Конан и Великая душа 2. Огни Будущего

— Я тоже подумал об этом. Тем же утром мною с го­лубиной почтой было отправлено срочное послание Пелиасу.

— Ну вот! Раз Пелиас не спешит нам навстречу, зна­чит, он не счел твое сообщение тревожным! — восклик­нул Просперо.

— Хотел бы в это верить, — буркнул Конан. Вдруг красные пятна пошли по лицу генерала — мозг его прожгла страшная догадка.

— Послушай, Конан! А не думаешь ли ты, что…

— Не думаю, — сурово отрезал киммериец, точно прочтя мысли Просперо. Если б ты видел, как погиб он, ты бы тоже выкинул эту мысль из головы! Хотя, по правде сказать, это многое бы объясняло!

Два раза уже вставало и садилось солнце после той ужасной ночи, когда погибли, кромсаемые клешнями нежитей, все обитатели поместья барона Эритея. Водворце по-прежнему было тихо. Тхутмертари сладко спала, и ее полная округлая грудь чарующе вздымалась в такт размеренному дыханию.

Раздался резкий дребезжащий звук, словно кто-то привел в движение молчавший сотни лет волшебный колокольчик. Не просыпаясь, принцесса повела голо­вой, точно стараясь отогнать наваждение. Но звук по­вторился, и непонятно было его происхождение: каза­лось, звенит сам воздух. Тхутмертари открыла глаза, и, внезапно узрев нечто в этом дребезжащем сгущении, села.

— Отдыхаешь, принцесса, — осуждающе произнес сильный низкий голос. — Ты все более разочаровыва­ешь меня..

Изящные пальчики принцессы вцепились в мягкую ткань дивана. Голубые глаза настороженно обшаривали пространство перед собой.

— Тот-Амон! — воскликнула женщина. — Что нуж­но тебе от меня? Где ты?

— Я в Стигии, в королевском Луксуре, — ответство­вал голос, — где же мне еще быть! А ты, я вижу, нера­зумно используешь дарованную тебе свободу. Я послал тебя изловить варвара Конана, и что же? Конан по-прежнему на коне, а ты занимаешься тем, что подкар­мливаешь своих нежитей!

Тхутмертари побледнела.

— Величайший, не суди меня! Я сделала больше, чем было в моих силах! Отряд нанятых мною воинов едва не захватил варвара в Немедии. Затем синие кол­дуны, слуги Великой Души, пытались утащить его; я су­мела помешать им. Наконец, Иефан, мой верный раб, и двое нежитей схватили Конана в Тарантии. Иефан погиб, но нежитям удалось пленить Конана. Варвар был почти у меня в руках, когда верховный маг карли­ка, Брахо, освободил его… Сейчас Конан во главе своей армии спешит в Немедию на бой с королем Тараском. Я попытаюсь, используя…

— Твои методы не интересуют меня, — нетерпеливо перебил властный голос Тот-Амона. — Не интересуют они и Отца Сета. Сет, так же, как и я, недоволен тобой, Тхутмертари! Горе тебе, если в ближайшее время Конан не будет в моей власти! Помни: стоит мне сказать свое слово, и ты не найдешь в этом мире, равно как и в иных мирах, места, где тебя бы не ждала жестокая, мучитель­ная смерть!

— Ты угрожаешь мне, Тот-Амон?! — в гневе заши­пела принцесса.

— Да, угрожаю, — произнес безжалостный голос. — Я сказал, а ты услышала. У тебя нет пути назад. Ты вы­полнишь мою волю или умрешь. Умрешь вместе со своим возлюбленным Атотмисом — это будет моя пос­ледняя милость тебе, о недостойная!

Голос умолк. Снова раздался резкий дребезжащий звук, и незримое видение исчезло. Бледная и унижен­ная, Тхутмертари поднялась со своего ложа. Недолгую тишину разорвал пронзительный женский крик.

— Зук!!!

Через несколько мгновений перед принцессой предстало чудовище — точная копия нежитей, с кото­рыми так и не удалось справиться Конану. Но этот монстр был куда выше и крупнее тех двоих. И голос чу­дища полностью соответствовал его начальственному положению — низкий, грубый, властный.

— Звала, хозяйка?

— Зук, — ожесточенно массируя виски, молвила зо­лотоволосая принцесса, — собери всех братьев и от­правляйся вослед аквилонской армии. Вы должны бу­дете пленить варвара Конана и доставить его ко мне.

Из груди безголовой твари разнесся разочарован­ный вой.

— Ты вдвойне несправедлива, госпожа! Неужели для поимки одного смертного необходимо все наше войско?! И как, по-твоему, я остановлю ребят, когда они увидят столько свежего мяса?

— Не перечь мне, Зук! — голос волшебницы сорвал­ся на визг. — Помни, кто я такая! Я в отчаянии, Зук! Ты — моя последняя надежда; я больше не могу риско­вать! Отправляйтесь все, как я велю! Когда же Конан, живой и невредимый, будет в моих руках, я разрешу вам полакомиться хоть всей аквилонской армией!

При этих словах из широкой, разверстой на животе пасти Зука потекла бурая слюна. Моргнув переверну­тыми глазами, монстр произнес:

— Твоя воля будет исполнена, госпожа!

Тонкая девичья рука взметнулась и наотмашь уда­рила тварь по костлявому плечу. Великан Зук, точно мячик, отлетел к стене.

— Торопись же, мой верный раб! Я буду молить Сета об успехе твоего предприятия. Исчезни!!!

Всю ночь Конан спал как убитый. Он уступил насто­яниям Просперо и впервые изменил своему всегдашне­му правилу: спать в королевском шатре в полном одино­честве. На сей раз преданные оруженосцы и адъютанты бодрствовали, охраняя короля не только снаружи, но и внутри шатра, рядом с королевским ложем. Предосто­рожности оказались излишними: ночной покой Конана никто не потревожил. Как будто боги дали Конану по­следний раз отдохнуть перед решающей битвой — так бывало уже неоднократно…

Конан проснулся другим человеком. Кошмары и ужасные загадки не сломили его волю, он снова был прежним Конаном — бодрым, деятельным, решитель­ным. Наскоро позавтракав, он собрал военный совет. Паж-адъютант развернул карту.

— Мы находимся вот здесь, — сказал Конан, пере­двигая красный флажок на новое место. — За этим перевалом начинается Немедия. Первоначально я пла­нировал дать сражение чуть южнее, на равнине вдоль Большого Бельверусского тракта. Я ожидал, что Та-раск, получив мой вызов, выступит сюда со своей ар­мией. Однако разведчики не заметили особой концент­рации противника: обычные пограничные дозоры, не более того. Что думаешь об этом, Просперо?

Генерал нахмурил лоб.

— Тараск негодяй, это всем известно. Но никто не рискнул бы назвать его трусом. А в последнее время он стал хитрым и вероломным, точно стигийский принц… Я думаю, он хочет выманить нас на эту равнину, — за­ключил Просперо.

— Ты, Паллантид! — обратился Конан к командиру Черных Драконов, личной гвардии короля.

— Я согласен с Просперо, — сказал генерал Пал­лантид. — Наш враг уже не тот, что был в битвах при Валькии и Танасуле. И он явно что-то замышляет. Я бы двинулся через этот перевал и вышел в тыл к немедий-цам! А на равнину выступать опасно: кто знает, что у Тараска на уме? Вдруг он заключил союз с каким-ни­будь новым магом и только того и ждет, чтобы мы стали жертвами колдовских чар?!

Конан невольно поморщился. Паллантид — случай­но или намеренно — напомнил ему обстоятельства его недавнего пленения Тараском. Уж не подался ли сам не мед и иски и король в черные маги? Конан отогнал прочь эту мысль — в конце концов все решает искусст­во крепкой стали в верных руках. Он сказал:

— Сделаем так. Пусть разведчики проникнут в глубь немедийской территории. А мы тем временем начнем просачиваться через этот перевал, выходя в тыл к неме-дийцам. К полудню наша армия будет на той стороне, после чего…

Не успел король закончить свою мысль, как в шатер ворвался посланный им разведчик. Отдав честь Кона­ну, разведчик произнес:

— Мною замечено немедийское войско, числом около десяти тысяч человек, в основном тяжеловоору­женные рыцари…

— Десять тысяч — ха! — не выдержал Конан.

— …Личный стяг короля Тараска реет посреди войска. Немедийцы движутся по направлению к доли­не, что лежит южнее перевала. Но вместо боевых зна­мен они несут белые флаги…

— Что ты сказал? Повтори! — рявкнул киммериец.

— Мечи немедийцев зачехлены, они идут не боевым клином, а обычным походным строем, и в руках их тре­пещет белый флаг!

— Ловушка! — воскликнул Паллантид.

— Провокация! — согласился Просперо. Остальные военачальники поддержали генералов. Тем временем в шатер короля вошел другой воин-разведчик.