Магия костей (СИ)

Я растерянно молчал. И впрямь, в последнее время в бакалейной лавке нестерпимо пахло ладаном, Шая больше не шутила по-свойски, улыбалась натянуто, как бы выстраивая между нами и собой невидимую стену. Однажды даже прилюдно отругала грузчиков, неаккуратно обошедшихся с заказом «уважаемого господина Мельхиора», что было совершенно не похоже на ее обычное обращение с работниками.

– Ну, Бу, говорят, сам сбежал, – уточнил я, справедливости ради.

– Может, и сбег, – благодушно согласился кабатчик, оттирая до блеска тарелку. – Он ведь в долги влез под залог лавки, думал, как Шая работать станет – тут он и разбогатеет... – кинул пронзительно-синий взгляд из-под кустистых бровей. – А если Шая ему, скажем, отказала?.. Если, вон, Мельхиор и вправду духов выгнал, которые паскудничали на ее складах? Толку ли Бу с тех займов? Только пропить! Прихватил денежки, да и сбег. Ростовщики злы были, как кобры, – Умин довольно хохотнул, – в розыск объявили... да разве в империи так просто найдешь кого? Затеряться в наших просторах – проще некуда, а с деньгами-то и подавно.

Ох ты ж! Я чуть не треснул себя по лбу кулаком. Конечно, Шая на самом деле поверила, что ритуал, проведенный Мельхиором, спас ее. Благодаря ему духи вернули деньги, прекратили кражи и избавили от нежеланного брака. Потому она и сторонится нас, что мы знаем о деньгах и побеге Бу больше, чем следует... Но разве стоит нас опасаться?

И вдруг сердце кольнула обида: никто не оценил моих личных заслуг в поимке духов-воришек и восстановлении справедливости! О них даже не знают...

Но пора было возвращаться к ужину, все равно из Умина я уже вытянул все, что он позволил вытянуть.

Слова Шаи остановили на входе в сад: «Все знают, что за беда приключилась со мною! Уважаемый Мельхиор помог в трудном деле...» Дружная компания моих ежевечерних собеседников сгрудилась у ее столика, а господин Железный вещал ощутимо нетрезвым звучным голосом:

– Конечно же, эти дерзкие преступления – суть безумства духов, зловредных и злочинных. Поэтому если рассудок, жизнь и сохранность жилища дороги вам, держитесь подальше от торфяных болот, когда силы зла... э-э-э... я хотел сказать, может воспользоваться моими услугами и обеспечить свою безопасность за разумную плату...

– Я жду Вас завтра, уважаемый... – щебетала с придыханием Ло Лита, просительно заглядывая в глаза сидящему духоборцу, для чего ей приходилось сгибаться в пояснице, с трудом определяемой в пухлой фигуре.

– А потом сразу ко мне, будьте любезны... – не отставал от нее гончар Иизакки, тряся тощей бороденкой и почти подпрыгивая от нетерпения. – Я живу рядышком.

– И я...

– И ко мне...

Я еще немного понаблюдал за превращением солидных и уверенных в себе горожан в толпу заискивающих просителей, запечатлел в памяти триумфальный лик духоборца, на котором гордыня соперничала с алчностью... Расплатился за так и не съеденный ужин и, провожаемый понимающим взглядом Умина, вышел вон.

Время близилось к полуночи. Начинающееся длинное полнолуние затопило столицу так, что даже свет фонарей бледнел перед ночным светилом. Три или даже четыре ночи нам придется укрываться от его яркого ока, чтобы спокойно поспать. Дорога к «Дому в камышах» услужливо подсказывала любую выбоину, любую кочку. Заборы и скамейки у калиток серебрились, отбрасывая густые тени, тихо шелестели черно-белые сады. Я шел и размышлял о причинах неприязни, которую вызвал у меня Мельхиор Железный, духоборец, беспардонно пожинающий плоды моих трудов. Он был вполне привлекателен внешне, обаятелен, хорошо воспитан... Или не воспитан? Лицо было чисто от татуировок, а глубокий синий цвет одеяния напомнил родовые цвета Иса... но ни один из моих родственников не позволил бы себе столь высокомерного обращения с нижестоящими. То есть... духоборец изображает вовсе не того, кто он есть на самом деле, и об этикете высших семей имеет лишь смутное представление. Так какому же роду принадлежит наш великолепный сноб? Как говорил отец... «всякие бродячие философы, колдуны и змеи-оборотни – ценность их сомнительна, а вред очевиден»? Забавно...

Я почти дошел до «Дома в камышах», когда услышал позади звук торопливых шагов. Оглянулся, собираясь пожелать доброй ночи запоздавшему гуляке, – но за спиной никого не было. Тем не менее, шаги приблизились, и сильный толчок почти отбросил меня с дороги. Хранитель, доселе мирно спавший внутри, ворвался в реальность, недоуменно озираясь. Ритм шагов изменился на более частый и вскоре затих, а мы с Сию застыли в растерянности. Я настроил зрение на восприятие энергий изнанки, но не заметил ни их следа, ни малейших колебаний эфира.

– Что это было? – хранитель молчал, пристально всматриваясь в сторону, куда скрылся неизвестный объект, и сыпал алыми искрами. – Ладно, дружок, – поднял я его на руки, – пошли домой.

Учитель Доо нашелся в галерее центрального внутреннего двора. Освещенный ярким светильником, стоящим подле уютного кресла, он наслаждался вином и поэзией Книги Пяти Благословений, край свитка которой мягко ложился к его ногам, покоящимся на низкой скамеечке.

– Что с вами стряслось? – поднял он на нас глаза. – Да отпусти ты Сию! Что его так разозлило?

Я с удивлением понял, что Учитель прав – Хранитель действительно был зол как собака. Я его таким никогда не видел: желтые глаза вспыхивали красным огнем, серая шерсть стояла дыбом, выпущенные когти устрашающих размеров и остроты не желали прятаться в подушечки лап. Он зашипел, выгнул спину... и молнией метнулся в сад.

– Пусть прогуляется, ему полезно сбросить раздражение, – Учитель с удовольствием сделал глоток из незнакомой чаши стильной формы и немалого размера. Понятия не имею, у кого в этот раз он позаимствовал набор для вина. – Что снова случилось?

Я принес из зала для приема гостей траченый молью пуф и пристроился у края столика, собираясь с мыслями.

– Учитель, в квартале снова случаются кражи... – набрав воздуха в грудь, выпалил я. – Говорят, что это дело рук демонов.

– Кто говорит? – он отложил в сторону свиток, приготовившись внимательно слушать.

– Ну... люди говорят. А еще Мельхиор Ржавый, – я мстительно назвал его тем прозвищем, которое некогда употребила выпившая Шая в апогее своего отчаянья.

– Местный духоборец? – понимающе улыбнулся Доо. – И за что ж ты его невзлюбил?

– Он там был... у Умина, с Шаей... – сбивчиво начал я.

– Ты все вечера пропадаешь у Умина? Что ты забыл в этой богадельне?

– Она... – тут до меня дошел смысл вопроса, и я растерянно переспросил, – Почему «в богадельне»? Мне там нравится...

Учитель Доо расхохотался:

– Я-то считал, что ты предаешься греховным наслаждениям юности, срываешь цветы сомнительных удовольствий в злачных местах, а ты играешь в доминошку в компании нудных сплетников и моралистов!

– Там еще в кости играют... – буркнул я, немало смущенный насмешкой.

– О! Это настоящее падение в пучину порока! – Учитель Доо вытер выступившие слезы. – Извини. И что там, у Умина?

– Шая обхаживает Мельхиора. Она думает, что именно он спас ее от духов, – наябедничал я.

– И тебя, – Учитель стал серьезным, – огорчает это?

– Не только! Вспомни, сколько мы сделали для нее, а в ответ – ни малейшей благодарности... Мало того, она старается держаться от нас подальше! Почему так?

– Аль-Тарук, – он поудобнее устроился в кресле и с любопытством воззрился на меня, – а какой реакции ты ждал? Чтобы она падала ниц при каждом твоем появлении?.. Целовала следы твоих ног на булыжной мостовой?.. Объявила воплощением Судьбы и Смерти на земле?..

На каждый прозвучавший вопрос я энергично мотал головой:

– Нет, конечно, но...

– Никаких «но»! – твердо заключил Учитель, – Люди редко прощают того, кто помогает им без их ведома. Люди сторонятся тех, кто делает добро без их просьбы. К тому же, как мы видим на конкретном примере, сотворивший добро начинает предъявлять некоторые требования к тому, кого «облагодетельствовал». Пойми, друг мой, помогая налево и направо, не лишним будет поинтересоваться у объектов, на которых изливается щедрость твоей души: оно им надо?