Бастард (СИ)

— Раскаиваешься ли ты в своих делах, Адриан, сын Борма?

— Нет, — следует ясный и быстрый ответ, эхом разнёсшийся над головами людей.

— Готов ли ты встретить свою смерть?

— Да, готов, — принц–бастард сам опускается на колени.

С его рук палач снимает кандалы. Жрец спускается вниз и возносит руки к грозовому небу.

— Да свершится приговор. И пусть сгорит твоё тело в очищающем огне Антара.

Палач удивлённо переводит взгляд со спины Жреца на усмехающегося Адриана.

— Таково было моё последнее желание.

Мужчина в колпаке кивает. Каждая казнь — не лучшие моменты в его жизни, но это его работа, тут уж ничего не поделаешь. Палач спускается к основной толпе. Только сейчас он замечает кучу сена и деревянных обломков, сложенных под деревянным плацдармом. Жрец торжественно вручает ему факел, а человек в колпаке кидает его в обломки, уже куда менее торжественно. Все собравшиеся безропотно смотрели на то, как пламя охватывает доски, перекидывается на само сооружение, а потом и самого принца скрывает от их взоров бушующее пламя. Адриан не издал ни единого звука, хоть огонь и беспощадно лизал его обжигающими ярко–алыми языками. Через несколько часов посреди главной площади осталось лишь пепелище и больше ничто не напоминало о в один день исчезнувшей королевской семье.

Дождь полил лишь ночью. Разразилась жестокая гроза, и многим в шуме грома и вспышках молний чудился голос и лицо молодого принца. Почти все жители столицы не вышли на работу на следующий день, ссылаясь на странные сны, видения и призраки прошлого. Единственная оставшаяся в живых из королевской семьи принцесса всю ночь безудержно плакала, и тщетны были попытки служанок её успокоить. Теперь по праву последней наследницы престол должна была занять она.

Кто бы мог подумать, что всё обернётся именно так? Я не смог выполнить последнюю просьбу своего друга, но что–то мне подсказывало, что это ещё не конец истории принца–бастарда.

— Неужели ты действительно думал, что тебе удастся что–то сделать? Почему–то я думал, что ты умнее. Похоже, Клохариус всё–таки переоценивал тебя, — задумчиво проговорил Глава, рассматривая меня в подрагивающем свете факела.

— Он упоминал меня? — в моём голосе предательски прозвучало удивление.

— Да. Несколько раз, но так, мельком. Он называл тебя «нужным человеком». В последний раз он сделал это, когда я предлагал отправить своих людей на защиту принца в Султанате. Однако Клохариус отказался, и, должен признать, там ты справился отлично. Жаль, что я уже не смогу заполучить тебя в Гильдию, очень жаль. Ты был бы нам очень полезен.

— Почему это не можешь? Я всегда открыт для новых предложений. Всё равно мой основной работодатель уже умер.

— Потому что кое–кто в королевстве Хариот хочет лично увидеться с тем, кто сорвал его планы в Султанате.

— Вот чего я не понимаю, так это почему ты связался с такими идиотами, как малданцы. Если нужны были маги, то можно было бы поработать с Гильдией Дортеса. Да и у королевства Сарт куда больше влияния и связей, чем у почти карликового Хариота, хотя когда–то первое и было частью второго.

— У меня на это есть свои причины, — пожал плечами Глава.

— Дай–ка я угадаю. Этих причин четыре, они женского пола и славятся своей красотой на весь мир? Неужели самого Главу Гильдии Сейрам подкупили, всего лишь предложив аппетитненьких принцессок? — язвительно спросил я.

И вместо того, что бы разозлиться или хотя бы хорошенько приложить меня лежавшей здесь дубинкой, он рассмеялся. Искренне, громко, переливисто.

— Если бы всё было так просто, то я искренне радовался такому славному стечению обстоятельств! Но наш мир не столь благосклонен ко мне.

Я удивлённо смотрел на Главу.

— Кажется, тебе не совсем нравится то, что здесь происходит, а?

— Нельзя с этим согласиться, но и отрицать глупо. Не могу точно сказать.

— Кстати, куда твои бугаи дели мой обруч?

— А зачем он тебе? — безразлично спросил Глава. — Лично я не увидел в нём никакой ценности. Даже дворцовых стражников он не заинтересовал.

— Это памятная вещь, — быстро соврал я.

— Памятная? О чём? Или, может быть, лучше спросить о ком?

— О девушке, которая была в меня влюблена. А может, влюблена и сейчас.

— Вряд ли тебе понадобиться эта память там, куда ты отправишься.

— Но это было бы очень любезно с твоей стороны, — стараясь как можно меньше сарказма вкладывать в свой голос, ответил я.

— Хорошо, обруч тебе отдадут, когда будешь выезжать.

— И как скоро это будет?

Он хотел мне ответить, но его прервал один из гильдийцев, который вежливо звякнул стальной пластиной на наручи по решётке. Глава обернулся, снова приобретая вид властного и непроницаемого человека. Член Сейрам склонил голову, не смея взглянуть в жёлтые глаза своего Главы.

— Я же просил, чтобы меня не беспокоили. Что случилось? — громко, чётко и с расстановкой спросил он.

— Простите, но это действительно важно, сир. Меч принца пропал.

— Что значит пропал?

— Он просто взял и исчез. Никаких всплесков магии не было замечено.

— Бартас вас всех подери. Верни сюда стражников! — с этими словами Глава почти вылетел из камеры, в которой меня держали, после того, как поймали на попытке нанять убийцу, который мог бы сорвать казнь.

Я улыбался. Всё–таки правда оказалась моей. Вряд ли меч так быстро нашёл себе нового хозяина. Я был полностью уверен, что Диарнис просто вернулся к прежнему владельцу, пусть сейчас это и казалось совершенно невероятным. Пришли стражники и уселись на грубые деревянные стулья. Ещё один нудный караул в дворцовых застенках. Им это, наверное, уже порядком надоело, но, что поделать? Служба есть служба. Да и моя рожа за шесть месяцев тоже приелась, хуже дрянного эля в «Ложе Скомороха». Не понимаю, зачем Глава так долго меня тут держал? Вряд ли из–за того, что я интересный собеседник. Но сейчас не особо хочется думать об этом. Закрываю глаза. Мне нужно отдохнуть перед предстоящей поездкой в Хариот, вернее, лучше всего сказать: «доставке в Хариот».

«Помогите! Помогите мне кто–нибудь! Эти твари меня живьём съедят!», — откуда–то издалека доносится до Адриана. Он пытается подняться, но обнаруживает, что чем–то завален. Вдруг на него обрушивается ужасный холод. Ему удаётся пошевелить рукой, и тогда он слышит злое рычание где–то совсем рядом с собой. Адриан нащупывает меч и рывком садится, стряхивая с себя снег, успевший порядком его припорошить. Краем глаза успевает заметить волка и во время выставить меч перед собой. Юноша скидывает с себя мёртвое тело северного хищника. На ослепительно белый снег с лезвия стекает алая кровь, оставляя свежие горячие следы на девственно чистом снежном порывале. Адриан пытается размять окоченевшие конечности, но пока это у него плохо получается. Кажется, здесь он пролежал уже много времени, учитывая очень тёплую одежду, которая была на нём. Снова до его ушей доносится отчаянный крик о помощи. Только теперь Адриан замечает, что где–то в ста футах от него стоит человек, яростно размахивающий над головой факелом. К нему со всех сторон подходят волки. Животные не собираются рисковать. Они ждут, пока человек устанет, замёрзнет. Тогда они нападут. Всё равно они уже давно отвыкли от свежего, не промороженного насквозь мяса. Они почти физически чувствуют, как человека оставляют силы. И когда последняя их капля покинет его, уже ничто не спасёт двуногого от клыков и когтей стаи. Ни его стальной зуб, ни крепкая металлическая кожа.

Адриан начинает лихорадочно искать взглядом хоть что–нибудь, что поможет ему и тому человеку избежать участи обеда волков. Но глазу не за что уцепиться. На сколько хватает глаз, простирается белый простор, белая пустошь, ледяная пустыня с редкими снежными барханами. Но теперь волки учуяли свежую кровь. Некоторые из них начали водить носами, один даже развернулся и кинулся на Адриана. Пока волк преодолевал расстояние между ними, юноша успел подготовиться к прыжку хищника и, сделав шаг в сторону, пригвоздил волка к земле. Юноша направился прямиком к человеку, который уже вместе с факелом теперь в другой руке держал и боевой топор. Вот между Адрианом и ближайшим волком осталось всего порядка трёх футов. Хищник прижимает уши к голове и зло рычит, предупреждая противника о том, что будет, если он сделает ещё хоть один шаг. И Адриан его сделал, при этом запорошив глаза волка снегом, который поднял своей ногой. Диарнис пробил голову волка, не ожидавшего такой подлости от своего противника.