Конан и Великая душа 2. Огни Будущего

Еще что-то сказал Паллантид, но слова его потону­ли в жутких воплях, доносившихся снаружи. Поблед­нев, люди выскочили из королевского шатра.

…Аквилонские и немедийские воины вопили и воз­носили молитвы богам. Оба лагеря были взяты в кольцо полчищами нежитей — точь-в-точь таких же, какие утащили Конана в невесть какую Преисподнюю. Безго­ловые серые твари зловеще щерили широкие пасти, и их острые белые клыки поблескивали в лучах полуден­ного солнца. Конан понял, что ждет его армию. На сей раз спасения не было…

Вот трое его воинов, обезумев от страха, бросились на ближайшую к ним бестию. «Стойте, сталь их не берет», — хотел крикнуть Конан, но было уже поздно. С бешеной скоростью заработали длинные трехпалые руки твари, закляцали зубы в зияющей пасти. Не про­шло и десяти секунд, как от троих воинов осталось лишь кровавое месиво…

Многие пали ниц, в безумии припав лицом к теплой земле и обхватив голову руками, как будто так можно было защититься от смертельных ударов безголовых чу­довищ. А те все не нападали, точно ожидая чьей-то осо­бой команды.

Посреди же адского воинства, по-обезьяньи опира­ясь на все четыре конечности, стоял могучий монстр, раза в полтора выше Конана; перевернутые зенки твари вперились прямо в глаза киммерийца,

— Я Зук, — раздался громовой голос предводите­ля. — Твоя армия обречена, король Конан! Но ты еще можешь спасти хотя бы души своих людей, ибо жизни и тела их уже принадлежат нам!

— Что тебе нужно, тварь? — вопросил Конан, пере­крикивая вопли устрашенных воинов.

— Ты последуешь за мной, варвар! — прогремел Зук. — Тогда твои воины умрут легко, словно от удара сталью. Если же будешь сопротивляться, их мучения продлятся тысячи лет, а загубленные нами души никог­да не обретут вечного покоя.

Нежить рассмеялась; жуткий хныкающий, надтрес­нутый смех разнесся над притихшей равниной. И» сло­вно подкрепляя слова Зука, на землю снизошла Тима, Задул пронизывающий, стремительный ветер, иссиня-черные тучи завладели небосводом, в считанные мгно­вения полиостью закрыв собой солнце. Внезапно на­ступила Ночь. А посреди нахлынувшего Мрака продол­жал бесноваться низкий грудной голос:

— Именем Сета, хозяйка сдержала слово! То-то будет потеха, братья!..

Мрак душил рассудок, но и в этом аду мозг Конана посетила такая мысль: «Хозяйка? Он сказал — хозяй­ка!». Впрочем, времени обдумывать слова твари не было, да и кто поручится за точность услышанного в этом котле разбушевавшейся Ночи?!

Визг набирающего силу ветра уже заглушал истош­ные крики людей. Превозмогая его, Конан прокричал в темноту:

— Хорошо, тварь, я иду с тобой!

Издевательский, леденящий душу хохот был ему от-ветоМо Мощь же бури быстро возрастала. Черные тучи, поглотившие полуденное солнце, озарились сполохами странного голубоватого сияния. В его неверном туман­ном свете Конан увидел, как Зук, вместо того чтобы хватать человека, за которым был послан, с изумлением и страхом глядит на небо. А туча тем временем разре­шилась молнией: молния упала отвесно, точно пущен­ная неким нечеловечески метким стрелком, и ударила прямо в грудь Зука. Раздался взрыв; стремительная вспышка осветила равнину. Все люди лежали; из неко­торых страх уже изгнал жизнь. Рядом с киммерийцем стояли только Тараск, Просперо и Паллантид — каза­лось, рассудок вот-вот оставит и их. Но безголовые твари… Они и не думали нападать на распростертых на земле людей. Узрев загадочную гибель своего предво­дителя, они верещали и визжали, тупо тыкались куда-то, точно ища спасения в ином, незримом мире. Неко­торым и вправду удавалось исчезнуть, проскользнув в какую-то невидимую межпространственную щель. Дру­гие же, и их было большинство, отчаянно сновали по полю, где по ним из черных туч лупили молнии зага­дочной грозы. Твари взрывались в один миг, и скоро вся равнина была ярко освещена сполохами этих взры­вов.

Конан стоял, не в силах оторвать взора от этого не­повторимого, сказочного зрелища. А молнии все пада­ли и падали, уничтожая адских тварей. Поглощенные мистической картиной, люди не заметили, как высоко над их головами, в беспросветной черноте туч, стал со­бираться стремительный, точно свет, поющий неведо­мую чарующую песнь вихрь. О, этот вихрь не был обыч­ным торнадо! Он шел не со стороны, не из недр земли, нет, он спускался сверху вниз, прямо на головы стоя­щим людям. Он, этот вихрь, имел свою цель, но в то же время не походил на плод одной лишь только черной магии; нечто неизмеримо далекое всему земному таи­лось в его неистово крутящихся спиралях…

Конан заметил вихрь, когда тот уже висел прямо над его головой. Неизвестно почему, но эта, несомнен­но, осмысленно крутящаяся чернота ужаснула его даже более чем вся армия безголовых нежитей. Исступленно закричав, Конан, не разбирая дороги, бросился прочь от черного вихря. А он, этот вихрь, тотчас метнулся вслед за ним, и страшная догадка посетила мечущийся разум варвара: ему, вихрю, не нужны были другие — Тараск, Просперо, Паллантид, — ему нужен был только он, Конан! И киммериец бежал, вложив в бег всю свою физическую силу. Он бежал по полю, усеянному тела­ми аквилонских и немедийских воинов; вокруг продол­жали взрываться, поражаемые молниями, нежити, а он бежал, не разбирая дороги…

И все же черный смерч настиг его. Словно тысячи цепей разом пали на тело варвара. И эти цепи бешено вращались вокруг него, не прикасаясь к телу, но обжи­гая его неземным холодом. Все кругом утонуло во мраке. Конан почувствовал, как вихрь отрывает его от земли, но не уносит, а неподвижно держит в воздухе, точно изучая каждую клетку его организма. Затем пове­дение вихря меняется: он куда-то тащит Конана, но не в сторону, не ввысь и даже не в иной мир, а куда-то вглубь — в глубь чего, Конану знать не было дано. По­явились какие-то разноцветные вспышки, они освети­ли вихревой тоннель, по которому смерч тащил Кона­на. Одно мгновение ему показалось, что он видит лица людей и морды чудовищ, башни городов, горы и океан­скую гладь. Но все эти видения слились в бесчислен­ные яркие вспышки, ранящие глаза и разум человека. Над головой он заметил отливающий голубизной круг из неистово вращающихся молний; к этому-то кругу его и тащило. Внезапно пришло осознание, что за кру­гом этим — иной мир, враждебный, мир, в который он ни за что не хотел попадать и из которого нет возврата… И он стал яростно вертеть всеми конечностями, его мо­гучее тело сгибалось и виляло, словно он в морской пу­чине играл танец с незримым подводным чудищем…

Но ничего не помогало, вихрь был сильнее, и голу­бой круг неумолимо приближался. Вдруг раздался гро­хот — самый сильный и резкий из всех звуков, когдалибо слышанных Конаном. Точно раскололась Земля или некая небесная плита, удерживающая равновесие Вселенной, нежданно дала трещину. Грохот продол­жался безмерно краткий миг, но казалось, он звучит вечно. Оглушенный, Конан почувствовал, как будто тело его разваливается на две части: он видел себя самого со стороны и в то же время знал, что тот, другой Конан, тоже видит его со стороны — так же, как и этот. Потом раздался пронзительный свист, плоть слетела со второго Конана, оставив только призрак, прозрачную оболочку, в точности повторяющую все линии и изги­бы тела варвара. Свист повторился, вихрь схватил при­зрачного Конана, голубоватый круг разверзся, погло­щая призрачное тело. В тот же миг живое тело Конана тряхнуло, он почувствовал под ногами бездну. Наконец произошла вспышка — словно тысячи солнц разом из­лили на него свой свет — и Конан потерял сознание.

Обессиленный, Тезиас полусидел-полулежал в своем кресле. Казалось, Заклинание Времени выпило из него все соки. Тело его и одежда напоминали испорчен­ный волшебный светильник — они искрили, изрыгали голубоватые молнии, вокруг головы карлика плясал све­тящийся нимб, — впрочем, последнее еще больше сбли­жало его с родом богов. Заклинание было давно завер­шено; разбуженные неземные стихии творили свое дело. Земля под ногами дрожала, за пределами дворца по-прежнему стонал рукотворный ветер, и небо было по-прежнему черным-черно.