Волчья ночь (СИ)

— А потом? — я прикрыла глаза, позволяя ему ласкать себя.

— Потом? — мой волк тяжело дышал и не сразу понял, о чем я его спрашиваю. — Потом я снова вернулся домой и не уследил, у тебя появился приятель. — он приподнял меня и теперь целовал шею.

— Ты следил, чтобы у меня никто не появился? — я широко открыла глаза.

— Да, — выдохнул Эдуард, откинул сиденье и продолжил ласкать. — Я отгонял от тебя всех, кто проявлял к тебе симпатию. Никто не смел трогать мою девочку.

— А потом? — я машинально гладила его, ловя каждое слово.

— Эля… — джинсы повисли на щиколотках. — Потом я вернулся и узнал, что ты ищешь деньги. Я начал ухаживать за твоей подругой, которая работала в агентстве по найму персонала. Она рассказала душещипательную историю о знакомой девушке, у которой заболела мать. И я намекнул, что в некоторых домах прислуге платят очень хорошо. Она предложила тебе, ты, моя наивная девочка, загорелась. Дальше все было совсем просто. И я увез мою Элю в свое логово.

Дальше я уже ничего не спрашивала, позволяя ему делать то, что он хочет. У меня не было ни шанса избежать этой участи. Он следил за мной с десяти лет! И зачем только тогда родители решили съездить на море, а не к бабушке на дачу?! Я истерично захохотала. Эдуард оторвался от меня и удивленно посмотрел. Я замотала головой, пытаясь успокоиться.

— Что? — хмуро спросил мой волк.

— Стерильные условия, в которых я выросла, тоже твоя забота? — спросила я, пытаясь успокоиться.

— Волк испытывает потребность заботиться о самке, которую признает своей единственной, — сказал он, больше ничего не объясняя.

— Повезло, так повезло, — буркнула я себе под нос и снова расхохоталась.

Глава 18

Я неспешно брела по осеннему лесу. Под ногами шуршала опавшая листва, голые кусты, напоминая своими ветками костлявые пальцы, задевали плечи. Я рассеянно крутила в пальцах кленовый лист, периодически поглядывая на хмурое небо. Где-то вне пределов моей видимости бегал черный волк, иногда он выглядывал из-за какого-нибудь дерева, иногда подкрадывался сзади и играючи прихватывал за полу пальто или за ногу, очень аккуратно, не сжимая мощные челюсти. Эдуард вел себя, как шаловливый пес, и я, не удержавшись прикрикнула, когда чуть не упала от его игр:

— Фу, плохой волк!

Волк насупился и зарычал, я хмыкнула и пошла дальше, черный пристроился рядом, но вскоре снова исчез среди деревьев. Прошло уже больше двух недель, как Эдуард вернул меня в свой особняк. Наказания не было, скандала тоже. Все, что могли, мы выяснили по дороге обратно. Вообще поведение моего волка очень сильно изменилось. Он всеми силами доказывал мне, что достоин моего доверия. Теперь, если я говорила "нет", он не настаивал, но отдельную комнату выделить отказался, продолжая делить со мной свои комнаты и спальню. По ночам Эдуард уходил к стае, и я оставалась в одиночестве. Возвращаясь, он уже не кидался на меня возбужденным зверем, а аккуратно ложился рядом, стараясь не тревожить. И ворота теперь открывались мне, давая возможность гулять по лесу. Правда, во время таких прогулок недалеко бегал кто-нибудь из оборотней, приглядывая и охраняя, чаще сам Эдуард. Но я не спешила праздновать свою маленькую победу, потому что зверь рано или поздно всегда возвращается. Вопрос только, что станет поводом к очередному срыву. Сколько раз шаткий мир заканчивался очередным всплеском бешенства, оглушая яростным рыком, пугая желтым огнем, разгорающимся в темно-карих глазах.

Запах сырой земли приятно щекотал ноздри, я присела на корточки и разгребла листья…

… Сырая рыхлая земля легко подда ется, и я рою ее, прямо голыми руками. Я спешу, потому что ЭТО надо было спрятать, пока меня не нашли. Ямка становится все глубже, но я продолжаю остервенело рыть, шепча одно и то же:

— Забыть, все забыть, я хочу все забыть, забыть…

Я обернулась и поискала глазами черного волка, он куда-то исчез. Больше мне это воспоминание не казалось бредом. Значит, то, что ищет Эдуард, я где-то зарыла. Но где? Судя по его словам, что я сбежала благодаря этому камню, значит, зарыть могла только в мире людей. Я выпрямилась, снова огляделась и крикнула:

— Эдик, ты мне нужен!

Зашуршала листва под лапами, и зверь выскочил ко мне, внимательно глядя в глаза.

— С тань человеком, — попросила я.

Несколько мгновений, и передо мной уже стоял Эдуард. Он присел на пень, усаживая меня на колени.

— Соскучилась? — спросил он, улыбаясь.

— Я кое-что вспомнила, — ответила я, игнорируя его вопрос.

— Что? — разочарование мелькнуло в темно-карих глазах.

— Кажется, я закопала камень где-то на территориях людей, — я снова проигнорировала его эмоцию. — Расскажи мне про него, Эденька.

— Будешь просить меня, как в машине? — в его глазах сверкнул хитрый огонек. — Хотя, ты так же спрашивала и тогда, когда я имел глупость открыть тебе то, что должен был сказать лишь после принятия тобой моего дара.

— Эдик, давай оставим всю эту лирику, — нахмурилась я. — Мне нужно описание камня.

Он тоже нахмурился и посмотрел на меня исподлобья.

— Почти обычный камень, размером с грецкий орех. Одет на цепочку. Похож на лунный камень, но более синий с белыми прожилками. — ответил мой волк и ссадил меня с колен, но тут же вернул обратно.

— А зачем он нужен? — я удобней устроилась на его коленях и машинально обняла за шею, запуская руку в волосы. Зверь зажмурился и довольно заурчал.

— Это долгая история, — ответил Эдуард, не открывая глаз.

— А мы разве куда-то торопимся? — усмехнулась я и почесала ему за ухом, в шутку, но эффект был неожиданный. Мой волк совсем разомлел и расплылся в блаженной улыбке, прижав ко мне голову. Пес он и есть пес, хоть в волчьем, хоть в человечьем обличье.

Я ждала, когда он соберется с мыслями. Эдуард некоторое время наслаждался моей незатейливой лаской, потом потерся щекой и убрал голову.

— Все началось с моего предка Дьярви Большого. Он с товарищами возвращался из набега на Византию. Викинги везли богатую добычу и уже предвкушали пир в честь их возвращения, когда разразился шторм, и драккар понесло на скалы. Выжило всего двое, Дьярви и его товарищ Гуннар. Викингов вынесло на небольшой остров, покрытый наполовину лесом, а наполовину скалами. Дьярви и Гуннар решили идти в лес. Они нашли удобное место, поставили шалаш, набили дичи и решили ждать, когда мимо проплывет какой-нибудь корабль. Ночью они слышали волков, казалось сам лес воет. На утро викинги решили перебраться ближе к скалам и найти там удобную пещеру. Они уже покинули лес, когда путь им преградили черноволосые воины, одетые в звериные шкуры. Воины жестами показали Дьярви и Гуннару следовать за ними. Их привели в деревню, где люди жили в землянках. Викингов подвели к самой большой землянке, и к ним вышел очень высокий человек. Могучие воины Дьярви и Гуннар удивленно смотрели на великана, который обнюхал их и что-то велел воинам на неизвестном языке. Викингов отвели в землянку великана, накормили и оставили жить, запретив покидать деревню. По ночам поселение вымирало, все жители покидали свои дома и исчезали в лесу, который наполнялся волчьим воем. Оставались только Дьярви и Гуннар. Днем викинги помогали своим гостеприимным хозяевам, охотились, рыбачили, учились их странному языку и обычаям, а ночью их закрывали в землянке. Дьярви полюбил дочь великана, прекрасную Унгар, чьи косы были чернее ночи. Она улыбалась в ответ на взгляды Дьярви, но отец запретил им разговаривать. Викинг был вынужден лишь издали смотреть на свою возлюбленную. Он видел, как девушка хлопотала по дому, смеялась с подругами, а ночью уходила со всеми в лес. И однажды отважные викинги решились нарушить запрет и проследить за жителями деревни, гонимые любопытством. Они выбрались из землянки и направились следом за всеми. Они крались за людьми, не выдавая себя ни голосом, ни шорохом. Островитяне зашли в лес и начали превращаться в волков. И вот уже по лесу бежит стая черных волков под предводительством огромного зверя, чьи мышцы буграми перекатывались под густой шерстью. Волки почуяли чужаков, глаза их загорелись жаждой крови, и стая бросилась на двух мужчин. Викинги бежали, пытаясь спастись. Дьярви полез на дерево, Гуннар за ним. Всю ночь волки сторожили свою добычу, а с рассветом вновь обернулись людьми. Пленников вынудили спуститься на землю и закрыли в клетку. А ночью стая кружила вокруг деревни, пугая двух мужчин горящими во тьме глазами. На следующую ночь их отпустили в лес. Долго бежали викинги, пока ноги держали их, потому что по следу шла черная стая. Чужакам не простили того, что они узнали секрет деревни. Гуннар упал, Дьярви взвалил товарища на плечи и продолжал нести, пока сам не свалился. Уже слышались вой и рычание зверей и казалось, что пришел конец славным викингам, когда кто-то схватил Дьярви за одежду и потащил в сторону, пряча измотанного мужчину в скалах. До него донеслись крики Гуннара, которого настигла стая, но помочь ему Дьярви уже не мог. Он так и пролежал в узкой пещере, пока с рассветом к нему не пришла дочь вожака. Унгар рассказала, что когда-то давно их деревню прокляла ведьма, которую бросили в морскую пучину. Ее обвиняли в том, что она наслала порчу на дочь старосты. Ведьма клялась в своей невиновности, но ей не поверили. И перед тем, как связанную старуху сбросили в море, она сказала: "Все вы тут звери, которые только притворяются людьми. Быть вам ночью в вашем истинном облике, а с рассветом будете снова друг друга обманывать, натягивая человечью кожу. И будет так с вашими детьми и их детьми до скончания века". С тех пор жители деревни по ночам становились волками, а с рассветом людьми. Племени пришлось бросить свое селение и искать пристанища на одиноком острове, потому что соседи хотели сжечь проклятую деревню. Унгар предложила Дьярви разделить с ней ее проклятье, и викинг согласился. Проклятье Унгар стало даром для Дьярви, сохранившем ему жизнь и соединившем с любимой женщиной. Так появился наш род. — Эдуард, перебиравший пряди моих волос, ненадолго замолчал. — Сын Дьярви и Унгар, Кнуд, покинул остров, вернувшись на родину отца. Перед тем, как взойти на драккар, зашедший в бухту их острова в поисках пресной воды, Кнуд отколол на память об острове маленький кусочек скалы, которая берегла стаю от посторонних взглядов, и Унгар, в крови которой была магия, наградила камень силой, которая должна была хранить Кнуда, где бы он ни находился. Молодой волк вернулся на землю викингов, нашел таких же оборотней, как он сам и создал свою стаю. Камень со временем наливался мощью. Род Кнуда всегда стоял во главе любой стаи. Мы вожаки, Эля, от рождения вожаки. Камень хранит силу рода. Мой прадед был вынужден покинуть землю предков, гонимый охотниками. Он создал этот мир, где мы сейчас живем, скрыл от людских глаз территории волков. Пространство вздыбилось подобно скалам с острова прародителей, и камень поменял цвет. Без этого камня исчезнет пространственный барьер, не сразу, но со временем, волки и люди встретятся. Барьер хранит не только нас от людей, но и людей от нас. В мир людей выходят только вожаки, простые волки не покидают границ, это закон. Я хранитель этого места. Я слежу за тайной нашего существования, как и мои отец, дед и отец деда. Мы охотники, но нас слишком мало, чтобы открыто заявлять о своем существовании.