Странник удачи

– Нехорошо дело, – констатировал Сорро. – Но надо идти вперед.

Наша площадка, на которой разбойник мечтал переночевать, располагалась размахах в двадцати от берега. Посмотреть вниз меня заставило только любопытство. Когда я это сделала, кстати, очень пожалела. Жестокие волны, выкрасившиеся под цвет тучи, рваной белой пеной разбивались о безжизненную серо-синюю скальную породу, прибивая к берегу умерших рыб, вырванные со дна водоросли и прочую мелочь.

– Я боюсь, – прошептала я.

В ответ на это Сорро уверенно взял меня за запястье и поставил на ноги. Я не чувствовала силы в коленях, но он заставлял меня идти. Тропа через горы пролегала прямо над морем. Разбойник тянул меня вперед, во Тьму, в тучу, из которой то тут, то там вылетали и вонзались в каменную породу молнии. Я шла, прижимаясь спиной к скале, а мои глаза упирались в бушующие волны в двадцати размахах от меня. Дорожка стала настолько узкой, что можно было ползти только боком.

– Ты боишься? – только и спросил он, глядя мне в глаза.

Я не смогла ответить, я надула щеки и кивнула, словно маленький ребенок.

Он остановился и снял бандану. Ветер жестоко играл его короткими волосами, а я стояла и пыталась ухватиться руками за малейшие выступы в скале, ломая ногти. Мне казалось, что этот поток воздуха может запросто ухватить меня и унести куда угодно, только не домой.

– Тебе лучше этого не видеть, – шепнул мне на ухо спутник, а потом красная ткань закрыла мои глаза.

Прикосновение его губ к моей щеке и это: «Лика, все хорошо, теперь тебе не будет страшно», – меня не успокоили, и я для надежности закрыла глаза. Когда он дергал меня за руку, я переставляла ноги, а потом ползла телом вдоль уже намокшей от дождя скалы, пытаясь левой рукой найти выступ, травинку или ветку деревца, за которое можно было бы уцепиться. В моей памяти всплывал весь хребет: неужели вот так, мелкими шажками, разодрав пальцы в кровь, мне придется передвигаться до конца?

И вдруг я чуть не сорвалась. Нет, то был не камень под ногами, тропа, хоть и ставшая скользкой от дождя тут не при чем. У меня прямо над головой раздался взрыв и я, кажется, потеряла равновесие и подпрыгнула на месте. Успокоилась я только тогда, когда поняла – за спиной скала, а под ногами земля.

– Лика, никуда не уходи, – взволнованный голос Сорро.

Лязг стали, пара взрывов. Ой, что это? Я хотела снять косынку с глаз, но боялась и рукой пошевелить: а вдруг я отпущу правую руку от выступа в горе, а мои ноги поедут вниз, и я упаду в море?

Но все же любопытство пересилило, и я спустила бандану на нос. Лучше бы я этого не делала: такого ужаса бы не увидела.

Из черной тучи вышла «Огненная стрела» и подплыла вплотную к берегу. Если судно способно так близко подобраться к скалам – какая же там глубина – подумать страшно. Я было обрадовалась и несмело помахала белой фигурке у штурвала освободившейся правой рукой.

Но моя радость была недолгой, то оказалась вовсе не Рэтти, стоило только приглядеться. Ледяную волшебницу, вскоре я разглядела, привязали у основания мачты. Ее руки вздернули наверх, в тело на несколько раз обмотали сверху и снизу груди. Веревки так сильно сжимали девушку, что должно быть, она мучилась и от этого мотала головой из стороны в сторону. И мне казалось, что она стонет от боли, хотя разбивающиеся о скалы волны заглушали тонкий женский голосок. Мне стало так жалко несчастную девушку, которую Сорро подставил перед капитаном. Повернуть бы время вспять, высадили бы мы Рэтти на Негара вместе со всеми.

С корабля в нас летели ядра, а Сорро, вытащив из ножен Хикари, отбивал их в разные стороны. Такие мощные потоки создавала легендарная катана. От постоянного гула уже начинала болеть голова. И еще я боялась: лишь бы какое шальное ядро случайно не попало в меня. Мелкие, но острые камушки раскрошенных гор летели во все стороны, и я пыталась закрыть от секущего града хотя бы лицо.

– Что это значит? – перекричала я.

– Когда жу у них закончатся ядра!? – отбив очередной снаряд разбойник повернулся ко мне.

То было скорее досадное восклицание, нежели вопрос. От нечего делать мы осмотрели весь корабль и нашли склад, где хранились несколько десятков ящиков с порохом и боеприпасами. Я еще сказала ему тогда, что с такими запасами нам не страшны никакие пираты при условии, что мы умеем стрелять.

Это в его духе. Не спорю. Но если пираты станут вести огонь из нескольких орудий, то никакой Хикари не поможет разбросать все ядра. Да и не факт, что стрелок не попадет в меня.

– Лика, пошли! – скомандовал вдруг он. Он обхватил меня за талию и взмахнул мечом.

Воронка, образованная ласковым потоком ветра, охватила нас и опустила на палубу «Стрелы».

Раньше сражался только Сорро, а теперь и мне выпала нелегкая доля. Как я тебе благодарна, мой глупый разбойник.

– Это они угнали наше судно! – грозный рык у меня за спиной, несомненно, относился к моему спутнику. И я, вжав голову в плечи, повернулась.

Передо мной стоял сам Роджер Алая Корона, гроза морей Инселерда. Он оказался на две или даже три головы выше меня, толстый и неповоротливый. От его накаченных рук малиновый плащ покроя Централи чуть ли не расходился по швам.

Мое дыхание участилось, и я попятилась прочь от поражающего все вокруг взгляда его черных глаз из-под золотой короны.

– Так вот какая эта дура-принцесса, что оставила мне письмо и украла мои таблетки.

Так, спокойно Анжелика, ты хочешь сдать властям этого пирата, и пополнить казну Нордэрда наградой за его голову, поэтому тебе не стоит пасовать перед этим выродком и нужно показать себя отважной охотницей за головами.

– Извините, господин Роджер, но…, – я попыталась найти объяснения, но из тысяч разных вариантов, я не смогла выбрать ни одного.

Я чувствовала, что не смогу с ним договориться, и поэтому делала шаг за шагом в сторону мачты, в то время как Сорро, я успела заметить краем глаза, успешно справился с рулевым и двумя матросами. Нет, он не убивал, он старался выбить оружие из их рук и оглушить, в крайнем случае нанести не смертельную, но достаточно болезненную рану.

– Если ты на самом деле принцесса, – продолжал разговор Роджер, когда рядом с ним будто ниоткуда появилось два маленьких худеньких то ли человека, то ли эльфа-заморыша, – то мы выгодно продадим тебя на рынке рабов в Джанубтераб или в «Дом счастья» в Эстерру.

– Я не товар, – шептала себе под нос я, понимая, что в ближайшее время мне ничего хорошего не светит.

– А это уже не тебе решать, – хихикнул капитан судна.

Мне и думать расхотелось, что же он сделал с Рэтти за доклад обо всем произошедшем десять дней назад. Капитан отказался от плавания за Край, решив поначалу расправиться с похитителями штурмана. Вряд ли волшебница разыскала нас по собственной воле, а то бы ее не привязали к мачте. Хотя, кто знает эту хитрую крысу, не исключено, что она пошла на такие жертвы с единственной целью – инсценировать перед нами свою невиновность. О мотивах Рэтти я задуматься не успела.

Между мной и капитаном вдруг пробежал Сорро и изо всех сил ударил по веревкам, накрученным вокруг мачты, чтобы рыжая волшебница могла освободиться.

– А этому, – Роджер ткнул в сторону моего разбойника, – я пять лет назад обещал, что если еще раз попадется на моем пути в компании с Мариной, быть ему проданным на… Но пират не договорил, потому что встряла я:

– Люди не товар!

– Ошибаешься, маленькая невинная принцессочка! Хотя… – он почесал в затылке, а два его прислужника злорадно хихикнули, – если ты не вернешь мои таблеточки, последнего определения у тебя не будет. Магия Централи…

– Лика, ты украла его виагру? – приоткрыв один глаз, прошептала Рэтти, – Так вот почему этот кошмар прекратился?

Я ничего не понимала в таблетках капитана, и взяла их из любопытства, даже не предполагая, где они сделаны. Я просунула руку в свой мешок, висевший на бедре, но сколько бы там не рылась, баночки с пилюлями я так и не нашла. Я нахмурилась и принялась усерднее перебирать свитки и деньги, но баночки среди них так и не появилось. И тут я вспомнила о произошедшем с Ханой. То, на что я не обратила внимания в ту ночь. Дух цветов уростила Сорро одной розовой пилюлей, а баночку забрала с собой, намекнув, что ей зелье понравилось. А когда я поцеловала разбойника, то ощутила во рту сладкий привкус вовсе не слюны, а какого-то цветочного зелья. А вот после я ничего не запомнила.