Черная радуга

Одна дума омрачала чело смельчака. На заре он потерял коня. Теперь до ближайшего селения, где можно добыть нового, приходилось идти пешком. Лес не кончался. Лютополк вошел под свод деревьев за сучьями для костра, да видно, зря помянул худым словом лешего. Лесовик заморочил витязя, не желая выпускать на простор. Лютополк не привык признавать ошибки, и теперь шел, ругая во весь голос негостеприимного хозяина. Если бы богатырь замолчал хоть на секунду, то удивился бы подозрительной тишине, окутавшей лес. Мелкое и крупное зверье расползалось по сторонам, вдыхая вместе с морозным воздухом резкий запах опасности.

Лютополк взобрался на пригорок, и оказался под открытым небом. Высоко над головой висел щербатый диск ночного светила, озаряя уснувшую землю холодным восковым светом. Деревья расступились, выпуская его на прогалину. Вдалеке тихо и размеренно журчал ручей. Природное чутье подсказало Лютополку, что за ним наблюдают. Он потянулся к мечу, когда кусты ракиты беззвучно шелохнулись, и, закрыв дорогу к воде, на поляну выступил лучник. Незнакомец был высок и бледен, как смерть. Длинные седые волосы стрелка полоскались на ветру. Он был закутан в неудобную, волочащуюся по земле одежду прокаженных.

— Ящер тебя знает. — Сказал человек вместо приветствия.

Лютополк посмотрел в лицо незнакомца и вздрогнул, натолкнувшись на черные провалы пустых глазниц.

— Слепой стрелок. — Зачарованно протянул богатырь. — Герой, который сумел украсть у Перуна огненные стрелы.

Ловчий Теней поднял голову. Его кривой беззубый рот расплылся в улыбке.

— За это Громобой вырвал твои поганые глаза, — обретая уверенность, бросил противнику Лютополк.

— Твои поводыри? Ты больше не ходишь один? — Кивнул он на свору злобных ночных тварей у ног лучника.

— Ты знаешь, зачем я пришел, — хриплым голосом, похожим на шипение змеи, произнес Ловчий Теней.

Богатырь засмеялся.

— Убирайся обратно к Ящеру! — Крикнул он и обнажил кладенец, озарив поляну небесно — голубым сиянием.

Слепой стрелок разил без промаха. Первая огненная стрела срезала страшный меч — самосек по самую рукоять. Вторая — угодила в грудь Лютополка, оторвав руку. Третья — вырвала кусок живота и опрокинула богатыря на землю. Чудо стрелы, похожие на всплески молний, просекли метеоритную броню насквозь, оставив оплавленные дыры с пузырящимся по краям кроваво — красным металлом. Лютополк пополз к деревьям, загребая уцелевшей рукой опавшую листву и желуди. Он видел, как Ловчий Теней накладывает на тетиву очередную светящуюся полосу. Богатырь понял, что ему не уйти и замер. Слепой стрелок потерял цель. Он оглядел прогалину пустыми глазницами, прислушиваясь к малейшему шороху. Лютополк перестал дышать. Наконец, не обнаружив жертвы, Ловчий заревел и спустил свору. Витязь рванулся, что было сил, и покатился вниз по склону. Лютополк спасался бегством впервые в жизни. Нужно продержаться до рассвета. Тогда темные твари исчезнут, вместе с первым лучом солнца. Останется лишь Слепой стрелок, который не ходит в одиночку. Если сказки не врут, Ловчий любит охотиться в безлунные ночи, чтобы быть на равных с людьми. Днем он Лютополку не противник.

Небо серело. Лютополк полз, чувствуя, как с толчками вытекающей крови из него уходит жизнь. Раны были слишком серьезны. Даже приобретенная сила была против них бесполезна, но если он дотянет до рассвета, останется шанс. Богатырь остановился, чтобы посмотреть вверх. В следующий миг его накрыла черная тень преследователя. Острые клыки впились в лицо, выворачивая челюсть, за ними третьи, четвертые, пятые… Лютополка рвали на части, растаскивая в разные стороны. Он захлебывался кровью, пытаясь отбиться, пока у него не отъели вторую руку. Внезапно все кончилось. Лютополк лежал на спине, уставив на первый луч солнца обезумившие от боли глаза. Он не мог кричать, потому что у него больше не было рта. Не было рук, чтобы дотянуться до склянки со стоячей водой. Лютополку предстояла долгая битва со смертью. Он понимал, что этот бой ему не выиграть. Богатырь лежал, считая мгновения. Сбивался и начинал снова. Он терял и приходил в сознание. Так продолжалось бесконечно долго, пока, наконец, сквозь предсмертное отупение до него донеслась человеческая речь.

Опасливо оглядываясь, рычанский мельник Карп пробирался по утреннему лесу. Человек вздрагивал от каждого щелчка. Ему мерещились огромные, налитые кровью глаза, жадно выглядывающие из зарослей лещины. Карп был труслив, и ни за что не забрел бы сюда в одиночку, если бы его глупая корова Зорька намедни не удрала от пастуха. «Вернусь, убью поганца», — успокаивал себя мельник, время от времени покрикивая, чтобы отогнать с дороги вышедшее на утреннюю охоту зверье. Корова сбежала на закате, только кто ж по доброй воле, на ночь глядя, полезет в чащу? Карп промучился без сна, думая о том, что может потерять животину. Поднявшись до зари, он оделся и пошел, захватив на всякий случай топорик. К тому времени, как солнце выглянуло из-за пелены облаков, мельник исходил все ноги, но тщетно. Корова, как в воду канула. Ни следов, ни останков. Добро было жалко. Вот так по кусочку разбазаришь и по миру пойдешь. Мельник поднял голову к небу и увидел кружащее над деревьями воронье.

— Разлетались, проклятые. — Погрозил черным птицам Карп. — Уж не по мою душу собрались?

Птицы ринулись вниз, скрывшись в зарослях, но вскоре, потревоженные, с недовольным карканьем взмыли к облакам.

— Пропала родимая. — С досадой процедил мельник. — Волки задрали, а воронье дожирает. Успеть бы, пока всю не сметелили.

Карп побежал без оглядки, подхватив шапку, слетевшую от удара об ветку. На прогалине у ручья было черным — черно от воронья. Мельник начал махать руками, отгоняя непрошеных гостей. Птицы взлетели, громко хлопая крыльями. Самые наглые нехотя отпрыгнули в сторону и стали ждать чуть поодаль, с интересом рассматривая Карпа мелкими, как бусинки, глазами. Мельник опустился на колено, перед останками и отпрянул. Изъеденный падальщиками, с выклеванными глазами, обезображенный до неузнаваемости в листве лежал человек. Одежда жертвы, вперемешку с разбитым доспехом представляла собой кровавую кашу.