Зубейда (СИ)

- Стать покровителем университета, возведённого там, где твои сородичи когда-то проиграли.

- Они проиграли не только там.

- Интересно, сам амеджи Идель участвовал в той битве?

- Как будто есть какая-то разница...- она как можно равнодушнее пожала плечами.

Действительно, в первой половине смутных веков фейри сочли, что с помощью своих сторонников смогут одолеть дикие племена и приобщить их, наконец, к магии. Первые победы были быстрыми, дивы на много десятков лет оказались в подчинённом положении, но именно это и подтолкнуло их к поиску собственного пути. Дичь стала местом, где родилось ведовство, а потом князь Александр сделал неожиданный ход, заключив договор с немногочисленными уцелевшими оккультистами. Битва на берегах реки Ерун вошла в историю. Дивы не только отстояли свою свободу, но и потеснили захватчиков. Расставшись с немалым количеством земель, приверженцы магии сильно в ней разочаровались. Настолько, что фейри пришлось жить в изоляции на своих островах полтысячи лет.

Очередное пиво заканчивалось, Зинаида курила и молчала. От дел далёких дней мысли медленно, но неотвратимо возвращались к настоящему, которое не радовало.

- Зина, что случилось? - не выдержал Грохов. - Давно тебя такой не видел. Елин всё-таки наговорил гадостей?

- Нет, просто думаю о том, что придётся постоянно сталкиваться с фейри.

- Что в них плохого?

- Это... личное.

- Ты никогда не рассказывала.

- Повода не было.

- За все пятнадцать лет, что мы знакомы? - он удивлённо поднял брови. - Однако.

Зинаида усмехнулась. Она не любила вспоминать о прошлом, но сейчас хотелось, чтобы кто-то её выслушал. Просто выслушал и утешил. Костя это умел.

"Сейчас или...".

Монотонный женский голос объявил о начале посадки на рейс "Осков - Ерунборг".

- Идём, - потушив сигарету, Зинаида встала. - Моя история ещё пятнадцать лет подождать может, в отличие от всяких торжеств.

Меньше всего на свете она хотела встретиться с Иделем столько лет спустя, но они всё-таки успевали на банкет.

1336 год, Северо-Восточная Федерация (Северная Дичь).

Зубейда лежала на кушетке. На соседней стене покачивалась тень от дерева. Настроение было отвратительным. Она ушла в комнату, сославшись на усталость, но вместо сна вновь окунулась в мысли и воспоминания.

В поезде за разоблачением последовал долгий разговор, и оба дива так прониклись её историей, что решили помочь. По приезде Иван даже вызвался проводить Зубейду в благостный университет. Мысль о предстоящем объяснении со Старшими пугала, но помочь с документами могли только они.

Вместо выдающихся магов их встретил какой-то невысокий старичок и представился Максимом Евгеньевичем, первым секретарём посольства Мирага. Выслушав пламенную речь Ивана, он сообщил, что посол и советник находятся в отъезде: один принимает выпускные экзамены в Каварде, а второго срочно вызвали в благостный университет Рёвгорода буквально несколько часов назад, - так что придётся подождать. Задав Зубейде несколько каверзных вопросов на языке, которым пользовались жители Мирага, и услышав ответ на нём же, Максим Евгеньевич одобрительно цокнул и сказал, что с этого момента она может чувствовать себя в благостном университете Оскова как дома.

Посольство занимало целый этаж, но в рабочих помещениях почти никого не было. Жилая половина тоже пустовала. Секретарь объяснил, что послу помогают по большей части студенты-полукровки, и сейчас многие из них уехали на зимние каникулы, а тех, кому возвращаться было некуда, Виктор взял с собой в Каварду.

О Викторе Зубейда знала не много, но заранее недолюбливала. Остряки Мирага шутили, что его назначили на эту должность, чтобы хоть как-то отомстить дивам. В редкие моменты грусти Люсия вздыхала, что без него жизнь стала на порядок скучнее. Всё это наталкивало на вполне определённые выводы о достоинствах Виктора, а точнее, их почти полном отсутствии.

Повернувшись на другой бок, Зубейда тяжело вздохнула.

Прощание с Иваном вышло неловким. Она не могла найти слов, хотя язык Северной Дичи всегда давался ей хорошо, и в итоге только открывала и закрывала рот, а потом и вовсе расплакалась.

"Ну и рёва же вы, сударыня, - весело ответил он, обнимая её напоследок. - Теперь-то что не так? Всё ведь хорошо закончилось".

Возразить было нечего, но всё-таки Зубейда чувствовала необъяснимую грусть. Кое-как она поблагодарила Ивана за помощь. Он пожелал ей удачи. И ушёл. Не было сил смотреть, как за ним закрывается массивная дверь.

Шум в коридоре вернул девушку назад. Она замерла, напрягая слух. Спорили два голоса, но разобрать слова не получалось. Один, более умоляющий, точно принадлежал Максиму Евгеньевичу, а второй, настойчивый, казался смутно знакомым. Они приближались, и Зубейда поняла, что дрожит. Библиотека и тем более этаж с посольством считались неприкосновенной территорией - для дивов, но что, если это кто-то из Старших? Если мать всё-таки каким-то неведомым образом...

В дверь постучали.

"Нет!"

- Говорю вам, она спит! - воскликнул секретарь.

- Максим, я не могу ждать до завтра, у меня самолёт в четыре утра.

Стук повторился.

- Вот и летели бы, Виктор сам разберётся.

- Он вернётся не раньше среды и едва ли обрадуется, застав здесь весь Совет. Поверьте, когда не нужно, Люсия способна на многое.

- Но...

- Зубейда, откройте!

Бежать было поздно. Прыгать с высоты третьего этажа ей доводилось, открывать окна с довольно хитрой защитой - тоже, но времени на это уже не осталось. Схватив со стола первое, что попалось под руку, она метнулась к двери за мгновение до того, как та распахнулась.

На удар бронзовым пресс-папье нежданный гость не рассчитывал - Зубейда успела поймать удивлённый тёмный взгляд, прежде чем сказочная птица встретилась с левой бровью. Возглас Старшего, её собственный отчаянный визг, оханье секретаря слились в одно, а потом всё вдруг оборвалось. Воздух застыл. Стало невозможно пошевелиться, невозможно моргнуть. Кожа покрылась мурашками - как и всегда, когда рядом использовали сильную магию.

Теперь Зубейда могла в деталях рассмотреть, на кого напала - и этот высокий, черноволосый, со вкусом одетый мужчина был ей, к сожалению, знаком.

Идель.

Один из немногих, кто удостоился чести называться "амеджи". Если в Мираге важные решения принимал Совет, то за пределами островов слово из уст амеджи было первым, к чему следовало прислушиваться Старшим, полукровкам и всем приличным магам вообще.

Идель стоял, прижав руку к рассечённому лбу. Залитые кровью пальцы дрожали.

Если бы Зубейда могла сгореть от стыда, она бы сгорела.

Секретарь, застывший с изумлённым выражением лица, медленно моргнул и отмер.

- Вы в порядке? - он сделал шаг к Иделю.

- Да, Максим, спасибо.

- У вас кровь...

- Вижу. Сейчас умоюсь.

- Там... вперёд и направо.

- Знаю. Благодарю.

Пошатываясь, амеджи прошёл дальше по коридору.

- А с девочкой что делать?

- С девочкой... - Идель обернулся, сверкнув глазами. - Девочка пусть пока постоит здесь и подумает о жизни! И о том, что когда на меня пытаются напасть, я обычно использую другое заклинание.

Он скрылся в уборной, а Максим Евгеньевич посмотрел на Зубейду сочувствующе и пробормотал что-то про дурной нрав и полное отсутствие воспитания. Она была готова провалиться под землю. Мучительно умереть от магии, которую никогда не любила. Сделать что угодно, только бы исчезнуть отсюда и никогда, никогда, никогда не попадать в такую ужасную ситуацию.

Когда Идель вернулся, Зубейда успела немного успокоиться, но при виде тёмно-бордовой полосы над его бровью смутилась вновь. Не глядя на неё, он заверил Максима Евгеньевича, что дальше справится сам. Тот было возразил, но, оценив красноречивое молчание в ответ, всё-таки ушёл.