтобы в полной мере описать тебя. Может быть…ослепительная? Потрясающая? Восхитительная? Да, думаю, последнее самое подходящие. Кейт, ты выглядишь восхитительно.

— Прекрати! — Смеялась я. — Ты говоришь это нарочно, чтобы посмотреть, как я краснею! Но этого не произойдет!

Винсент победно улыбнулся и провел пальцем по моей покрасневшей щеке.

— Поздно.

Я закатила глаза, как услышала звон, звук похожий на тот, когда кто-то стучит ложечкой о бокал, чтобы призвать присутствующих к тишине. Амброуз выключил музыку, все повернулись к Жан-Батисту, который стоял перед собравшимися во всей своей аристократической красе. Судя по его портретам развешанных по комнате, его прическа и одежда притерпели изменения за последние 240 лет, но что касается его манер, то те ничуть не изменились.

— Добро пожаловать, дорогие соплеменники, ревененты Парижа, — объявил он сорока с лишним гостям. — Благодарю вас за то, что присоединились к нам сегодня вечером в моем скромном жилище.

Послышался шорох движений и смешки.

Он едва уловимо улыбнулся и продолжил.

— Я бы хотел произнести тост за здоровье наших любимых близких, которые уезжают, Чарльза и Шарлотту. Нам будет очень вас не хватать, и мы все надеемся на ваше скорейшие возвращение.

Все последовали примеру Жан-Батиста и подняли свои бокалы, и как один выкрикнули:

— Sante! [1]

— Что ж, он выбрал очень дипломатичную форму объявления для отправления в изгнание! — прошептал мне Винсент, а затем посмотрел на Чарльза, который сидел как пришибленный на старинном мягком канапе в стороне.

С того дня, как он подверг риску своих близких, отдавшись в руки нума, его вечно кислое и надутое выражение лица сменилось на отчаяние и депрессию. С ним рядом сидел Гаспар, оказывая эмоциональную поддержку.

Жан-Батист продолжил.

— Я уверен, что мы бы все с радостью присоединились к близнецам, которые отправляется на солнечный юг, но наша работа удерживает нас здесь, в Париже. Как вам всем известно, с тех пор, как наша человеческая подруга Кейт, — он махнул бокалом в мою сторону и вежливо мне кивнул, — так ловко расправилась с предводителем наших врагов, Люсьеном, чуть больше месяца назад, нума полностью затаились. Хотя мы по-прежнему наготове, попытки мести пока не было. Никакой контратаки.

— И что еще более тревожно, что наши близкие также абсолютно не наблюдают никаких нума. Они не отказались от Парижа. Но сам факт, что они избегают нас, так не похоже на наших старинных врагов, что мы можем лишь предполагать, что у них есть какой-то план. Что также означает, что у них есть лидер.

Для всех собравшихся речь Жан-Батиста стала откровением: их выражения лиц, преисполненные терпением, внезапно сменились ужасом. Некоторые начали перешёптываться, но Винсент, пристально смотревший на выступающего, сказал мне, что ему уже было известно об этом. Заместитель Жан-Батиста, подумала я, вперемешку с удивлением и беспокойства. Я не могла дождаться, когда же получу Винсента в своё собственное распоряжение, чтобы обо всем этом расспросить.

Жан-Батист попросил прекратить все обсуждения очередным позвякиванием ложкой по бокалу.

— Сородичи, прошу вас. — Раз, и в зале воцарилась тишина. — Мы все знаем, что Николя был заместителем Люсьена. Но, если учитывать его вспыльчивый нрав и любовь к показушным жестам, если бы он взял роль предводителя на себя, то нам уже хоть что-нибудь об этом стало известно. Молчание является нашей подсказкой: что кто-то другой взял их под свой контроль. А если мы не знаем кто нам противостоит, или где и когда возможно нападения, то, как мы сможем подготовить нашу защиту?

Ропот снова начал набирать обороты. На этот раз Жан-Батист повысил голос, успокаивая толпу.

— И ПОСЕМУ…перед лицом потенциальной критической ситуацией, мы имеем честь принять помощь от человека, который знает больше о нашей истории и истории нума, чем каждый из всех здесь собравшихся. Этот человек считается самым осведомленным среди всех наших сородичей во Франции, и влиятельной фигурой в нашем международном Консорциуме. Она предложила свою руку помощи в решении нашей проблемы и план стратегии для развития нашей способности защитится, или, если потребуется, нанести упреждающий удар.

— Без дальнейших церемоний, я представляю всем вам, кто не имел возможности познакомится с ней, Виолетта де Монобан и её спутник Артур Пуанкаре. Это большая честь для нас, что они присоединятся к нам в отсутсвие Шарлотты с Чарльзом.

Из-за спины Жана-Батиста вышла пара молодых людей, которых я прежде не видела. Белоснежный цвет лица девушки был обрамлен черными волосами, которые были подняты заколками множеством фиолетовых цветков, отрывая лицо. Она была тонюсенькой и крошечной, напоминая воробушка. И хотя на вид она моложе меня, я знала, что в случае ревенентов это не имело никакого значения.

Паренёк двигался определенно в старомодной манере, идя немного впереди неё и держал её руку так, что соприкасались только кончики их пальцев. Ему вероятно было где-то около двадцати, и, если бы не его светлые волосы, которые были стянуты на затылке в тугой хвост и гладко выбритое лицо, он бы выглядел в точности, как Курт Кабейн. С примесью голубых кровей.