Свободные от скверны (СИ)

В родовом замке герцога Блауштайна был праздник. В главном зале накрыли стол, красное вино из далёкой Скадарии лилось рекой, ароматы изысканных кушаний ублажали даже самых придирчивых гурманов, лучшие музыканты играли без умолку. А повод был - герцог Блауштайн вернулся с войны.

Мятежные вассалы пытались вырвать немного свободы: уменьшить налоги, долю ополчения, вернуть старые права. Не удалось. Годрик Блауштайн разбил и вассалов, и наёмников, пожёг деревни, больше для страху, чем ради какой-то выгоды, разграбил Мез и Дакан - города, что требовали себе привилегий в торговле, и, наконец, повесил знатных бунтовщиков, всех до единого. Неповиновение каралось жёстко. Ведь Владыка для того и поставил дворян над обычными людьми, чтобы были дисциплина и единство.

По залу разносился звон посуды, смех, песни. В честь такого случая позвали всех, в дальнем конце стола сидели даже крестьянские старосты. Под столами бегали псы, выклянчивая объедки, и за каждую брошенную кость разыгрывалось нешуточное сражение.

Праздновали и веселились все, кроме Мелвина Блауштайна. Второй сын герцога, барон Таннендорфа, мелкой деревушки, затерянной где-то посреди бескрайних лесов, сидел за главным столом, рядом со своим братом, уставившись в кубок с вином. Тёмно-красное скадарское напоминало свежую кровь.

- Да здравствует герцог! Да осенит его Владыка своей милостью! - кто-то с дальнего края стола во всё горло закричал здравицу. Выслуживались.

Тост подхватили уже, казалось, в тысячный раз, Мелвин тоже был вынужден присоединиться. Не пил, разумеется, только придворный клирик, что незримой тенью сидел по правую руку от герцога.

Годрик Блауштайн улыбнулся и поднял правую руку. Зал постепенно погрузился в тишину, и только рычание собак и переливы арфы звучали самым странным аккомпанементом.

- Победа досталась нам дорогой ценой, - начал герцог. - Но как и всякая победа, она принесла нам дары!

В зал вошли слуги с подносами.

- Мы взяли славную добычу, друзья мои! - улыбнулся герцог.

Красивое лицо, хоть и изрезанное морщинами, показалось Мелвину маской хищного зверя.

- Сын мой! - произнёс Годрик Блауштайн, и все его четверо отпрысков повернулись к нему. - Тилль!

Начал с младшенького, как с самого любимого. Отец даже не задумывался о том, что Тилль растёт маленьким жестоким ублюдком, любящим мучить котят и насиловать служанок. Белокурый мальчуган, словно сошедший с древней фрески, по мнению герцога, был больше всего похож на него самого.

- Тилль, сынок. В честь этой славной победы я дарю тебе графство Мезию со всеми землями. Правь мудро, сынок, не посрами фамилию! - герцог расчувствовался, но младший сын подарка не оценил, громко пустив ветры прямо за столом.

Младшему достался самый жирный кусок добычи, как обычно.

- Конрад! - старик-отец продолжил раздачу подарков. - Тебе я дарю Даканию, со всеми городами и сёлами. Опасное место, но ты правь жёстко, как я вас всех учил.

Третий сын встал из-за стола, изящно поклонился и поднял кубок за здоровье отца. Всего в шестнадцать лет Конрад прослыл как интриган, и Мелвин не сомневался, что такой подарок - это результат его заговоров.

- Мелвин! - громко произнёс герцог, но тут же осёкся, почёсывая седеющую бородку. - У тебя уже есть земли, поэтому я дарю тебе золото и этот бархатный плащ!

Словно из ниоткуда перед молодым бароном появился слуга с подносом, на котором блестели золотые браслеты, кольца и цепочки. Мелвин, с трудом подавив тяжёлый вздох, поблагодарил отца, а затем взял с подноса браслет, судя по размеру, женский. В завитке на застёжке виднелись следы запёкшейся крови.

Герцог Блауштайн, не обращая на второго сына никакого внимания, продолжил.

- Годрик, наследник мой! - сказал он. - Тебе же я дарю лучшего жеребца из Даканских конюшен!

По залу пронёсся сдавленный вздох зависти. Полудикие лошади из тамошних степей ценились выше золота.

Годрик-младший встал, окинул гордым взглядом собравшихся и подошёл к отцу. Затем он что-то шепнул ему на ухо, обнял и вернулся на своё место.

- Славься, герцог! Славься! - закричал кто-то из прихлебателей. Крик подхватили все, а отец стоял, купаясь в лучах славы.

Разумеется, все эти подарки были распределены заранее, а сейчас была только игра на публику. Сейчас герцог поднимет руку, дождётся тишины, а затем начнёт раздавать подарки генералам, вассалам и слугам. Мелвин видел это столько раз, что мог предсказать каждое движение отца.

Годрик Блауштайн медленно поднял правую руку.

- Сир Зигфред, - спокойно произнёс он, уже без этого пафоса, с которым награждал сыновей. - Ты вышел из простых солдат и за восемнадцать лет службы смог стать генералом. Я дарю тебе баронство Биркендорф. Мой герольд поможет составить герб.

Старый солдат заплакал, не сдерживая чувств. Даже в самых лучших мечтах он и представить не мог, что станет дворянином. Он поклонился герцогу в пояс и срывающимся голосом поблагодарил сюзерена.

Мелвин скрипнул зубами и сжал кубок изо всех сил. Красное скадарское выплеснулось из помятого кубка прямо на новый плащ.

- Проклятье... - прошептал он. Биркендорф захватили именно его войска, и Мелвин рассчитывал, что получит баронство в награду.

Годрик-младший толкнул его в бок.

- Не завидуй, - пьяно усмехнулся наследник. - Кто виноват, что ты такой дурак и не выбил себе хорошего подарка?

Мелвин коротко выдохнул сквозь зубы, пытаясь успокоиться.

- В отличие от тебя, Годди, я сражался под своим знаменем, а не прохлаждался на охоте, пока остальные дерутся. Я же не трус.

В этот раз скрипел зубами уже старший сын.

- Ты ещё поплатишься, урод, - прошипел он.

Мелвин пожал плечами и отхлебнул вина из нового кубка.

- На твоём месте я бы так словами не бросался. Мало ли что может случиться. Взбредёт отцу в голову мысль, сделает наследником Тилля. Ты тогда точно долго не проживёшь, - тихо произнёс Мелвин, будто бы размышляя вслух.

Старший брат позеленел от злости, но благоразумно промолчал, вернувшись к трапезе. Мелвин вяло ковырял фазана, пока отец раздавал подарки и почести.

Герцог дарил золото и серебро, коней, шубы, плащи, отрезы тканей, браслеты и фибулы, оружие, гербовые щиты, амфоры с дорогим вином. Какому-то старосте из крестьян достался даже набор расписной глиняной утвари. Годрик Блауштайн умел быть щедрым, когда это было необходимо.

Мелвин окинул взглядом собравшихся. Тилль, маленький отморозок, играл с едой, раз за разом всаживая столовый нож в баранью голову, фаршированную орехами. Конрад шептался с соседом, наверняка перемывая чьи-то кости. Годрик-младший сидел рядом, опрокидывая в себя кубок за кубком, вино текло по бороде, капая на толстый живот. Остальные гости жрали дармовое угощение, скидывая объедки собакам и вытирая о них же руки, пили дармовое вино, хвастались старыми победами, рассказывали скабрезные анекдоты, ржали, приставали к испуганным служанкам и невпопад горланили песни. Мелвину стало невыносимо тошно от этого зрелища.

- Пойду отолью, - буркнул он старшему брату.

Тот промычал что-то невнятное, но этого было достаточно. Молодой барон выбрался из-за стола и выскользнул из главного зала. Три унции золотых украшений и залитый вином плащ так и остались лежать на столе, никому не нужные. После пирушки их растащат слуги, а затем продадут за гроши. Пусть лучше так, чем они будут валяться в дальней кладовке таннендорфского поместья.

Мелвин вышел в небольшой сад, устроенный его бывшей мачехой. Душу грызла тоска и обида. На небе висел остро отточенный серп луны, оглушительно громко трещали цикады, а на свет факелов, что висели у дверей, летели к своей гибели ночные мотыльки. Свежий ночной воздух после душного зала пьянил сильнее, чем красное скадарское.

За кустами акации, в дальнем углу, послышался женский смех, а затем настойчивый шёпот. Слов разобрать не удалось, но голос показался знакомым. Мелвин тихо подошёл к ним.

- Ну что же ты, моя голубка... - донеслось из-за кустов.